обиженный ребенок, не понимая ее сердца, покинул ее с презрением… Воля ваша, а портрет неверен!.. Что же потом? — Потом Нина получила от него письмо:
Что ж медлить (к ней писал Арсений)
Открыться должно… небо! в чем?
Едва владею я пером,
Ищу напрасно выражений.
О, Нина! Ольгу встретил я;
Она поныне дышит мною,
И ревность прежняя моя Была неправой и смешною.
Удел решен. По старине Я верен Ольге, верной мне.
Прости! твое воспоминанье Я сохраню до поздних дней:
В нем понесу я наказанье Ошибок юности моей.
Несмотря на трагическую смерть Нины, которая отравилась ядом, такая развязка такой завязки похожа на водевиль, вместо пятого акта приделанный к четырем актам трагедии… Поэт, очевидно, не смог овладеть своим предме том… А сколько поэзии в его поэме, какими чудными стихами наполнена она, сколько в ней превосходных частностей!..
«Цыганка», самая большая поэма г. Баратынского, была издана им в 1831 году под названием «Наложница», с предисловием, весьма-умно и дельно- написанным. «Цыганка» исполнена удивительных красот поэзии, — но опять- таки в частностях; в целом же не выдержана. Отравительное зелье, данное старою Цыганкою бедной Саре, ничем не объясняется и очень похоже на deus ех machina для трагической развязки во что бы то ни стало. Чрез это ослабляется
544
эффект целого поэмы, которая, кроме хороших стихов и прекрасного рассказа, отличается еще и выдержанностию характеров. Очевидно, что причиною недостатка в целом всех поэм г. Баратынского есть — отсутствие опреде- ленно-выработавшегося взгляда на жизнь, отсутствие мысли крепкой и жизненной.
Кроме этих трех поэм, у г. Баратынского есть и еще три: «Телема и Макар», «Переселение душ» и «Пиры». Первых двух — признаемся откровенно — мы совершенно не понимаем, ни со стороны содержания, ни со стороны поэтической отделки. «Пиры» собственно не поэма, а так — шутка в начале и элегия в конце. Поэт, как-будто только принявшись воспевать пиры, заметил, что уже прошла пора и для пиров и для воспевания пиров… У времени есть своя логика, против которой никому не устоять… В «Пирах» г. Баратынского много прекрасных стихов. Как мила, например, эта характеристика нашей доброй Москвы:
Но в ней не град первопрестольный,
Не золоченые главы,
Не гул потехи колокольной,
Не сплетни вестницы-молвы Мой ум пленяли своевольный.
Я в ней люблю весельчаков,
Люблю роскошное довольство Их продолжительных пиров,
Богатой знати хлебосольство И дарованья поваров.
Там прямо веселы беседы;
Вполне торжественны обеды;
и прочее. Г. Баратынского за эту поэму некогда величали «певцом пиров»: мы думаем, что за этот отрывок его следовало бы называть «певцом Москвы»…
Как хороши эти стихи в «Пирах»:
Любви слепой, любви безумной Тоску в душе моей тая,
Насилу, милые друзья,
Делить восторг беседы шумной Тогда осмеливался я.
35 — 5341
545
Что потакать мечте унылой,
Кричали вы, смелее пей!
Для нас живи, забудь о ней!
Вздохнув рассеянно послушный,
Я пил с улыбкой равнодушной;
Светлела мрачная мечта,
Толпой скрыѳалися печали,
И задрожавшие уста
«Бог с ней!» невнятно лепетали…
Говоря о поэзии г. Баратынского, мы были чужды всяких предубеждений в-отношении к поэту, которого глубоко уважаем. Не скрывая своего мнения и открыто, без уклончивости, высказывая его там, где оно было не в пользу поэта, мы и не старались, в пользу нашего мнения, скрывать его достоинства, и выписывали только такие отрывки из его стихотворений, которые могли дать высокое понятие о его таланте. Стих г. Баратынского не только благозвучен, но часто крепок и силен. Однакож, говоря о художественной стороне поэзии г. Баратынского, нельзя не заметить, что он часто грешит против точности выражения, а иногда впадает в шероховатость и прозаичность выражения. Вот несколько примеров:
Снять поспешила как-нибудь Дня одеяния неловки.
Что знаменует сей позор (вм. зрелище),
Хотело б сердце у нее Себе избрать кумир единый,
<...>
Какое же потом в груди твоей Ни водворится озаренье,
Чем дум и чувств ни разрешится в ней Последнее вихревращенье.
