что мечутся они в темноте своей. Им остается одно: обратиться к Тебе, своему Создателю, и жить, больше и больше приближаясь к Источнику жизни, и в свете Его видеть свет, совершенствоваться, просвещаться и находить счастье.

V.

6. Вот предстает мне загадкой Троица, то есть Ты, Боже мой, ибо Ты, Отец, начало мудрости нашей — это твоя Мудрость, от Тебя рожденная, равная Тебе и как Ты извечная, это Сын Твой, через Которого создал Ты небо и землю. Много сказал я о небе небес, о земле невидимой и неустроенной, о мрачной бездне, о духовных существах, которые остались бы бесформенны, неустойчивы и ущербны,, не обратись они к Тому, от Которого всякая жизнь, просветившись, стала прекрасной жизнь и возникло небо того неба, которое было потом создано между водой и водой.

Уже в имени Бога я узнал Отца, создавшего это; Началом именовался Сын, через Которого это создано; веря в троичность Бога моего, как я верил, искал я ее в святых речениях Его. И вот «Дух Твой носился над водами». Вот Троица, Боже мой: Отец и Сын и Святой Дух, Создатель всякого создания.

VI.

7. По какой, однако, причине, о Свет истинный, — к Тебе приближаю сердце свое, да не лживы будут его уроки мне — рассей мрак его и скажи мне, умоляю Тебя матерью нашей, милосердием, умоляю, — скажи мне, по какой причине Писание Твое назвало Дух Твой лишь после упоминания неба, земли невидимой и неустроенной и мрака над бездной? Потому ли, что надлежало познакомить с Ним, сказав, что Он «носился вверху», а сказать это можно было, только предварительно упомянув то, над чем мог носиться Дух Твой? Он ведь носился не над Отцом и не над Сыном, и нельзя было упбтребить слово «носиться», если не было над чем носиться. Поэтому и следовало сначала сказать, над чем Он носился, а затем назвать и Того, Которого надлежало упомянуть не иначе, как в словах «носился вверху». Почему, однако, нельзя было познакомить с Ним иначе, а только как с Тем, о Котором можно было сказать, что Он «носился вверху»?

VII.

8. Теперь пусть мысленно последуют, кто может, за Твоим апостолом, сказавшим: «любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам»; он учил «о дарах духовных», указал «превосходнейший путь любви», преклонял за нас пред Тобою колени, да уразумеем «превосходящую разумение любовь Христову». Потому-то от начала «превосходящий» Он и носился над водами.

Кому расскажу, как расскажу о грузе страстей, низвергающем нас в страшную пропасть, о любви, поднимающей Духом Твоим, Который «носился над водами»? Кому расскажу? как расскажу?

Тонем и выплываем? Нет в пространстве такого места, где мы тонем и выплываем. Как точно такое сравнение и как оно неточно! Наши настроения, наша любовь, нечистота духа нашего увлекают нас вниз; мы ведь любим свои заботы; но Ты, Святой, поднимаешь нас вверх — мы ведь любим вовне неозабоченность: да «горе имеим сердца», где «Дух Твой носится над водами»; да придем к покою, превосходящему все, когда переправится «душа наша через воды, лишенные субстанции».

VIII.

9. Скатился ангел, скатилась душа человеческая. По ним видим, в какой глубокой и мрачной бездне находились бы все духовные создания, если бы Ты не сказал в начале «да будет свет! и стал свет» и к Тебе поспешно не прильнули бы все умные духи небесного града Твоего, успокоившись в Духе Твоем, Который, не изменяясь, носится над всем изменяющимся. Иначе и небо небес стало бы само по себе мрачной бездной; теперь же это «свет в Господе».

На примере жалкого беспокойства отпавших духов, являющих мрак свой (они не одеты одеждой света Твоего), даешь Ты понять, сколь велики разумные создания Твои, которым покой и счастье можешь дать только Ты — ничто меньшее, а потому не могут и они сами себе. Ты же, Боже наш, осветишь темноту нашу, оденешь нас, и «мрак наш станет как полдень».

Дай мне Тебя, Боже мой, верни мне Тебя: я люблю Тебя. Если мало. Дай полюбить сильнее. Я не могу измерить и узнать, сколько не хватает мне до любви совершенной, когда я кинулся бы в объятия Твои, и не оторвался бы от Тебя, пока «не скрылся бы под покровом лица Твоего». Знаю только, что плохо мне без Тебя — не только вовне, но и внутри себя, и нищета для меня всякое богатство, которое не есть Бог мой.

IX.

10. А разве Отец и Сын не носились над водами? Если думать о них, как о телах в пространстве, то этого нельзя сказать и о Духе Святом; если же думать о неизменном Божественном величии, пребывающем над всем изменяющимся, то и Отец и Сын и Дух Святой «носились над водами».

Почему, однако, это сказано только о Духе Твоем? Почему только по поводу Его сказано, где Он находился, словно это место в пространстве? Почему о Нем одном сказано, что Он «Дар Твой»? в даре Твоем отдыхаем мы; наслаждаемся Тобой. Отдых наш это «место» наше.

