соответствии с французским si ‘если’, которое находим в подлиннике Мильвуа: Улыбнись, Амур, если пастушка <...> уносит из него <...> (ст. 5—7; далее следует перечисление: воспоминание, пламень в глазах, листок).
63, ст. 7. <...> Унесть во взорах пламень томный <...> В русских переводах XVIII—XIX вв. слова взор, взоры нередко выступают как эквивалент франц. les уеих ‘глаза’ (см.: СлРЯ XVIII в. Вып. 3. С. 137—138); ср. в «Le Retour»: <...> Dans ses yeux une douce flamme <...> = <...> Нежный пламень в своих глазах <...> (ст. 9). Эпитет томный связывает перевод из Мильвуа с фразеологией «пономаревского цикла» — ср. в стихотворении «Когдаб вы менее прекрасной…»: <...> И томной пламень сих очей <...> (№ 56, ст. 6); в ранней редакции стихотворения «Догадка»: <...> Сих взоров томность <...> (№ 62.2, ст. 13).
63, ст. 8. <...> Мечту любви в душе своей <...> В подлиннике Мильвуа: <...> Нежное воспоминание в своей душе <...> (ст. 8).
63, ст. 9. <...> И в волосах листок нескромный. Эпитет нескромный принадлежит Боратынскому. У Мильвуа сказано просто: <...> Листок в своих волосах (ст. 10).
И. А. Пильщиков
64
64.1. «Сей поцелуй, дарованный тобой…»
64.2. Поцелуй (Дориде) («Сей поцелуй, дарованный тобой…»)
Заглавие в Изд. 1827: «Поцелуй».
Стихотворение связано с С. Д. Пономаревой (см. о ней комментарий к № 42) и отражает кульминационный момент в развитии ее любовного романа с Боратынским (см.: Вацуро. СДП. С. 193—194; Песков 1998. С. 21; ср. комментарии к №№ 56—62).
У истоков темы поцелуя в европейской лирике стоят V и VII стихотворения Катулла. По их образцу голландский поэт Ян Эверардс (1511—1536), писавший на латинском языке под именем Иоанна Секунда (Iohannes Secundus), создал книгу стихов «Basia» («Поцелуи»). Во Франции тему поцелуев подхватили поэты Плеяды, позже отвергнутые школой Буало. Влияние Иоанна Секунда возвращается во второй половине XVIII столетия. Сборник стихов Клода-Жозефа Дора «Les Baisers» («Поцелуи», 1770) стал значительным литературным событием и в свою очередь
29. Боратынский. Том 1
449
вызвал волну подражаний. Сюжету об одном-единственном поцелуе, подаренном поэту его возлюбленной и возбудившем в нем неутоленное желание, посвящен III «поцелуй» Иоанна Секунда («Da mihi suaviolum, dicebam, blanda puella…»). Стихотворение с аналогичным сюжетом, озаглавленное «L’Etincelle» («Искорка»), есть у К.-Ж. Дора (см.: Dorat С.-/. Les Baisers, precedes du Mois de Mai: Poeme. Paris, 1970. P. 59).
Дорида — условное поэтическое имя греческого происхождения (Дсори;, род. пад. ДсориЬо<; ‘дорийская’). О посвящении «Дориде» см. комментарий к № 61, ст. 6— 7. О звуковой организации стихотворения Боратынского см.: Семенко 1970. С. 285— 286. 64.1, ст. 1. Сей поцелуй, дарованный тобой <...> Ср. у Дора в «L’Etincelle»: Donne-moi, та belle maitresse, // Donne-moi, disois-je, un baiser <...> Tu nosas me le refuser <...> = Подари мне, моя прекрасная подруга, // Подари мне, сказал я, поцелуй <...> Ты не осмелилась мне в нем отказать <...> (ст. 1—4).
64.1, ст. 7. Обман исчез, нет счастья! <...> Ср.: <...> Mais que топ bonheur fut rapide! = <...> Но как скоротечно было мое счастье! (Дора, «ЕЁбпсеИИе», ст. 5).
64.1, ст. 7—8. <...> и со мной // Одна любовь, одно изнеможенье. Ср. финал «L’Etincelle»: Топ baiser mechappe, cruelle! 11 Те desir seul m en est reste = Твой поцелуй ускользнул от меня, жестокая! // От него мне осталось одно желание
(ст. 13—14).
