эти полицейские приносят во много раз больше пользы, чем высокомерные рассуждения кардиналов. Когда св. Павел хвалил себя, он часто вставлял слова: «Скажу по неразумию», но, говоря о своей миссии, он сказал: «Magnificabo apostolatum meum».[224 — Нов. Зав., Посл. Коринф. II, гл. 11, ст. 23; «Приумножу служение мое»; Нов. Зав., Посл. Римлян., гл. 11, ст. 13.]
LIV. О тщеславии
Хорошо выразился Эзоп в одной из басен: «Муха села на ось воза и сказала: какую пыль я подымаю!».[225 — В эзоповских сборниках такой басни нет. Это, по-видимому, одна из поздних версий басни Бабрия «Бык и комар».] Таковы и некоторые тщеславные люди, которые, где бы что ни двигалось само по себе или под воздействием более сильных причин, думают, что они это двигают, хотя иногда они даже не приложили к этому рук. Тщеславные люди неизбежно должны вносить разногласия и раскол в любое дело, ибо всякое тщеславие познается в сравнении. Они неизбежно должны быть шумливыми, дабы подтвердить свое хвастовство. Они не могут быть скрытными и поэтому не достигают своей цели; как говорит французская пословица: «Beaucoup de bruit, peu de fruit» — много шума, мало проку. Однако, безусловно, в гражданских делах можно найти применение даже этому качеству; где необходимо создать мнение или прославить добродетель или величие, эти люди являются хорошими трубачами.
Как заметил Тит Ливий в отношении Антиоха и этолийцев, «иногда перекрестная ложь приводит к большим последствиям»;[226 — Тит Ливий, «Римская история от основания города», кн. XXXV, 12.] например, если какой-либо человек, ведущий переговоры между двумя государями с целью вовлечь их в войну против третьего, действительно сверх меры преувеличивает силы каждого из них перед другим; а иногда тот, кто имеет дело с двумя людьми, приобретает больше доверия в глазах обоих, притворяясь, что он проявляет больше интереса, чем у него есть на самом деле, к каждому из них. И в этих и других подобных случаях часто получается так, что из ничего создается нечто, ибо лжи достаточно, чтобы породить мнение, а мнение влечет за собой действие.
Тщеславие является важной чертой военачальников и солдат; ибо подобно тому, как железо заостряется железом, так восхвалением мужества одного заостряется мужество другого. В случаях, требующих большой предприимчивости, связанных с нападением и риском, сочетание тщеславных натур действительно вдыхает жизнь в эти предприятия; а солидные и трезвые натуры, скорее, служат балластом, чем парусом. Что касается славы в ученом мире, то ее полет будет медленным, если в ней не будет нескольких перьев хвастовства: «Qui de contemnenda gloria libros scribunt, nomen suum inscribunt».[227 — «Пишущие о тщете славы ставят на книгах свои имена». Цицерон, «Тускуланские беседы», I, 15.] Сократ, Аристотель, Гален были полны хвастовства. Тщеславие, безусловно, помогает увековечить память о человеке; и добродетель не бывает обязана за свое прославление только тому, что получает из вторых рук. Слава Цицерона, Сенеки, Плиния Младшего не пережила бы их века, если бы к ней не присоединилось их тщеславие, подобно лаку, который придает полу не только блеск, но и прочность.
Но все время, пока я говорю о тщеславии, я имею в виду не то качество, которое Тацит приписывает Муциану: «Omnium, quae dixerat feceratque, arte quadam ostentator»;[228 — «На всем, что он говорил или делал, всегда лежала печать какого-то артистизма». Тацит, «История», кн. II, 80.] ибо оно происходит не от тщеславия, а от природного великодушия и благоразумия, и у некоторых людей оно не только благообразно, но и грациозно. Ибо оправдания, притворные уступки, сама скромность, которой хорошо владеют, есть всего лишь приемы хвастовства. И среди этих приемов есть один непревзойденный, о котором говорит Плиний Младший и который состоит в том, чтобы щедро раздавать похвалы другим в отношении того, в чем сам человек достиг какого-либо совершенства. Ибо, как весьма остроумно замечает Плиний: «Восхваляя другого, ты воздаешь должное самому себе; ибо тот, кого ты хвалишь, либо превосходит тебя в том, что ты восхваляешь, либо уступает тебе в этом. Если он тебе уступает и если его хвалят, то ты тем более заслуживаешь похвалы; если же он превосходит тебя и если его не хвалят, то тем менее нужно хвалить и тебя».[229 — Плиний Младший, «Письма», VI, 17.]
