любим!

Всё тот же я, любви моей

Судьба моя не изменила;

Я помню счастье прежних дней,

Хоть, может быть, его забыла,

Забыла милая моя, —

Но тот же я, всё тот же я!

К свиданью с ней мне нет пути.

Увы! когда б предстал я милой,

Конечно, в жалость привести

Её бы мог мой взор унылый.

Одна мечта души моей –

Свиданье с ней, свиданье с ней.

Хитра любовь: никак она

Мне мой романс теперь внушает;

Её волнения полна,

Моя любезная читает,

Любовью прежней дышит вновь.

Хитра любовь, хитра любовь!

30 ноября или 1 декабря 1825

212

Простите, спорю невпопад

Я с вашей музою прелестной,

Но мне Парни ни сват, ни брат,

Совсем он не отец мой крестный.

Он мне, однако же, знаком:

Цитерских истин возвеститель,

Любезный князь, не спорю в том,

Был вместе с вами мой учитель.

Конец 1825

213

В своих листах душонкой ты кривишь,

Уродуешь и мненья и сказанья,

Приятельски дурачеству кадишь,

Завистливо поносишь дарованья;

Дурной твой нрав дурной приносит плод.

«Срамец! срамец! – все шепчут. – Вот известье!»

– «Эх, не тужи! Уж это мой расчёт:

Подписчики мне платят за бесчестье».

Середина января 1826

214. ОДА

Ни горы злата и сребра,

Ни неги сласть, ни сила власти

Душой желанного добра

Нам не дадут, покуда страсти,

Волнуя чувства каждый час,

Ненасытимы будут в нас.

Блаженство полное ни в чём

Нам не даровано богами,

Чтоб, руководствуясь умом,

Его создать могли мы сами,

Всегда тая в себе самих

Прямой источник благ своих.

1826

215

Откуда взял Василий непотешный

Потешного Буянова? Хитрец

К лукавому прибег с мольбою грешной.

«Я твой, – сказал, – но будь родной отец,

Но помоги». Плодятся без усилья,

Горят, кипят задорные стихи,

И складные страницы у Василья

Являются в тетрадях чепухи.

Конец 1826

216

Хотите ль знать все таинства любви?

Послушайте девицу пожилую:

Какой огонь она родит в крови!

Какую власть дарует поцелую!

Какой язык пылающим очам!

Как миг один рассудок побеждает –

По пальцам всё она расскажет вам.

«Ужели всё она по пальцам знает?»

Конец 1826

217. С. Л. ЭНГЕЛЬГАРДТ

Нежданное родство с тобой даруя,

О, как судьба была ко мне добра!

Какой сестре тебя уподоблю я,

Её рукой мне данная сестра!

Казалося, любовь в своём пристрастье

Мне счастие дала до полноты;

Умножила ты дружбой это счастье,

Его могла умножить только ты.

1826?

218

Мой старый пёс! Ты псом окончил век!

Я знал тебя ласкателем и вором.

Когда б ты был не пёс, а человек,

Ты б околел, быть может, сенатором.

1826 или 1827

219

Убог умом, но не убог задором,

Блестящий Феб, священный идол твой

Он повредил: попачкал мерным вздором

Его потом и восхищен собой.

Чему же рад нахальный хвастунишка?

Скажи ему, правдивый Аполлон,

Что твой кумир разбил он, как мальчишка,

И, как щенок, его изгадил он.

Начало 1827

220

Грузинский князь, газетчик русской

Героя трусом называл.

Не эпиграммою французской

Ему наш воин отвечал –

На глас войны летит он к Куру,

Спасает родину князька,

А князь наш держит корректуру

Реляционного листка.

Конец февраля – начало марта 1827

221

Прости, мой милый! Так создать

Меня умела власть Господня:

Люблю до завтра отлагать,

Что сделать надобно сегодня!

Апрель? 1828

222

Не растравляй моей души

Воспоминанием былого:

Уж я привык грустить в тиши,

Не знаю чувства я другого.

Во цвете самых пылких лет

Всё испытать душа успела,

И на челе печали след

Судьбы рука запечатлела.

1832?

223. Н. Е. Б…

Двойною прелестью опасна,

Лицом задумчива, речами весела,

Как одалиска, ты прекрасна,

И, как пастушка, ты мила.

Душой невольно встрепенётся,

Кто на красавицу очей ни возведёт:

Холодный старец улыбнётся,

А пылкий юноша вздохнёт.

1832?

224

Вот верный список впечатлений

И лёгкий и глубокий след

Страстей, порывов юных лет,

Жизнь родила его – не гений.

Подобен он скрижали той,

Где пишет ангел неподкупный

Прекрасный подвиг и преступный –

Всё, что творим мы под луной.

