(обратно)

136

Все эти стилистические особенности связаны также с карнавальной традицией и с редуцированным амбивалентным смехом.

(обратно)

137

С таким заглавием «Записки из подполья» были первоначально анонсированы Достоевским во «Времени».

(обратно)

138

Это объясняется жанровыми особенностями «Записок из подполья» как Менипповой сатиры».

(обратно)

139

Такое признание, по Достоевскому, также успокоило бы его слово и очистило бы его.

(обратно)

140

Исключения будут указаны ниже.

(обратно)

141

Вспомним характеристику речи героя «Кроткой», данную в предисловии самим Достоевским: «…то он говорит сам себе, то обращается как бы к невидимому слушателю, к какому-то судье. Да так всегда и бывает в действительности» (X, 379).

(обратно)

142

Это также верно угадывает Мышкин: «…к тому же, может быть, он и не думал совсем, а только этого хотел… ему хотелось в последний раз с людьми встретиться, их уважение и любовь заслужить» (VI, 484–485).

(обратно)

143

В книге «Поэтика Достоевского». Государственная Академия художественных наук, М., 1925. Первоначально статья была напечатана во втором сборнике «Достоевский. Статьи и материалы». под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. — Л., 1924.

(обратно)

144

Леонид Гроссман. Поэтика Достоевского, Государственная Академия художественных наук, М., 1925, стр. 162.

(обратно)

145

«Документы по истории литературы и общественности», вып. I. «Ф.М.Достоевский», изд. Центрархива РСФСР, М., 1922, стр. 32.

(обратно)

146

«Документы по истории литературы и общественности», вып. I. «Ф.М.Достоевский», изд. Центрархива РСФСР, М., 1922, стр. 33.

(обратно)

147

«Документы по истории литературы и общественности», вып. I. «Ф.М.Достоевский», изд. Центрархива РСФСР, М., 1922, стр. 15.

(обратно)

148

Ф.М.Достоевский. Письма, т. III, Госиздат, М. — Л., 1934, стр. 256.

(обратно)

149

Совершенно правильно роль «другого» (по отношению к «я») в расстановке действующих лиц у Достоевского понял А.П.Скафтымов в своей статье «Тематическая композиция романа «Идиот». «Достоевский, — говорит он, — и в Настасье Филипповне и в Ипполите (и во всех своих гордецах) раскрывает муки тоски и одиночества, выражающиеся в непреклонной тяге к любви и сочувствию, и этим ведёт тенденцию о том, что человек перед лицом внутреннего интимного самочувствия сам себя принять не может, и, не освящая себя сам, болит собою и ищет освящения и санкции себе в сердце другого. В функции очищения прощением дан образ Мари в рассказе князя Мышкина».

Вот как он определяет постановку Настасьи Филипповны в отношении к Мышкину: «Так самим автором раскрыт внутренний смысл неустойчивых отношений Настасьи Филипповны к князю Мышкину: притягиваясь к нему (жажда идеала, любви и прощения), она отталкивается от него то из мотивов собственной недостойности (сознание вины, чистота души), то из мотивов гордости (неспособность забыть себя и принять любовь и прощение)» (см. сб. «Творческий путь Достоевского», под ред. Н.Л.Бродского. «Сеятель», Л., 4924, стр. 153 и 148). А.П.Скафтымов остаётся, однако, в плане чисто психологического анализа. Подлинно художественного значения этого момента в построении группы героев и диалога он не раскрывает.

(обратно)

150

Этот голос Ивана с самого начала отчётливо слышит и Алёша. Приводим небольшой диалог его с Иваном уже после убийства. Этот диалог в общем аналогичен по своей структуре уже разобранному диалогу их, хотя кое в чем и отличается от него.

«— Помнишь ты (спрашивает Иван. — М.Б.), когда после обеда Дмитрий ворвался в дом и избил отца, и я потом сказал тебе на дворе, что «право желаний» оставляю за собой, — скажи, подумал ты тогда, что я желаю смерти отца или нет?

— Подумал, — тихо ответил Алёша.

— Оно, впрочем, так и было, тут и угадывать было нечего. Но не подумалось ли тебе тогда и то, что я именно желаю, чтобы «один гад съел другую гадину», то есть чтоб именно Дмитрий отца убил, да ещё поскорее… и что и сам я поспособствовать даже не прочь!

Алёша слегка побледнел и молча смотрел в глаза брату.

— Говори же! — воскликнул Иван. — Я изо всей силы хочу знать, что ты тогда подумал. Мне надо правду, правду! — Он тяжело перевёл дух, уже заранее с какою-то злобой смотря на Алёшу.

— Прости меня, я и это тогда подумал, — прошептал Алёша и замолчал, не прибавив ни одного «облегчающего обстоятельства» (X, 130–131).

(обратно)

151

«Документы по истории литературы и общественности», вып. I «Ф.М.Достоевский», изд. Центрархива РСФСР, М., 1922, стр. 6.

(обратно)

152

«Документы по истории литературы и общественности», вып. I. «Ф.М.Достоевский», изд. Центрархива РСФСР, М., 1922, стр. 8–9.

(обратно)

153

«Документы по истории литературы и общественности», вып. I. «Ф.М.Достоевский», изд. Центрархива РСФСР, М., 1922, стр. 35. Любопытно сравнить это место с приведённым нами отрывком из письма Достоевского к Ковнер.

(обратно)

154

Это, как мы знаем, выход в карнавально-мистерийное пространство и время, где совершается последнее событие взаимодействия сознаний в романах Достоевского.

(обратно)

155

Если только они сами не отмирают «естественной смертью».