переходящего примера. Пусть исследуемой природой будет белизна. Переходящий пример ее порождения есть целое стекло и толченое стекло. Равным образом простая вода и вода вспененная. Ибо целое стекло и простая вода прозрачны, но не белы, толченое же стекло и пенящаяся вода белы, но не прозрачны. Итак, следует исследовать, что происходит от этого перехода в стекле или в воде. Ведь очевидно, что форму белизны приносит и сообщает это раздробление стекла и волнение воды. Между тем мы не находим тут ничего, что произошло бы, кроме измельчения частей стекла и воды и вхождения воздуха. Но мы не мало продвинулись вперед к открытию формы белизны, установив, что два тела оба прозрачные, но в неравной степени (т. е. воздух и вода, воздух и стекло), сложенные вместе в малых частицах -дают белизну вследствие неодинакового преломления лучей света.
Но надо здесь привести также пример опасности и предосторожности, о которых мы говорили. Разум, совращенный производящими началами этого рода, легко заключит, что для формы белизны всегда требуется воздух или что белизна производится только посредством прозрачных тел. А это ложно и опровергается многочисленными исключениями. Скорее, надо будет заключить (отбросив воздух и тому подобное), что вообще тела однородные (относительно их проводящих свет частей) дают прозрачность; неоднородные тела простого строения дают белизну; неоднородные тела сложного, но упорядоченного строения дают остальные цвета, за исключением черного; неоднородные же тела сложного, но совершенно беспорядочного и спутанного строения дают черный цвет.
Итак, представлен переходящий пример порождения исследуемой природы белизны. Пример же перехода к устранению этой же природы белизны есть опавшая пена или растаявший снег. Ибо вода теряет белизну и получаст прозрачность после того, как она становится сплошной и не смешанной с воздухом.
Никоим образом нельзя опустить указание, что под переходящими примерами надо понимать не только те, что переходят к порождению и изъятию; но также и те, которые переходят к приращению и уменьшению, ибо они также направлены к открытию формы, как это вполне явствует из сделанного выше определения формы и таблицы степеней. Поэтому одинаковый смысл с примерами, приведенными выше, имеет пример бумаги, которая бела, когда она суха, но, увлажненная (приняв воду и исключив воздух), менее бела и склоняется более к прозрачности. XXIV
На третье место среди преимущественных примеров поставим указующие примеры, о которых мы упомянули в первом сборе плодов для тепла. Мы их называем также проблесками или освобожденными и преобладающими примерами. Это те примеры, которые показывают исследуемую природу обнаженной и самостоятельной, а также в ее возвышении или высшей степени ее могущества, т. е. ставшей независимой и освобожденной от препятствий или по крайней мере господствующей над ними силой своих свойств и подавляющей и сдерживающей их. Ибо если каждое тело принимает формы многих природ в конкретном сочетании, то одна форма укрощает, подавляет, ослабляет и связывает другую. Поэтому отдельные формы затемняются. Однако встречаются некоторые предметы, где исследуемая природа преимущественно перед другими пребывает в своей силе -или по причине отсутствия препятствий, или по причине преобладания ее свойств. Примеры этого рода для формы более всего показательны. Однако и этими примерами надо пользоваться с осторожностью, сдерживая стремительность разума. Ибо все то, что выставляет форму на вид и как бы подталкивает ее навстречу разуму, должно быть взято под подозрение и проверено строгим и тщательным исключением.
Например, пусть исследуется природа тепла. Указующий пример распространяющегося движения, которое (как сказано выше) представляет собой преимущественную часть формы тепла, есть воздушное измерительное стекло. Ибо пламя хотя и явно обнаруживает распространение, однако вследствие мгновенного угасания не показывает увеличения в распространении. Кипящая же вода не столь хорошо показывает распространение воды в своем теле по причине легкого перехода воды в пар и воздух. Раскаленное железо и тому подобное не только не показывает увеличения распространения, но, наоборот, само распространение вследствие подавления и отражения испарений плотными и грубыми частями тела (которые укрощают и обуздывают распространение) становится совершенно незаметным для чувства. Измерительное же стекло ясно указывает заметное, увеличивающееся, продолжительное и непреходящее распространение воздуха.
Далее, пусть, например, исследуется природа тяжести. Указующий пример тяжести есть ртуть, ибо она своим весом намного превосходит все, за исключением золота, которое немного тяжелее ее[95]. Но ртуть более ценный пример для указания формы тяжести, чем золото, ибо золото твердо и устойчиво, что, очевидно, связано с плотностью, а ртуть жидка и переполнена духом и все же во много раз превосходит тяжестью алмаз и те тела, которые считаются наиболее твердыми. Это указывает, что форма тяжелого или весомого зависит только от количества материи, а не от плотности соединения. XXV
На четвертое место среди преимущественных примеров поставим скрытные примеры, которые мы также называем сумеречными примерами. Они как бы противоположны указующим примерам, ибо они выставляют исследуемую природу в ее низшей силе, как бы в пеленках и зачатках и как бы совершающую первую попытку, скрытую и подчиненную противной ей природой. Примеры этого рода имеют большое значение для открытия форм, ибо, подобно тому как указующие легко ведут к отличиям, скрытные превосходно ведут к родам, т. е. к тем общим природам, по отношению к которым исследуемые природы суть не что иное, как ограничения.