Я много строк моих, о Лета!

В тебе желал бы окунуть

И утаить их как-нибудь

И от себя и ото света…

Но уж свое они рекли,

А что прошло, то непреложно.

Года волненья протекли,

И мне перо оставить можно.

Теперь я знаю бытие.

Одно желание мое –

Покой, домашние отрады.

И, погружён в самом себе,

Смеюсь я людям и судьбе,

Уж не от них я жду награды.

Но что? С бессонною душой,

С душою чуткою поэта

Ужели вовсе чужд я света?

Проснуться может пламень мой,

Ещё, быть может, я возвышу

Мой голос, родина моя!

Ни бед твоих я не услышу,

Ни славы, струны утая.

Весна 1834

225. На ***

В руках у этого педанта

Могильный заступ, не перо,

Журнального негоцианта

Как раз подроет он бюро.

Он громогласный запевала,

Но запевала похорон…

Похоронил он два журнала,

И третий похоронит он.

{1840}

226

На всё свой ход, на всё свои законы.

Меж люлькою и гробом спит Москва;

Но и до ней, глухой, дошла молва,

Что скучен вист и веселей салоны

Отборные, где есть уму простор,

Где властвует не вист, а разговор.

И погналась за модой новосветской,

Но погналась старуха не путём:

Салоны есть, – но этот смотрит детской,

А тот, увы! – глядит гошпиталём.

1840?

227. КОТТЕРИИ

Братайтеся, к взаимной обороне

Ничтожностей своих вы рождены;

Но дар прямой не брат у вас в притоне,

Бездарные писцы-хлопотуны!

Наоборот, союзным на благое,

Речённого достойные друзья,

«Аминь, аминь, – вещал он вам, – где трое

Вы будете – не буду с вами я».

{1841}

228

Спасибо злобе хлопотливой,

Хвала вам, недруги мои!

Я, не усталый, но ленивый,

Уж пил летийские струи.

Слегка седеющий мой волос

Любил за право на покой;

Но вот к борьбе ваш дикий голос

Меня зовет и будит мой.

Спасибо вам, я не в утрате!

Как богоизбранный еврей,

Остановили на закате

Вы солнце юности моей!

Спасибо! молодость вторую,

И человеческим сынам

Досель безвестную, пирую

Я в зависть Флакку, в славу вам!

1842?

229. МОЛИТВА

Царь небес! Успокой

Дух болезненный мой!

Заблуждений земли

Мне забвенье пошли

И на строгий Твой рай

Силы сердцу подай.

1842 или 1843

230. НА ПОСЕВ ЛЕСА

Опять весна; опять смеётся луг,

И весел лес своей младой одеждой,

И поселян неутомимый плуг

Браздит поля с покорством и надеждой.

Но нет уже весны в душе моей,

Но нет уже в душе моей надежды,

Уж дольний мир уходит от очей,

Пред вечным днём я опускаю вежды.

Уж та зима главу мою сребрит,

Что греет сев для будущего мира,

Но праг земли не перешел пиит, —

К её сынам ещё взывает лира.

Велик Господь! Он милосерд, но прав:

Нет на земле ничтожного мгновенья;

Прощает он безумию забав,

Но никогда пирам злоумышленья.

Кого измял души моей порыв,

Тот вызвать мог меня на бой кровавый,

Но подо мной, сокрытый ров изрыв,

Свои рога венчал он падшей славой!

Летел душой я к новым племенам,

Любил, ласкал их пустоцветный колос,

Я дни извёл, стучась к людским сердцам,

Всех чувств благих я подавал им голос.

Ответа нет! Отвергнул струны я,

Да хрящ другой мне будет плодоносен!

И вот ему несёт рука моя

Зародыши елей, дубов и сосен.

И пусть! Простяся с лирою моей,

Я верую: её заменят эти,

Поэзии таинственных скорбей

Могучие и сумрачные дети.

1842?

231

Люблю я вас, богини пенья,

Но ваш чарующий наход,

Сей сладкий трепет вдохновенья, —

Предтечей жизненных невзгод.

Любовь камен с враждой Фортуны –

Одно. Молчу! Боюся я,

Чтоб персты, падшие на струны,

Не пробудили вновь перуны,

В которых спит судьба моя.

И отрываюсь, полный муки,

От музы, ласковой ко мне.

И говорю: до завтра, звуки!

Пусть день угаснет в тишине!

1843?

232

Небо Италии, небо Торквата,

Прах поэтический древнего Рима.

Родина неги, славой богата,

Будешь ли некогда мною ты зрима?

Рвётся душа, нетерпеньем объята,

К гордым остаткам падшего Рима!

