Иисусе Христе, и когда слушающие познали вину свою, они смутились, так что исполнилось на них сказанное некогда пророком «возвратихся на страсть, егда унзе ми терн» (Пс 31:4). Почувствовали горечь скорби, когда стал колоть их терний воспоминания о грехе. Думали они, что ничего не сделали дурного, еще не был вонзен терн. Когда же говорил Петр, они, по слову Писания, «умилились сердцем». И в том же самом псалме, где сказано: «возвратихся на страсть, егда унзе ми терн», говорится затем «но я открыл Тебе грех мой и не скрыл беззакония моего; я сказал: «исповедаю Господу преступления мои», и Ты снял с меня вину греха моего» (ст. 5). Когда же, пронзенные этим тернием воспоминания, они сказали апостолам: «что нам делать», Петр сказал им: «покайтесь и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов» (Деян 2:37). Итак, теперь, если только есть здесь желающие креститься (надеемся, что они тем внимательнее к слову нашему, чем ближе к прощению), к ним именно обращаемся мы с немногими словами, чтобы воздвигли мысли свои к надежде. Пусть возлюбят то, чем хотят быть, и возненавидят то, чем были. Пусть с благоговением воспримут имеющего родиться нового человека. Что бы ни мучило их в прошедшей жизни, что бы ни угнетало совесть, – великое или малое, такое, что можно сказать и чего нельзя, пусть не сомневаются, что это будет отпущено, так чтобы не удержало во вред себе сомнение людское того, что готово простить божественное милосердие.
3. Пример этого всякий пусть припомнит в событиях из истории еврейского народа, потому что апостол говорит, – что «это были образы для нас» (1Кор 10:6). О чем говорит он и что говорит? «Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком… и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие, ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос» (1Кор 10:1-4). Что это были образцы наши, сказал тот, кому никто из верующих никогда не противоречил. И хотя многое перечисляет он, но одному лишь предмету указывает значение, когда говорит: «камень же был Христос». Указав лишь одно, он прочее оставил для нашего обследования. Но пусть исследователь не заблуждается, пусть не отступает от Христа и, утверждаясь на камне, пусть стоит твердо. «Камень, – говорит апостол, – был Христос». Указал он, что то были образы для нас и все было сокровенно. Кто раскроет покровы образов? Кто обнажит? Кто осмелится проникнуть за них? Иногда в местах очень тенистых густая тень содействует усилению света. Камень, говорит, был Христос. Вот теперь, когда появился свет, и станем исследовать, что знаменует остальное, что значит море, облако и манна. Этого апостол не объяснил, а указал лишь, что означает камень. – Переход чрез море означает, братия, крещение. Но так как крещение или, иными словами – вода спасения не может иметь силы, если не освящается именем Христа, Который пролил за нас кровь Свою, вода поэтому и знаменуется крестом Его, и самое море было красное. Значение манны с неба ясно указывается Самим Господом. «Отцы ваши, говорят Он, ели манну в пустыне и умерли» (Ин 6:49).
Как бы могли они жить, когда образ мог лишь предуказывать жизнь, но не мог быть жизнью? «Ели, – говорит, – манну и умерли», т.е. манна, которую вкушали они, не могла освободить их от смерти; значит, самая манна не была для них смертоносна, но она не могла освободить их от смерти. Освободить же от смерти смел Тот, Кто предуказывался манной. Манна падала с неба. Смотрите, кого она знаменовала: «Я, – говорит Господь, – Хлеб живой, сошедший с небес» (Ин 6:51). Принимайте слова Господа со всем вниманием и добрым намерением, чтобы успешно могли вы читать их и слышать. «Ели, – говорит апостол, – одну и ту же духовную пищу». Что значат слова «одну и ту же», как не та, что отцы наши ели ту же самую пищу, что и мы? Чувствую, что несколько трудновато для изложения и изъяснения то, о чем я решился говорить. Но буду уповать на доброжелательство ваше. Оно пусть испросит мне помощь от Господа. «Ели, – говорит, – одну и ту же духовную пищу». Не довольно было сказать: «ели духовную пищу», а прибавляет «одну и ту же». Эти слова: «одну и ту же» не иначе можно объяснить, как ту же пищу, какую вкушаем и мы. Что же, скажет кто-нибудь, неужели эта манна была той же самой пищей, что и теперь я вкушаю? Но ничего ныне нет такого, что было тогда, и самый соблазн креста прекратился уже. Следовательно, слово «ту же» нужно понимать так, как разъяснено это далее, т.