Любовь туда возносит нас, и благой Дух Твой поднимает нас, низких, прочь от дверей смерти. Покой Твой для нас в доброй воле. Всякое тело вследствие своего веса стремится к своему месту. Вес тянет не только вниз, он тянет к своему месту. Огонь стремится вверх, камень вниз; они увлекаемы своей тяжестью, они ищут свое место. Масло, если налить его вниз, поднимется над водой; вода, налитая на масло, пустится вниз; они увлекаемы своей тяжестью, они ищут свое место. Где нет порядка, там беспокойство; упорядоченное успокаивается. Моя тяжесть — это любовь моя: она движет мною, куда бы я ни устремился. Даровано Тобой воспламеняться и стремиться вверх: пылаем, идем. Поднимаемся, поднимаясь сердцем, и поем песнь восхождения. Огнем Твоим, благим огнем Твоим пылаем, идем; поднимаемся к миру Иерусалима. «Возвеселился я среди тех, кто сказал мне: мы пойдем в дом Господень». Там поместит нас добрая воля и ничего мы больше не пожелаем, как пребывать там вовеки.

X.

11. Счастливы существа, не знавшие другого состояния! они стали бы другими, если бы Дар Твой, паривший надо всем изменяющимся, сразу же, как только они были созданы, пока не прошло и мгновения, не поднял их на зов: «да будет свет! и стал свет». Мы различаем время, когда были тьмой, и то, когда стали светом. О них же сказано только, чем они были бы, не будучи озарены; сказано об их первоначальной неустойчивости и темноте, дабы выяснить, почему стали они другими: обратившись к свету немеркнущему, стали они светом. Кто может, да поймет; да просит у Тебя понимания. Зачем надоедать мне, будто я могу просветить хоть одного «человека, приходящего в мир?».

XI.

12. Кто поймет всемогущую Троицу? А кто не говорит о Ней, если действительно говорит о Ней? Редко встречается душа, которая, говоря о Ней, знает, что она говорит. Спорят, сражаются, и никто не увидит этого видения, не имея мира в душе.

Я хотел бы, чтобы люди подумали над тремя свойствами в них самих. Они — все три — конечно, совсем иное, чем Троица; я только указываю, в каком направлевии люди должны напрягать свою мысль, исследовать и понять, как далеки они от понимания.

Вот эти три свойства: быть, знать, хотеть. Я есмь, я знаю и я хочу; я есмь знающий и хотящий; я знаю, что я есмь и что я хочу, и я хочу быть и знать.

Эти три свойства и составляют нераздельное единство — жизнь, и, однако, каждое из них нечто особое и единственное; они нераздельны и все-таки различны. Пойми это, кто может. Перед каждым стоит, конечно, он сам: пусть всмотрится в себя, увидит и скажет мне.

Если, однако, он и найдет в этом что-то сходное и сумеет об этом сказать, пусть не думает, что он понял неизменное Существо, пребывающее над всем: неизменно Его бытие, неизменно знание, неизменна воля. Троичен ли Бог по причине этих трех свойств, или в каждом Лице имеются эти три свойства, так что троично каждое Лицо, или, в том и другом случае, Троица, дивным образом простая и многообразная, закончена в Себе и бесконечна, а потому Она и есть и знает Себя и неизменно полна в обилии и величии своего единства? Кому это легко понять? Как рассказать? Кто осмелится объяснить каким бы то ни было образом эту тайну?

XII.

13. Продолжай свою исповедь, вера моя; скажи Господу Богу твоему: свят, свят, свят. Господи Боже мой, мы крещены во Имя Твое, Отец, Сын и Святой Дух, и крестим во Имя Твое, Отец, Сын и Святой Дух, ибо и среди нас через Христа Своего «создал Бог небо и землю», духовных и плотских людей в Церкви Своей. И наша земля до принятия учения «была невидима и неустроена»; нас покрывал мрак неведения, ибо «наставил Ты человека за преступления его» и «суды Твои как великая бездна». «Дух Твой», однако, «носился над водами», и не покинуло нас, бедных, милосердие Твое. Ты сказал: «да будет свет; покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Покайтесь, да будет свет». И так как в смятении была душа наша, вспомнили мы о Тебе, Господи, «на земле Иорданской», на горе в Твою высоту, умалившейся ради нас; отвратительна стала нам тьма наша, мы обратились к Тебе, «и стал свет». И вот были мы «когда-то тьмой, а теперь свет в Господе».

XIII.

14. И, однако, до сих пор только «верой, не видением, надеждой спасены мы. Надежда, которая видит, не есть надежда». Пока еще «бездна призывает бездну», но уже «голосом водопадов Твоих». Пока еще тот, кто сказал: «не могу говорить с вами, как с духовными, но как с плотскими», остается при мысли, что и сам не все постиг, и «забывая прошлое, устремляется к тому, что впереди» и «вздыхает под тяжким бременем». Душа его жаждет Бога живого, как олень источников водных, и восклицает: «когда приду?» Он хочет «облечься в небесное жилище» и зовет бездну внизу, говоря: «не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего» и «не будьте дети умом; на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни», и «о несмысленные галаты! кто прельстил вас?». Это уже не его голос, а Твой: Ты послал с небес Дух Твой через Того, Кто «взошел на небо» и открыл «водопады даров Своих, да обрадует град Твой поток водный».

Об