<...> Одна любовь <...> Мотив восходит к заключительному стиху из элегии Э. Парни «Que le bonheur arrivelentement!..» («Poesieserotiques», 1777—1781; кн. IV, элегия И, ст. 22): <...> /’аи tout perdu: Гатоиг seul est reste = <...> Я всё потерял: осталась одна любовь (Pamy. Ed. 1862. P. 117; отмечено: Вацуро. СДП. С. 193; см. также комментарий к № 20.1, ст. 5—8).
И. Л. Пилыииков
65
65.1. «Зачем, о Делия! сердца младыя, ты…»
65.2. Дориде («За чем нескромностью двусмысленных речей…»)
Заглавие в Изд. 1827: «Делии».
Адресат стихотворения указан в копии Н. Л. Боратынской (ПД. Ф. 33. Оп. 1. №42. Л. 14 об.): «С. Д. П.» , то есть Софья Дмитриевна Пономарева (см. о ней комментарий к № 42). Ранняя редакция, озаглавленная «Дориде», относится к завершающей стадии любовного романа Боратынского и Пономаревой (см. настоящее
450
издание, с. XXIII; ср. комментарии к №№ 56—62, 64). Об имени Дорида см. комментарий к № 64. Об имени Делия см. комментарий к № 61, ст. 6—7 (см. там же о стихотворениях Боратынского и А. А. Дельвига, в которых именами Дорида и Делия названа С. Д. Пономарева).
Главная тема стихотворения Боратынского — предсказание строптивой подруге любовных неудач в старости — традиционна для античной поэзии (см., например, XXV оду из I книги Горация). Вариацией на эту тему является, в том числе, прощальное обращение Тибулла к Делии (Тибулл, кн. I, элегия VI, ст. 77—84). Тема эта обычна и для французской эротической поэзии XVIII в. (ср.: Изд. 1936. Т. И. С. 232) — так, пассажем, переведенным из Tibuli. I, 6, завершается VII элегия II книги «Les Amours» А. Бертена (1780—1785).
65.1, ст. 1—4. Зачем, о Делия! сердца младыя, ты / / Игрой любви и сладострастья // Исполнить силишься мучительной мечты // Недосягаемаго счастья? П. О. Морозов (см.: Пушкин А. С. Сочинения и письма. СПб.: Просвещение, 1903. Т. 1. С. 531) указывает на зависимость этих строк от послания А. С. Пушкина «Прелестнице» (опубликовано в 1820 г.): К чему нескромным сим убором, // Умильным голосом и взором // Младое сердце распалять II И тихим, сладостным укором // К победе легкой вызывать? (ст. 1—5; Пушкин. Ак. Т. 2, кн. 1. С. 71).
65.1, ст. 20. Цирцея (см. комментарий к № 30.1, ст. 18) — здесь в нарицательном значении ‘кокетка, прелестница’. Эпитет безчарная — по-видимому, неологизм Боратынского (см.: Изотов В. П., Панюшкин В. В. Новые слова Е. А. Боратынского’и ненормативное словообразование // Венок. С. 141).
65.1, ст. 23. Дитя крылатое — Эрот (греческая мифология), или Купидон (латинская мифология), бог любви, которого изображали ребенком с крыльями за спиной и с луком и стрелами в руках (см. также комментарии к № 10.2, ст. 30; № 23.1, ст. 14—15).
65.2, ст. 3. <...> Притворным пламенем коварных сих очей <...> Мотив «огня очей» появляется в послании «Я безразсуден — и не диво!..»: <...> Огонь ланит, огонь очей <...> (№ 61, ст. 19; см. ссылки в комментарии к этому стиху). Эпитет коварный является общим для характеристик, которые поэт дает Делии- Дориде в упомянутом послании и в комментируемом стихотворении (ср. ниже, комментарий к № 65.2, ст. 12). Кроме того, мотив «коварных очей» хорошо увязывается с образом кокетки — Цирцеи или Армиды; ср., например, у К. Н. Батюшкова в послании «К Дашкову» (1813, ст. 43—44): Мне петь коварные забавы // Армид и ветреных Цирцей <...> (Батюшков. Изд. 1977. С. 238; о синонимии этих имен в поэзии первой четверти XIX в. см.: Пильщиков И. А. Армида // Онегинская энциклопедия. М., 1999. Т. I. С. 62—64). В этом отношении показательно, что обо
29*
451
рот для двух коварных глаз в стихотворении Боратынского «В Альбом N. N. на другой день его свадьбы» (№ 107, ст. 9) напрямую связан с посланием Батюшкова «Ответ Тургеневу» (опубликовано в 1817 г.), где эти слова отнесены к кокетке, названной Армидой: <...> Забудет для Армиды, // Для двух коварных глаз (ст. 5—6; Батюшков. Изд. 1977. С. 278).