Тщеславные люди возбуждают презрение у мудрых, восхищение у глупцов, становятся идолами паразитов и рабами своей собственной похвальбы.
LV. О почестях и славе
Завоевание почестей есть лишь обнаружение — без помех — достоинств и добродетелей человека. Некоторые во всех своих деяниях стремятся к почестям и известности. О таких обычно говорят много, но втайне думают дурно.
Другие, напротив, не умеют показать своих достоинств, так что им не воздают должного.
Если человек совершит что-либо, что до него не предпринималось, или было начато и оставлено, или же выполнено не столь удачно, ему достанется больше чести, чем за более трудное дело, где он явится лишь последователем.
Кто сумеет так повести себя, чтобы угодить всем партиям и группировкам, того будут славить всего громче. Кто предпримет что-либо, что грозит большим позором в случае неудачи, нежели обещает почестей при свершении, тот плохо заботится о своей славе. Слава, отнятая у соперника, сверкает всего ярче, как граненый алмаз. Старайтесь же превзойти всех соперников, поразить их, так сказать, собственным их оружием.
Много содействуют доброй славе слуги и приближенные, если они не болтают лишнего. «Omnis fama a domesticis emanat».[230 — «Всякая репутация исходит от тех, с кем мы живем». Квинт Цицерон, «О достижении консульского звания», V, 17.] Чтобы избежать зависти, пагубной для доброй славы, лучше всего заявлять, что целью ваших стремлений является не слава, но единственно лишь служение, и приписывать ваши успехи более божественному промыслу и удаче, нежели собственным вашим достоинствам или образу действий.
Лиц, облеченных верховной властью, я разместил бы на лестнице славы в следующем порядке. На первом месте — «conditores imperiorum», основатели государств и содружеств, как Ромул, Кир, Цезарь, Осман, Исмаил.[231 — Ромул — легендарный основатель Рима; см. Плутарх, «Сравнительные жизнеописания» (Ромул).Кир — персидский царь (558–529 до н. э.), основатель великой персидской державы.Цезарь, Гай Юлий (102 или 101-44 до н. э.) — всей своей деятельностью подготовил превращение Римской республики в империю.Осман I (ок. 1259–1326) — основатель Османского государства. Исмаил (XVI в.) — основатель династии Сефевидов, начавшей объединение Персии.] На втором — «legislatores», законодатели, называемые также «вторыми основателями» или «perpetui principes», потому что они и после смерти управляют посредством своих законов; таковы Ликург, Солон, Юстиниан, Эдгар, Альфонсо Кастильский Мудрый, создатель «Siete partidas».[232 — Ликург (VIII в. до н. э.) — законодатель древней Спарты, ему приписывали создание ее государственного устройства: см. Плутарх, «Сравнительные жизнеописания» (Ликург).Солон (ок. 635–580 до н. э.) — известный афинский законодатель, реформы которого состояли в замене аристократической родовой основы государства имущественной и в создании основ афинской демократии; см. Плутарх, «Сравнительные жизнеописания» (Солон).Юстиниан (483–565) — император Восточной римской империи, при нем была осуществлена кодификация права — создан «Свод римского права».Эдгар Мирный (943–975) — англо-саксонский король, хроники приписывают ему активную деятельность по объединению Англии.Альфонсо I (1252–1284) — король Леона и Кастилии, при нем был создан свод законов «Партид» (1265), в котором фиксировались суверенные права короны.] На третьем месте стоят «liberatores», или «salvatores», которые кладут конец долгим бедствиям гражданской войны или освобождают отечество от чужеземного ига или тирана; таковы Цезарь Август, Веспасиан, Аврелиан, Теодорих, Генрих VII Английский, Генрих IV Французский.