1823 г. под заглавием «К ***» («К <Коншину ?>»). Однако в автографе текст той же самой редакции имеет заглавие «Эпилогъ», затем использованное в Изд. 1827. Значит, уже на достаточно раннем этапе подготовки своего поэтического сборника Боратынский решил сделать «Чувствительны мне дружеския пени…» завершающим стихотворением всей книги или какого-то отдела.

Предложение об издании сборника поэт получил осенью 1823 г. от А. А. Бестужева и К. Ф. Рылеева. 5 сентября 1823 г. Бестужев писал из Петербурга П. А. Вя-

389

земскому: «Здесь был Баратынский, у которого мы купили его сочинения за 1000 рублей» (ЛН. М., 1956. Т. 60. Кн. 1. С. 207). Состав и композиция рукописного сборника нам не известны, но из письма Боратынского к Бестужеву и Рылееву, написанного в конце 1823 или в начале 1824 г. (см.: Летопись. С. 127) ясно, что уже в этом сборнике элегии были разделены на несколько книг: «Милые собратья Бестужев и Рылеев! Извините, что не писал к вам вместе с присылкою остальной моей дряни, как бы следовало честному человеку <...> Позвольте приступить к делу. Возьмите на себя, любезные братья, классифицировать мои пьесы. В первой тетради они у меня переписаны без всякого порядка, особенно вторая книга элегий имеет нужду в пересмотре; я желал бы, чтобы мои пьесы по своему расположению представляли некоторую связь между собою, к чему они до известной степени способны <...> о други и братья! постарайтесь в чистеньком наряде представить деток моих свету, — книги, как и людей, часто принимают по платью» (Изд. 1951. С. 469— 470). Вполне вероятно, что «Эпилогъ» занимал в невышедшей книге то же место, которое он позже занял в Изд. 1827.

В конце марта 1824 г. Ф. В. Булгарин поместил объявление о готовящемся издании (см.: Литературные Листки. 1824. Ч. I. № 5. С. 194—195), однако в связи с хлопотами о производстве Боратынского в офицеры подготовка сборника затянулась, а после пребывания поэта в Петербурге (с 10 июня по 5 или 6 августа 1824 г.) прервалась. Вероятно, свою роль сыграла конкуренция между двумя литературными группировками — издателями альманаха «Полярная Звезда» (1823—1825) Бестужевым и Рылеевым, с одной стороны, и основателями альманаха «Северные Цветы» (1825—1832) А. Ф. Воейковым и А. А. Дельвигом, с другой. Боратынский был активным участником обоих изданий, но к лету 1824 г. его личные отношения с Рылеевым и Бестужевым явно расстроились. 20 сентября 1824 г. Рылеев жаловался Вяземскому, что Воейков с Дельвигом «научили Баратынского увезти тетрадь, проданную давно нам, будто нечаянно» (ЛН. Т. 60. Кн. 1. С. 223; ср.: ЛН. М., 1954. Т. 59. С. 148). Можно думать, что запись стихотворения «Чувствительны мне дружеския пени…» в ранней редакции под заглавием «Эпилогъ» была сделана во время подготовки первого, невышедшего сборника (то есть в 1823 или 1824 г.), а переработка «Эпилога» относится к более позднему времени (конец 1824 — конец 1826 г.).

Стихотворение «Чувствительны мне дружеския пени…» было переведено Боратынским на французский язык («Merci, amis, pour votre indignation flatteuse…»). Это самое раннее из стихотворений Боратынского, вошедших в корпус автопереводов 1840-х годов (см. комментарии к разделу «Прозаические автопереводы стихотворений на французский язык»).

31.1 , ст. 1—4. Чувствительны мне дружеския пени, // Но искренно забыл я Геликон 11 И признаюсь: не прихотливой лени // Мне нравится приманчи-

390

вый закон. Рифма (дружеския) пени : лени присутствует уже в первой редакции «Эпилога», где ст. 3—4 читаются несколько иначе: <...> И, признаюсь, закоренелый в лени, // Не каюся, люблю мой праздный сон. Ср. у В. В. Капниста в послании «Батюшкову» (1817, ст. 5—8): Почто ж замолк ты? Дружбы пени // Прими без ропота, мой друг! // Почто, предавшись томной лени, // Паривший усыпил ты дух? (Капнист. Изд. 1973. С. 259). Подробнее о связи стихотворения Боратынского с посланием Капниста см.: Pilshchikov 1996. Р. 94— 95.