Кроме стихотворений, на которые мы уже ссылались, в сборнике г. Баратынского особенно достойны памяти и внимания еще следующие: Финляндия; Завыла буря; Я возвращуся к вам, поля моих отуов; Лета; Падение листьев; Глупуы не чужды вдохновенья; Когда печалью вдохновенный; Тебя из тьмы не изведу я; Идиллик новый на искус; Элизийские поля; Когда взойдет денниуа золотая; Когда исчезнет омраченье; Напрасно мы, Дельвиг,
546
мечтаем найти; Не бойся едких осуждений; Разуверение; Старик; Притворной нежности не требуй от меня; Болящий дух врачует песнопенъе; Череп; О, мысль, тебе удел цветка; Наяда; Мудрецу; На что вы, дни!; Осень и проч.
Нельзя вернее и беспристрастнее охарактеризовать безотносительное достоинство поэзии г. Баратынского, как он сделал это сам в следующем прекрасном стихотворении;
Не ослеплен я музою моею,
Красавицей ее не назовут,
И юноши, узрев ее, за нею Влюбленною толпой не побегут.
Приманивать изысканным убором,
Игрою глаз, блестящим разговором,
Ни склонности у ней, ни дара нет,
Но поражен бывает мельком свет Ее лица необщим выраженьем,
Ее речей спокойной простотой,
И он, скорей чем едким осужденьем,
Ее почтит небрежной похвалой.
Не берем на себя тяжелой обязанности определять поэтическое достоинство г. Баратынского относительно к другим поэтам и в-отношении историческом, т. е. в-отношении к выраженной им эпохе, к настоящему и будущему положению и значению его в русской литературе. Скажем только — и то, чтоб чем- нибудь закончить нашу статью, а не для какого-нибудь поучительного вывода, — скажем, что все поэты, по нашему мнению, разделяются на два разряда. Одни называются великими, и их отличительную черту составляет развитие: по хронологическому порядку их созданий можно проследить диалектически- развивающуюся живую идею, лежащую в основании их творчества и составляющую его пафос. Неподвижность, т. е. пребывание в одних и тех же интересах, воспевание одного и того же, одним и тем же голосом, есть признак таланта обыкновенного и бедного. Бессмертие — удел движущихся поэтов. Если и прошли навсегда интересы их времени, — их поэзия непреходяща именно потому, что представляет собою памятник эпохи: так вечна история, написанная великим историком, хоть она и содержит в себе давно-прошедшие дела и интересы. Другие поэты более или менее могут приближаться к первым, особенно, если они выразили своими созданиями то, что было в их эпохе существенно-исторического, а не одни ее недостатки. Для таких поэтов всего невыгоднее являться в переходные эпохи развития обществ; но истинная гибель их таланта заключает —
35*
547
ся в ложном убеждении, что для поэта довольно чувства… Это особенно-вредно для поэтов нашего времени: теперь все поэты, даже великие, должны быть вместе и мыслителями, иначе не поможет и талант… Наука, живая, современная наука, сделалась теперь пестуном искусства, и без нее — немощно вдохновение, бессилен талант!..
В. Г. БЕЛИНСКИМ
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА В 1842 ГОДУ19 20 <ОТРЫВОК>
<...>
«Сумерки», маленькая книжка г. Баратынского, заключающая в себе едва- ли не последние стихотворения этого поэта, тоже принадлежит к немногим примечательнейшим явлениям по части поэзии в прошлом году. По поводу ее, мы в последней книжке «Отеч.<ественных> Записок» обозрели всю поэтическую деятельность г. Баратынского. Теперь же, прибавим только, что едва-ли это и действительно не последние стихотворения знаменитого поэта: вот пьеса из «Сумерок», доказывающая это:
На что вы, дни? юдольный мир явленья Свои не изменит!
Все ведомы и только повторенья Грядущее сулит.
Не даром ты металась и кипела,
Развитием спеша,
Свой подвиг ты свершила прежде тела,
Бессмертная21 душа!
И тесный круг подлунных впечатлений Сомкнувшая давно,
Под веяньем возвратных сновидений Ты дремлешь; а оно
19 Отечественные записки. 1843. Т. XXVI. № 1 (ценз. разр. 31 декабря 1842; вышел 2 января 1843 — Боград 1985. С. 182). Отд. V: Критика. С. 16 (3-й пагинации).
