рифмуется с мое (ст. 11). Расхождение между фонетикой и орфографией не позволяет сделать рифму точной и фонетически, и графически. Аналогичный случай — в ст. 46: Я захожу в приют ее <...> (рифма: своё, ст. 45). Здесь графическая точность рифмы достигается благодаря неверному написанию местоимения род. пад. — ее (вместо ея). В первом случае орфография победила фонетику, во втором — фонетика орфографию.

59.2, ст. 36. Вран сердце грызть ему летал. См. выше, комментарий к № 59.1, ст. 32.

59.2, ст. 43. <...> И также ради мстить, ей ей! «К характерным особенностям морфологии первой половины XIX века должна быть отнесена сказуемая форма множ, числа ради, постепенно выходящая из употребления и заменяемая формой рады в ближайшие десятилетия» (Булаховский 1954. С. 109).

59.2, ст. 46. См. выше, комментарий к № 59.2, ст. 9.

И. А. Пильщиков

60

«Неизвинительной ошибкой…»

Заглавие в «Полярной Звезде» и в Изд. 1827: «К жестокой».

Стихотворение обращено к Софье Дмитриевне Пономаревой (см. о ней комментарий к № 42) и относится ко времени ее романа с Боратынским (о начале романа

444

см. комментарий к № 56). В послании сконцентрированы мотивы, характерные для стихотворений Боратынского, связанных с Пономаревой. Определение жестокая калькирует французский эпитет-клише cruelle. У Боратынского (см.: Shaw 1975. Р. 225) оно встречается только в послании «Я безразсуден — и не диво!..» (Дельвигу о Пономаревой): Уже-л обманут я жестокой? (№ 61, ст. 24) — ив элегии «Оправдание»: <...> прощенья у жестокой // Не вымолю! (№ 89.2, ст. 10— И); ср. в поздней редакции: Не вымолю прощенья у жестокой! (№ 89.2, ст. 6).

60 , ст. 9. Ко мне примерно нежной став <...> Наречие примерно использовано здесь в значении ‘образцово’.

60, ст. 11—13. <...> Дурачит пленников других // И гордой быть, как прежде были, / / К толпе соперников моихъ? Автореминисценция из стихотворения «Приманкой ласковых речей…», обращенного к Пономаревой: Вам дорог я, твердите вы, // Но лишний пленник вам дороже <...> С толпой соперников моих 11 Я состязаться не дерзаю <...> (№ 43, ст. 9—10, 13—14). Другие употребления слова пленник в значении ‘преданный поклонник’ у Боратынского см.: Shaw 1975. Р. 317.

60, ст. 15. Любви простое упоенье <...> Ср. в стихотворении «К —» («Зачем живыя выраженья…»), обращенном к Пономаревой: <...> Но рад, что сердце нахожу // Еще способным к упоенью (№ 59.2, ст. 22—23).

60, ст. 21—22. <...> Быт с вами запросто в диванной, // В гостинной быть у ваших ног. Противопоставление гостинной (комнаты для приема гостей) и диванной (комнаты для отдыха, обставленной диванами) как мест более официального и более интимного общения находит параллели в литературе первой трети XIX в. См., например, цитату из «Московского Меркурия» (1803. Ч. IV. С. 23): «Никогда самый приятный круг в Гостиной — даже в Диванной — не одушевляет так к разговору, как компания четырех, пяти человек в карете» (цит. по: СлРЯ XVIII в. Вып. 6. С. 126). Ср. также в повести А. С. Пушкина и В. П. Титова «Уединенный домик на Васильевском»: «„Но не в одной гостиной, — продолжает графиня, — есть новые уборы», и вставая с кресел: „Не хотите ли, — говорит она, — заглянуть в диванную <...>«» (Пушкин. Изд. 1977—1979. Т. 9. С. 361).

И. А. Пильщиков

61

«Я безразсуден — и не диво!..»

Заглавие в «Полярной Звезде»: «Д — у». Заглавие в Изд. 1827: «Д—гу».

Четвертое послание Боратынского к Антону Антоновичу Дельвигу (см. также комментарии к №№ 10,18, 36, 68). Об отношениях Боратынского и Дельвига см.

445

комментарии к № 10. Биографической основой послания стал любовный роман Боратынского с Софьей Дмитриевной Пономаревой (см. о ней комментарий к № 42) — отсюда тематическая и хронологическая связь послания к Дельвигу со стихоторени- ями «пономаревского цикла» (см. №№ 56—59, 62, 64 и 66; ср. №№ 42—43).