31.1, ст. 2. Но искренно забыл я Геликон. Ср. этот же оборот в «Послании к Н. И. Гнедичу» К. Н. Батюшкова (опубликовано в 1809 г.; ст. 12—14): <...> твой на Севере приятель, // Веселий и любви своей летописатель, / / Беспечность полюбя, забыл и Геликон (Батюшков. Изд. 1964. С. 70). Геликон (’ЕХихсоѵ) — гора в Беотии, место обитания Муз (греческая мифология). Во французском автопереводе Боратынского это место звучит так: «<...> mais franchement je renonce а Иа lyre» = «но я искренне отрекаюсь от лиры» (Изд. 1914—1915. Т. I. С. 191).

31.1, ст. 5—6. Охота петь уж не владеет мною: // Она прошла, погасла, как любовь. Ср. «Les Adieux» Парни, ст. 6 (Ah, plus de chansons, plus d’amour!).

31.1, ст. 7. Опят любит, играть струнами вновь <...> В поздней редакции этого стиха проведена та же параллель «поэзия — любовь». Ср. в автопереводе: «Chanter encore, aimer encore…» = «Еще петь, еще любить…» (Изд. 1914—1915. Т. I. С. 191)

31.1, ст. 12—13. Я не хочу притворным изступленьем / / Обманывать ни юных дев, ни Муз. Девы метонимически представляют любовь, Музы (см. комментарий к № 10.1, ст. 3) служат символом поэзии. Прозаический автоперевод проясняет основание сравнения: «<...> je ne veux pas tromper par des transports empruntes ni les douces filles de la terre, ni les austeres vierges de ГНёИисоп» = «<...> я не хочу обманывать поддельным исступлением ни нежных дочерей земли, ни строгих дев Геликона» (Изд. 1914—1915. Т. I. С. 191).

И. А. Пильщиков

32

«Младыя Грации сплели тебе венок…»

Альбомное стихотворение, очевидно, не предназначавшееся для публикации. Обращено к Анне Васильевне Лутковской (ок. 1804 — 1879), знакомой и дальней родственнице поэта.

391

А. В. Лутковская (в замужестве Морозова) — дочь Василия Алексеевича Лутковского и Елизаветы Николаевны Боратынской (о ней см.: Летопись. С. 418), племянница Егора (Георгия) Алексеевича Лутковского — командира Нейшлотского полка, в котором служил Боратынский (см. о нем комментарии к № 78). В первой половине 1820-х годов А. В. Лутковская жила в Финляндии; Боратынский познакомился с ней в доме ее отца или дядюшки. Особенно часто Боратынский виделся с Лутковской в 1823—1824 гг. В конце сентября или в начале октября 1824 г. он пишет Н. М. Коншину: «Волочусь от безделья за Анетой, обыкновенно по воскресеньям у Лутковского» (Летопись. С. 143).

За время знакомства Боратынский вписал в альбом Лутковской несколько стихотворений (см. в настоящем издании №№3.1, 82; ср. также №№ 33, 42.3). Два из них — «Тебяль изобразить и ты-ль изобразима?..» (№ 3.1) и «Вы слишком многими любимы…» (№ 42.3) — были ранее обращены к другим особам (В. Н. Кучиной и С. Д. Пономаревой) и затем переадресованы Лутковской. Ей же было переадресовано еще одно стихотворение, посвященное Пономаревой — «Слепой поклонник красоты…» (№ 57.2). Кроме того, высказывалось предположение (см.: Летопись. С. 124), что Лутковской посвящено стихотворение «К Аннете» (№108).

32 , ст. 1. Грации — богини красоты в римской мифологии (см. комментарий к № 10.1, ст. 3).

32, ст. 4. Миртовой листок. Римляне считали мирт деревом Венеры — богини любви (Seyffert 1957. Р. 681).

32, ст. 6. Он лучших чувств моих залогом будет ей <дружбе>. Слово залог использовано здесь в значении ‘свидетельство, доказательство чего-л/ (ср.: СлРЯ XVIII В. Вып. 8. С. 8).