[233 — Т. е. «освободители» или «спасители» (лат.).Октавиан Август (63 до н. э.-14 н. э.) — первый римский император (с 27 г. до н. э.), положивший конец изнурительным гражданским войнам в Римской республике и самой республике.Тит Флавий Веспасиан (9-79) — римский император (с 69 г.), власть которого завершает анархию периода правления Гальбы, Отона и Вителлия.Луций Домиций Аврелиан (214 или 215–275) — римский император (с 270 г.), сумевший возвратить империи многие отпавшие от нее провинции.Теодорах — король остготов (493–526), основавший в Италии государство Остготов.Генрих VII (1455–1509) — английский король (с 1485 г.), положивший конец междоусобной «войне Роз» и начало династии Тюдоров.Генрих IV — французский король (1594–1610), его приход к власти завершает многолетние религиозные войны и кладет начало королевской династии Бурбонов.]
На четвертом месте стоят «propagatores», или «propugnatores imperii»,[234 — «Расширившие» или «защитившие державу» (лат.).] — те, кто в почетной войне раздвигает границы своих государств или доблестно защищается от завоевателей. На последнем месте стоят «patres patriae»[235 — «Отцы отечества» (лат.).] — те, кто правит по справедливости, составляя счастье своих подданных. Последние две категории не нуждаются в примерах, столь они многочисленны.
Подданные заслуживают почестей в следующем порядке. Вначале — «participes curarum», те, на кого государи возлагают главное бремя правления и кого называют обычно их правой рукой. Далее следуют «duces belli» — великие полководцы, помощники государей в делах войны. На третьем месте стоят «gratiosi», фавориты, но только те из них, кто умеет держаться в границах и, служа утехой государю, не причиняют вреда народу. На четвертом месте стоят «negotiis pares» — те, кто занимает высокие должности в государстве и добросовестно их отправляет. Есть и еще род славы, из числа величайших, но редко кому выпадающий, — это честь пожертвовать собой на благо родины, как это сделали М. Регул и оба Деция.[236 — Марк Атилий Регул — римский консул, разбивший в 256 г. до н. э. карфагенский флот и высадившийся в Африке. Регул попал в плен к карфагенянам и, согласно преданию, принял там мученическую смерть. Публии Деции Мусы — отец и сын, консулы Рима, по преданию, пожертвовали жизнью ради отечества.]
LVI. О правосудии[237 — Опыт «Of Judicature» впервые появился в издании 1612 г. и значительно расширен для издания 1625 г. Этот опыт особенно для нас интересен, так как связан с предметами непосредственных профессиональных занятий Бэкона, который поднялся в своей придворной службе от простого юриста до лорда-канцлера (министра юстиции) Англии.]
Судьям надлежит помнить, что их дело «jus dicere», а не «jus dare» — толковать законы, а не создавать и издавать их. Иначе будет похоже на ту власть, какую присваивает себе римская церковь, которая под предлогом толкования Писания не останавливается перед добавлениями и изменениями, находит там то, чего нет, и под видом охраны старого вводит новое.[238 — Обращаем внимание на весьма резкий выпад Бэкона против произвола римско-католической церкви.] Судьям подобает более учености, чем остроумия, более почтительности, чем искусности в доказательствах, более осмотрительности, чем самоуверенности. Но главной их добродетелью является неподкупность. «Проклят нарушающий межи ближнего своего»,[239 — Ветх. Зав., кн. Второзакон., гл. 27, ст. 17.] — гласит Писание. Кто сдвинет межевой знак, достоин осуждения. Но никто не смещает столько межевых знаков, сколько неправедный судья, неверно межующий земли и владения. Один дурной приговор