65.2, ст. 10—12. Тебе неведомое чувство // Вливает в душу их, невольницу страстей, // Твое коварное искуство. Порядок слов здесь инверсирован по отношению к нейтральному: «Твое коварное искусство / / вливает в их душу (невольницу страстей) // неведомое тебе чувство». В поздней редакции основные мотивы этих стихов трансформировались в образ Цирцеи (№ 65.1, ст. 20).
65.2, ст. 12. Коварное искуство. Ту же характеристику Пономаревой находим в послании «Я безразсуден — и не диво!..»: <...> Одно коварное искуство // Я вижу в Делии твоей <...> (№ 61, ст. 6—7).
65.2, ст. 31. <...> Исчезнет легкий рой веселий и забав <...> О словосочетаниях с опорным словом рой см. комментарий к № 32, ст. 9. О сочетании веселья и забавы см. комментарий к № 37.1, ст. 36.
65.2, ст. 34. Дщери ада — Евмениды (в публикации «Новых Аонид»: Эвмениды). Эвмениды (Еи[Х£ѵ(8е<; ‘милостивые’) — эвфемистическое название эриний, богинь мщения и охранительниц миропорядка в греческая мифологии (римляне называли их фуриями). Эвмениды обитают в подземном царстве (см. «Энеиду» Вергилия, песнь VI, ст. 280; и др.); в ранней редакции «Паденья листьевъ» Боратынский именует эвменид Богинями Эрева (см. 73.2, ст. 17). И. А. Пильщиков 66 «На звук цевницы голосистой...» Заглавие в «Полярной Звезде» и в Изд. 1827: «Весна». 66, ст. 1. Цевница — здесь ‘свирель’ (САР. Ч. VI. Стб. 1219), символизирующая буколическую поэзию (см. комментарии к № 13, ст. 17; № 34, ст. 48; № 45.1, ст. 35—37). 66, ст. 2—3. <...> Толпой забав окружена, // Летит прекрасная весна. Весна приходит в сопровождении хоровода нимф и граций (iunctae Nymphis Gratiae) — см. у Горация IV оду I книги (ст. 5—6) и VII оду IV книги (ст. 5—6). В поздней редакции послания Боратынского «Где ты, безпечный другъ? где ты, о Дельвиг мой…» словом забавы заменено слово Хариты (см. комментарий к № 18.2, ст. 43; о тождестве харит и граций см. комментарий к № 10.1, ст. 3). Ср. забавы в значении
452
‘красавицы’ в послании «К ***» («Кто жаждет славы, милый мой!..»; см. комментарий к № 45.2, ст. 16).
66, ст. 6—10. Утихли вьюги и мятели, // Текут потоками снега <...> Опять зефиры налетели // На обновленные луга. Вольное подражание стихам из «Георгик» Вергилия: Vere novo, gelidus canis cum montibus umor / / liquitur et Zephyro putris se glaeba resolvit <...> = С новой весной, когда с седых гор холодная вода // стекает, и от Зефира земля становится рыхлой <...> (кн. I, ст. 43—44). Ср. вергилианскую реминисценцию в начальных строках VII главы «Евгения Онегина»: Гонимы вешними лучами, //С окрестных гор уже снега / / Сбежали мутными ручьями // На потопленные луга (Пушкин. Ак. Т. 6. С. 139). Сопоставление стихов Пушкина, Боратынского и Вергилия см.: Nabokov 1964. Vol. 3. Р. 69—70.
Слово Зефиры в тексте «Полярной Звезды» и в Изд. 1827 начинается с прописной буквы. Зефир (Z^upos) — в греческой мифологии бог западного ветра. Французские и русские поэты XVIII — первой трети XIX вв. называли зефирами (les zephyrs) мягкие теплые ветры.
66, ст. 15. Наяда (греч. Natas, род. пад. NataSos) — в греческой мифологии нимфа ручья (ср. № 66, ст. 15: <...> Заговорил ея ручей).
66, ст. 21. Климена. См. комментарии к № 43.
66, ст. 24—25. Тобою младости измена //