32, ст. 7—8. <...> были прежних дней // Да поздно милая вспомянет. Ср. у Боратынского в отрывках из поэмы «Воспоминания»: <...> Но любит вспоминать он были прежних лет <...> (№ 13, ст. 39) — и позже в стихотворении «Тебе на память, в книге сей…» (редакция Изд. 1827): <...> И прошлых счастливых годов // Вспомянешь были золотыя (№ 12.1, ст. 20—21).

32, ст. 9. <...> Да поздно юных снов утратит легкой рой <...> Ср. у Боратынского в переводе из Лафара: Живых восторгов легкой рой (№ 23.2, ст. 15; № 23.3, ст. 15; ср. № 23.1, ст. 11) — и позже в стихотворении «Дориде»: <...> Исчезнет легкий рой веселий и забав <...> (№ 65.2, ст. 31). Такое употребление слова рой развилось в русском языке начала XIX в. под влиянием фразеологии французского essaim ‘рой’ (примеры из стихотворений Пушкина и Боратынского см.: Виноградов 1935. С. 311—312; французские примеры см.: Nabokov 1964. Vol. 2. Р. 118—119).

И. А. Пильщиков

392

33

«Мила как Грация, скромна…»

Адресат стихотворения, вероятно, скрывается за инициалами Н. С. (так подписана копия в альбоме А. В. Лутковской) и С. Н. Н. (так стихотворение озаглавлено в копии Н. Л. Боратынской). Предположение о том, что стихотворение обращено к

С. Д. Пономаревой (Изд. 1914—1915. Т. I. С. 250; Изд. 1982. С. 587; Изд. 1989. С. 405), не выдерживает критики (см.: Летопись. С. 124). Заглавие «В Альбом Софии», под которым стихотворение было напечатано в «Славянине», скорее всего, носит мистифицирующий характер, но может и указывать на реального адресата (тогда С. в ее инициалах — это имя, а не фамилия). Предположение о том, что стихотворение адресовано А. В. Лутковской (Летопись. С. 188) также не находит документальных подтверждений (как выяснилось, текст не был вписан в альбом самим поэтом).

Возможно, стихотворение «Мила как Грация…» было отдано А. Ф. Воейкову еще в 1822—1823 гг. для публикации в «Новостях Литературы», но своевременно в печати не появилось, а затем, когда «Новости Литературы» перестали выходить, Воейков опубликовал его в своем новом журнале «Славянин». Там же были впервые напечатаны и некоторые другие произведения Боратынского, относящиеся к первой половине 1820-х годов, — это стихотворение «Она» (см. текстологические примечания к № 85) и перевод из «Гения христианства» А.-Ф.-Р. Шатобриана: Лого- графия и происшествия Исторические, доказывающие истину Библейской Хронологии. (Изг Шатобриана) / Пер. Б—ий // Славянин. 1830. Ч. XIII. № III. С. 222—234.

Стихотворение написано редким размером — разностопным ямбом с формулой 4—2—4—2 и римовкой аВаВ.

33, ст. 1. Грация — см. комментарии к № 10.1, ст. 3; № 32, ст. 1.

33, ст. 2. Сандрильона (франц. Cendrillon от cendre ‘зола*) — Золушка, героиня сказки Шарля Перро (Charles Perrault) «Сандрильона, или Туфелька, отороченная мехом» («Cendrillon, ou La petite pantoufle de vair») из сборника «Сказки матушки-гусыни» («Contes de la mere ГОие», 1697). В примечании к первопечатному тексту стихотворения сказано: «В опере Сандрилиона, Король влюбляется и женится на Сандрилионе». По мотивам сказки Перро было написано несколько опер. Помимо забытой к началу XIX в. оперы «Cendrillon» (1759) Жана-Луи Ларюэта (Jean-Louis La Ruette) по либретто Ансома (Anseaume), это, во-первых, «Cendrillon» (1810) Никола Изуара (Nicolas Isouard) по либретто Шарля-Гийома Этьена (Charles- Guillaume Etienne), во-вторых, «Cendrillon» (1810) Даниэля Штейбельта (Daniel Steibelt) по тому же либретто (русский перевод А. В. Лукницкого, 1814) и, нако-

393

нец, «La Cenerentola» (1817) Джоаккино Россини (Gioacchino Rossini) по либретто Джакопо Ферретти