61, ст. 6—7. Одно коварное искуство //Я вижу в Делии твоей. По замечанию

B. Э. Вацуро, «на короткий срок в посланиях 1822—1823 годов Баратынский и Дельвиг закрепят за Пономаревой два условных имени — „Дорида“ и „Делия»» (Вацуро. СДП. С. 193); см. стихотворение Боратынского «Поцелуй. (Дориде)» (№ 64.2), его же послание «Дориде» (№ 65.2), в Изд. 1827 озаглавленное «Делии» (№ 65.1), и стихотворение Дельвига «К птичке, выпущенной на волю» («Во имя Делии прекрасной…», 1823). Делия (Delia) — поэтическое имя возлюбленной Альбия Тибулла, героини первой книги его элегий. О Боратынском и Тибулле см. комментарии к № 34 и № 45.1, ст. 35—37.

Коварное искуство. См. комментарий к № 65.2, ст. 12.

61, ст. 8. Не вер прелестнице лукавой! Ср. ст. 99 из поэмы «Бал» в редакции Изд. 1835: Страшись прелестницы опасной <...> (о связи этого стиха с фразеологией «пономаревского цикла» см. комментарий к № 56, ст. 3—4). В слове прелестница совмещены два значения: «1) Кто прельщает, собла<з>няет, вовлекает в заблуждение коварными и вредными своими правилами, примером, обещаниями <...> 2) <...> красавица; кто прельщает кого красотою своею, и страсть любовную возраждаетъ» (САР. Ч. V. Стб. 218).

Лукавый — здесь в значении ‘коварный, хитрый* (ср.: САР. Ч. III. Стб. 618). Ср. эпитет лукавый в стихотворении «О своенравная София!..», обращенном к Пономаревой: <...> Опасны сердцу ваши взоры. // Они лукавы, я слыхал <...>

(№ 58.2, СТ. 30—31).

61, СТ. 19. <...> Огонь ланит, огон очей <...> См. комментарии к № 62.2, ст. 3, ст. И; № 96, ст. 6; № 107, ст. 9—10.

61, ст. 24—27. Я перечитываю строки, // Где, увлечения полна, // В любви счастливые уроки // Мне самому дает она <...> Возможно, речь идет о несохранившейся любовной переписке между Боратынским и Пономаревой (Песков 1998.

C. 21).

61, ст. 29. Уже-л обманут я жестокой? См. комментарии к № 60.

61, ст. 40—42. Пойду я странником тогда // На край земли, туда, туда, // Где вечный холод обитает <...> Пародийный парафраз песни Миньоны «Kennst du das Land, wo die Zitronen bliihn…» («Ты знаешь край, где цветут лимоны…») из романа И.-В. Гёте «Wilhelm Meisters Lehijahre» («Годы учения Вильгельма Мейстера», 1796) с ее знаменитым рефреном Dahin, dahin!.. = Туда, туда!.. (отмечено: Пильщиков 2000. С. 386; см. также комментарий к № 14.1, ст. 8).

446

61, ст. 53—55. <...> Как здравым смыслом я убог! // Уже-ль обманщицу другую // Мне не пошлет в отраду Богъ? Пародийный парафраз финальных строк из II эклоги Вергилия: А, Corydon, Corydon, quae te dementia cepit! <...> Invenies alium, si te hic fastidit, Alexim = Дх, Коридон, Коридон, каким ты безумием охвачен! <...> Найдешь и другого Алексиса, коль отверг тебя этот

(ст. 69—73).

И. А. Пильщиков

62

62.1. «Любви приметы…»

62.2. Догадка («Любви приметы…»)

Стихотворение связано с С. Д. Пономаревой (см. о ней комментарий к № 42) и относится ко времени ее любовного романа с Боратынским (см.: Вацуро. СДП. С. 192—193; ср. комментарии к №№ 56—61).

62.1, ст. И—14. В душе твоей / / Уж нет покоя; / / Давным давно я 11 Читаю в ней. Эта метафора была перенесена в «Догадку» при подготовке Изд. 1827 из стихотворения «Размолвка» (см. комментарий к № 75.2, ст. 6). В ранней редакции «Догадки» соответствующее место звучало иначе (см. № 62.2, ст. И—

14).