Например, пусть исследуется природа твердости, или природа того, что в себе ограничено, противоположность чему есть жидкое, или текучее. Скрытные примеры это те, которые представляют некоторую слабую или низшую степень твердости в текучем. Таков, например, водяной пузырь, который есть как бы твердая и ограниченная пленка, сделанная из тела воды. Сходны с этим и капли, которые, если есть запас воды, текут нитью настолько тонкой, чтобы вода не разрывалась, но, если нет воды в количестве, достаточном для того, чтобы она могла течь, вода падает круглыми каплями, которые наилучшим образом предохраняют ее от утраты непрерывности. Но в тот самый миг, когда прекращается нить воды и начинается ее падение каплями, вода сама делает скачок вверх для избежания разрыва. Даже и у металлов, которые при плавке жидки, но более вязки, разжиженные капли часто отодвигаются вверх и так держатся. Нечто подобное наблюдается в примере зеркал, которые дети часто устраивают из тростинки с помощью слюны, где также видна устойчивая пленка воды. Но еще лучше это обнаруживается в другой детской игре, когда берут воду и, сделав ее несколько более вязкой посредством мыла, дуют в нее через пустую тростинку, пока из воды не образуется как бы целый замок пузырей. Введенный воздух придает воде такую плотность, что она выдерживает некоторое давление, не разрываясь. Но лучше всего это замечается в пене и в снеге, которые приобретают такую плотность, что их почти можно резать, хотя они и представляют собой тела, образованные из воздуха и воды, а то и другое -текучие тела. Все это ясно указывает, что жидкое и твердое суть только ходячие и опирающиеся на чувство понятия; на деле же всем телам присуще стремление избежать разрыва. В однородных телах (каковыми являются жидкости) оно слабо и шатко, а в сложных и разнородных телах оно более живо и сильно, потому что прибавление разнородного связывает тело, а введение однородного его распускает и ослабляет.
Пусть, например, подобным же образом исследуется притяжение, или схождение, тел. Наиболее замечательный указующий пример для его формы есть магнит. Противоположная же притяжению природа есть отсутствие притяжения, хотя бы и между подобными. Так, железо не притягивает железо, подобно тому как свинец не притягивает свинец, дерево дерево, вода воду. Скрытный же пример есть магнит, оснащенный железом или, лучше сказать, железо, оснащенное магнитом. Ибо в природе так обстоит, что оснащенный магнит притягивает железо на расстоянии не сильнее, чем неоснащенный магнит. Но если железо приближается настолько, что прикасается к железу неоснащенного магнита, то оснащенный магнит выдерживает много больший груз железа, чем магнит простой и неоснащенный, вследствие подобия вещества железа в отношении к железу. Это действие было совершенно скрытым и потаенным в железе, пока не был приложен магнит. Итак, очевидно, что форма схождения есть нечто такое, что в магните жизненно и сильно, а в железе слабо и скрыто. Замечено также, что небольшие деревянные стрелы без железного наконечника, выброшенные из больших орудий, проникают глубже в деревянный материал (как, например, борта кораблей и тому подобное), чем те же самые стрелы, снабженные железным острием, вследствие подобия вещества одного дерева с другим, хотя это было ранее в дереве скрыто. Точно так же хотя в цельных телах и не видно, чтобы воздух притягивал воздух, а вода воду, однако пузырь, приближенный к другому пузырю, разлагается легче, чем если бы этот другой пузырь отсутствовал: происходит это вследствие стремления к схождению воды с водой и воздуха с воздухом. Скрытые примеры этого рода (которые, как сказано, имеют величайшее применение) более всего обнаруживаются в малых и тонких частях тела, ибо большие массы вещей следуют за более общими формами, как это будет показано в своем месте. XXVI
На пятое место среди преимущественных примеров мы поставим конститутивные примеры, которые мы также называем примерами связки[96]. Это те примеры, которые составляют один вид исследуемой природы, как бы ее меньшую форму. Ибо если законные формы (которые всегда обращены к исследуемым природам) скрыты в глубине и нелегко открываются, то дело и слабость человеческого разума требуют тщательно, без пренебрежения рассмотреть частные формы, которые объединяют некоторые связанные примеры (но отнюдь не все) в каком-либо общем понятии. Ибо что бы ни соединяло природу, пусть и не совершенными способами, пробивает дорогу к нахождению форм, так что примеры, пригодные для этого, не ничтожны своей силой, но имеют известное преимущество.
Однако здесь нужно тщательно остерегаться того, чтобы человеческий разум, открыв многие из этих частных форм и установив отсюда части и разделения исследуемой природы, не успокоился на этом совершенно и не замедлил бы приступить к подобающему открытию большой формы, чтобы он, предполагая, что природа в самых корнях своих многообразна и раздельна, не отверг дальнейшее объединение природы как вещь излишней тонкости и склоняющуюся к чисто абстрактному.
Например, пусть исследуется память или то, что возбуждает память и помогает ей. Конститутивные примеры здесь суть порядок или распределение, которые явно помогают памяти, подобно местам в искусственной памяти[97], которые могут быть или местами в собственном смысле, как, например, дверь, угол, окно и тому подобное, или близкими и знакомыми лицами, или чем угодно (лишь бы они были расположены в порядке), как, например, животные, травы; так же и слова, буквы,