е., ту же духовную пищу. Ведь, те, кто вкушал эту манну, думая удовлетворить лишь своей телесной потребности, напитать свое чрево, а не ум, ничего особенного не вкушали. Пища была достаточной по их потребности. Но одних Бог питал, а другим нечто и предвозвещал. Первые вкушали лишь пищу телесную, а не пищу духовную. Кого же называет апостол отцами нашими, вкушавшими одну и ту же духовную пищу? Кого, братия, если не тех, которые были истинно нашими отцами, или, лучше сказать, которые всегда остаются нашими отцами? Все они живы. Правда, Господь говорит неверующим иудеям «отцы ваши ели манну в пустыне и умерли». Но кого здесь следует разуметь под словом «отцы ваши», если не тех, коим вы (т.е. иудеи, к которым обращается Господь) подражаете своим неверием, и по путям коих ходите вследствие своего неверия и противления Богу? В этом смысле Он говорит также некоторым из них «ваш отец диавол» (Ин 8:44). Ведь, никого из людей не создал диавола своею властью и не произвел посредством рождения, и однако он называется отцом нечестивых не по праву рождения, но по причине подражания ему. Наоборот, о добрых говорится: «вы – семя Авраамово» (Гал 3:29). Хотя речь обращена здесь к язычникам, которые происходили не из рода Авраамова, однако они были названы детьми Авраама не по рождению, но по подражанию. Удаляется и отчуждается от самонадеянных иудеев отец Авраам. «Если бы вы были дети Авраама, – говорит им Господь, – то дела Авраамовы делали бы» (Ин 8:39). Как дурные деревья, они вследствие своего превозношения происхождением от Авраама, с корнем вырываются, дети же Аврааму могут быть созданы по обетованию даже из камня. Итак, как в том месте, где говорится: «отцы ваши ели манну в пустыне и умерли», разумеются те, которые не понимали, что ели, и вследствие этого непонимания принимали лишь пищу телесную, так здесь апостол называет отцами нашими не отцов неверующих, не отцов нечестивых, вкушавших и умерших, но наших отцов, отцов верующих, которые вкушали пищу духовную и, следовательно, ту же самую пищу. «Отцы наши, – говорит он, – ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие». Были там и такие, которые понимали, что вкушали. Были и такие, которые Христа более чувствовали в сердце, нежели манну во рту. Из числа таких был прежде всего Моисей, раб Бога, верный «во всем в доме Его» (Евр 3:2), знающий, что раздавать, и что предлагать нужно было тогда сокровенное в настоящем и ясное в будущем. Итак, скажу кратко: кто в манне уразумевал Христа, тот вкушал ту же, что и мы, духовную пищу. Кто же от пищи искал одного лишь телесного насыщения, тот вкушал, как отец неверующих, и умер. То же нужно сказать и о питье. Камень был Христос. Одно и то же питие пили они, что и мы, но духовное, если руководились верою, а не чувственностью только возбуждались. «Камень же был Христос». Не иной Христос тогда, а другой теперь. Один был камень, источивший воду (Исх 17:6), другой, который положил себе Иаков под голову (Быт 28:11), один агнец, которого заклали для вкушения пасхи, другой агнец, запутавшийся в кустах, коего должен был принести в жертву Авраам, когда, по повелению Божию, пожалел сына своего, коего хотел было принести в жертву (Быт 17:13). Один агнец и другой агнец, один камень и другой камень, но Христос один и тот же. Поэтому одну и ту же пищу ели отцы наши, одно и то же питие пили. Для того, чтобы истекла вода из камня, он получил удар от дерева (Исх 17:5-6). Почему от дерева, а не от железа, если не потому, что Христос распят был на кресте, чтобы приобщить нас Своей благодати? Итак, одну и ту же Пищу вкушают и одно и то же питие, но лишь разумеющие, верующие. Не разумеющим же остается одна только манна, одна только вода, т.е. пища для голодающего телесно, питье для жаждущего. Но не такая пища и такое питье для верующего, для него та же пища, что и теперь. Тогда Христос имел придти теперь Он пришел. Имеющий придти и пришедший – разные слова, но тот же Христос…
4. Далее сказать я хочу вам о сомнении раба Божия Моисея. И это у древних святых также служило образом. Усомнился относительно воды Моисей; когда ударил жезлом по скале, чтобы из нее истекла вода, заколебался. Читая о его колебании, иной, пожалуй, не остановится на этом месте, но постарается вникнуть в него не захочет и спросить об этом. Господу Богу, однако, не угодно было такое колебание, и Он не только обличил за это Моисея, но и наказал его. Именно вследствие этого сомнения сказано было Моисею (и Аарону): «не введете вы народа сего в землю, которую Я даю ему» (Чис 20:12), и еще: «умри на горе, на которую ты взойдешь» (Втор 32:50), Здесь Бог является, как видите, разгневанным. Но неужели на Моисея, братия мои? Неужели весь труд его, все его беспокойство за народ, вся любовь его, когда он говорил «прости им грехи их; а если нет, то изгладь в меня из книги Твоей» (Исх 32:32), – все это осуждено за одно случайно, неожиданное колебание? И что же значат слова, коими закончил чтец апостольское чтение, что «любовь никогда не перестает» (1Кор 13:8)?