62.2, ст. и. Ты вся в огне <...>; ср. также: <...> И жар ланит <...> (№ 62.2, ст. 6; № 62.1, ст. 6). Те же мотивы находим в послании «Я безразсуден — и не диво!..»: <...> Огонь ланит, огонь очей <...> (№ 61, ст. 19). См. также комментарий к № 96, ст. 6.

Я. Я.

63

«На кровы ближняго селенья…»

Заглавие в «Благонамеренном» и в Изд. 1827: «Возвращение». Заглавие в Изд. 1884: «Возвращение (Подражание Мильвуа)».

Перевод элегии Ш.-. Мильвуа «Le Retour» («Elegies», 1812—1815; кн. И). Подражание той же элегии Мильвуа позже опубликовал П. Г. Сиянов («Сумерки», 1829). По словам современного исследователя, Боратынскому «удалось сохра

447

нить удивительный лаконизм» французского стихотворения, «не пожертвовав при этом точностью» (Заборов 1983. С. 118). В Изд. 1827 и в Изд. 1835 «Возвращение» напечатано вслед за переводом из Парни «Она придет! к ея устам…» (см. в настоящем издании № 106). О Боратынском и Мильвуа см. комментарии к № 73.

Приводим текст французского подлинника по изданию: Millevoye. Ed. 1843. Р. 43.

Sur le chaume de ces demeures Deja le soir s’est abaisse:

Sortons de Tasile ou les heures Comme des instants ont passe.

5 Souris, Amour, si la bergere,

Quittant la grotte bocagere,

En rapporte, selon mes voeux,

Un doux souvenir dans son ame,

Dans ses yeux une douce flamme, io Une feuille dans ses cheveux.

63, CT. 1—2. На кровы ближняго селенья // Нисходит вечеръ; день погас. Слово кровы употреблено здесь в прямом значении ‘крыши’ (Словарь русского языка: В 4 т. Изд. 3-є. М., 1986. Т. II. С. 131). День погас — переводческая амплификация; ср. у Мильвуа: На солом<енные кровы> этих жилищ // Уже опустился вечер (ст. 1—2).

63, ст. 3—4. Покинем рощу, где для нас // Часы летели как мгновенья! Ср. в «Le Retour»: Покинем убежище, где часы // Проходили как мгновения (ст. 3—4).

63, ст. 5. Лель улыбнись <...> Во французском оригинале (ст. 5): Улыбнись, Амур <...> (об этой замене см.: Изд. 1936. Т. И. С. 233; Заборов. С. 118; и др.). Лель — бог любви в составленном русскими мифологами XVIII в. «древнеславянском» пантеоне, в котором римскому Амуру соответствует Лель (Леля), а богине любви Венере — Лада (Ладо); см. «Краткий Мифологический Лексикон» (1757) и «Словарь (Абевегу) Русских суеверий» (1782—1786) М. Д. Чулкова, «Описание древнего Славянского языческого Баснословия» М. В. Попова (1768, 1772)идр. Псевдославянской мифологией насыщены «Русские сказки» В. А. Лёвшина (1780—1783) и поэмы А. X. Востокова на темы из «древнерусской» жизни (см.: Востоков [А.]. Стихотворения / Ред., вступ, ст. и примеч. Вл. Орлова. Л., 1935. С. 389—390). Имя Леля было впервые введено в список «древних» богов польским историком XVI в. М. Меховским (Иванов, Топоров 1982. С. 454). Лада упоминается у Боратынского в мадригале «Финским красавицамъ» (см. комментарий к № 26, ст. 7—8).

<...> из ней — то есть из рощи. В оригинале (ст. 6): <...> Покидая лесной грот <...> (la grotte bocagere — буквально ‘грот, находящийся в роще’).

63, ст. 6. В Изд. 1884 (С. 130) в ст. 6 неправомерно изменено время глагола: <...> Случится девии,е моей <...> (вместо <...> Случилось девице моей <...>).

448

Этот вариант был безоговорочно принят позднейшими редакторами (см. текстологические примечания). E. Н. Купреянова даже назвала чтение прижизненных изданий «грамматической ошибкой» (Изд. 1957. С. 342). Между тем ощущение аграм- матизма возникает лишь при неверной интерпретации союза когда, употребленного поэтом не во временном, а в условном значении — в