20 В «Сумерках» — «Безумная душа».
548
Бессмысленно глядит, как утро встанет,
Без нужды ночь сменя;
Как в мрак холодный вечер канет21 22,
Венец пустого дня!
Страшно чувство, которым внушено это выстраданное стихотворение! не обещает оно новых и живых вдохновений; и лучше совсем не писать поэту, чем писать такие, напр.<имер>, стихотворения:
Сначала мысль воплощена В поэму сжатую поэта,
Как дева юная темна Для невнимательного света;
Потом осмелившись, она Уже увертлива, речиста,
Со всех сторон своих видна,
Как искушенная жена,
В свободной прозе романиста;
Болтунья старая, за тем Она, подъемля крик нахальный,
Плодит в полемике журнальной Давно уж ведомое всем.
Что это такое? не-уже-ли стихи, поэзия, мысль?..
С. П. ШЕВЫРЕВ
КРИТИЧЕСКИЙ ПЕРЕЧЕНЬ ПРОИЗВЕДЕНИЙ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
ЗА 1842 г.22 <ОТРЫВОК>
<...>
Поэзия стихотворная предходит в истории всем прочим произведениям словесности: потому и начнем с нее. Здесь всего более обращает внимание наше книжка маленькая, едва заметная по наружности в груде книг прошлого
21 В «Сумерках» — «Как в мрак ночной бесплодный вечер канет».
22 Москвитянин. 1843. Ч. I. № 1 (ценз. разр. 10 января; вышел 12 января — объявление о раздаче подписчикам: Московские ведомости. 1843. № 4. 9 января. С. 28). Критика. С. 280.
349
года: это Сумерки Баратынского. Поэт принадлежит к поколению Пушкина, и по связи особенной с Музою Жуковского и Батюшкова, может быть назван даже старшим его товарищем. Всего более поражает в Сумерках Баратынского чудное изменение, в нем происшедшее: глубокая, сосредоточенная меланхолия, — плод опыта жизни — удалила все прежние, легкие, светлые мысли и чувства, покрыла самою черною тенью живой образ его возмужалой Музы, и воцарилась на нем одна, без спутников, без всякого иного окружения. Такая метаморфоза в одном из сверстников Пушкина есть событие весьма замечательное и достойное изучения: мы к нему возвратимся и постараемся разгадать ей причину.
<...>
О. И. СЕНКОВСКИИ (?)
СТИХОТВОРЕНИЯ ЕВГЕНИЯ БАРАТЫНСКОГО.
ДВЕ ЧАСТИ. МОСКВА, В ТИП. А. СЕМЕНА, 1835, в-8, СТР. 240,183.
СУМЕРКИ. СОЧИНЕНИЕ ЕВГЕНИЯ БАРАТЫНСКОГО.
МОСКВА, в ТИП. А. СЕМЕНА, 1842, СТР. 8823.
< ОТРЫВКИ >
Недавно под небом Италии скончался один из русских поэтов: Евгений Абрамович Баратынский. Он умер в Неаполе, куда переехал-было для поправления своего здоровья. Имя «Баратынского» давно известно в русской литературе как имя друга Пушкина, поэта, явившегося с ним в одно время; оно, вместе с именем Дельвига, было произносимо некогда каждый раз, когда хотели указать на современников Пушкина, вызванных его могучим дарованием. Великое почти нигде и никогда не является одиноким, но окруженное спутниками. Так и поэты, если бы мы захотели выражаться сравнениями, всегда почти являются перед современниками не одинокою звездою, но созвездием, составленным из большего, или меньшего числа светил. О причинах таких собирательных явлений надобно бы много говорить. По-крайней-мере, явления неоспоримы. Лет за двадцать пять, повторим, говоря о Пушкине, и иссчисляя надежды свои, мы указывали на Баратынского с Дельвигом, как на одну из надежд самых блестящих. В какой степени исполняются наши надеж
23 Библиотека для Чтения. 1844. Т. 66. № 9 (ценз. разр. 31 августа; вышел 1 сентября — объявление о выходе: Северная пчела. 1844. № 200. 4 сентября. С. 800). Отд. V: Критика. С. 1—22 (3-й пагинации); без подписи.
330
ды, нельзя решать, пока люди, возбуждавшие их, остаются еще между нами. Могила разгадывает задачу окончательно. Тут прекращаются и рассчеты и надежды. Остается одно исполненное, оправданное жизнью, и во