Снятся мне долы, леса благовонны,

Снятся упадших чертогов колонны!

1843?

233

Когда, дитя и страсти и сомненья,

Поэт взглянул глубоко на тебя,

Решалась ты делить его волненья,

В нём таинство печали полюбя.

Ты, смелая и кроткая, со мною

В мой дикий ад сошла рука с рукою:

Рай зрела в нём чудесная любовь.

О, сколько раз к тебе, святой и нежной,

Я приникал главой моей мятежной,

С тобой себе и небу веря вновь.

Январь – февраль 1844

ПРИЛОЖЕНИЯ

I. СТИХОТВОРЕНИЯ, НАПИСАННЫЕ В СОАВТОРСТВЕ С ДРУГИМИ ПОЭТАМИ

234

Там, где Семёновский полк, в пятой роте, в домике низком,

Жил поэт Боратынский с Дельвигом, тоже поэтом.

Тихо жили они, за квартиру платили не много,

В лавочку были должны, дома обедали редко,

Часто, когда покрывалось небо осеннею тучей,

Шли они в дождик пешком, в панталонах трикотовых тонких,

Руки спрятав в карман (перчаток они не имели!),

Шли и твердили шутя: «Какое в россиянах чувство!»

1819

235. ПЕВЦЫ 15-ГО КЛАССА

Князь Шаховской согнал с Парнаса

И мелодраму и журнал;

Но жаль, что только не согнал

Певца 15-го класса.

Но я бы не согнал с Парнаса

Ни мелодраму, ни журнал,

А хорошенько б откатал

Певца 15-го класса.

Не мог он оседлать Пегаса –

Зато Хвостова оседлал,

И вот за что я не согнал

Певца 15-го класса.

(Теперь певцы говорят сами:)

Хотя и согнан я с Парнаса,

Всё на Песках я молодец:

Я председатель и отец

Певцов 15-го класса.

Я перевёл по-русски Тасса,

Хотя его не понимал,

И по достоинству попал

В певцы 15-го класса.

Во сне я не видал Парнаса,

Но я идиллии писал

И через них уже попал

В певцы 15-го класса.

Поймав в Париже Сен-Томаса,

Я с ним историю скропал

И общим голосом попал

В певцы 15-го класса.

Я конюхом был у Пегаса,

Навоз Расинов подгребал

И по Федоре я попал

В певцы 15-го класса.

Я, сам Княжевич, от Пегаса

Толчки лихие получал

И за терпение попал

В певцы 15-го класса.

Хотел достигнуть я Парнаса,

Но Феб мне оплеуху дал,

И уж за деньги я попал

В певцы 15-го класса.1

Кой-что я русского Парнаса,

Я не прозаик, не певец,

Я не 15-го класса,

Я цензор – сиречь, я подлец.

Сочинил унтер-офицер Евгений Боратынский с артелью

1823?

236

Наш приятель, Пушкин Лёв,

Не лишен рассудка:

И с шампанским жирный плов,

И с груздями утка –

Нам докажут лучше слов,

Что он более здоров

Силою желудка.

Федор Глинка молодец:

Псалмы сочиняет,

Его хвалит Бог отец,

Бог сын потакает.

Дух святой, известный льстец,

Говорит, что он певец…

Болтает, болтает.

1825

237. БЫЛЬ

Встарь жил-был петух индейский,

Цапле руку предложил,

При дворе взял чин лакейский

И в супружество вступил.

Он детей молил, как дара, —

И услышал Саваоф:

Родилася цаплей пара,

Не родилось петухов.

Цапли выросли, отстали

От младенческих годов;

Длинны, очень длинны стали

И глядят на куликов.

Вот пришла отцу забота

Цаплей замуж выдавать;

Он за каждой два болота

Мог в приданое отдать.

Кулики к нему летали

Из соседних, дальних мест,

Но лишь корм они клевали, —

Не смотрели на невест.

Цапли вяли, цапли сохли,

Наконец, скажу, вздохнув:

На болоте передохли,

Носик в перья завернув.

1825

238

Князь Шаликов, газетчик наш печальный,

Элегию семье своей читал,

А казачок огарок свечки сальной

В руках со трепетом держал.

Вдруг мальчик наш заплакал, запищал.

«Вот, вот с кого пример берите, дуры! –

Он дочерям в восторге закричал. —

Откройся мне, о милый сын натуры,

Ах! что слезой твой осребрило взор?»

А тот ему в ответ: «Мне хочется на двор».

15 мая 1827

239. ЖУРНАЛИСТ ФИГЛЯРИН И ИСТИНА

Он точно, он бесспорно

Фиглярин-журналист,

Марающий задорно

Свой бестолковый лист.

А это что за дура?

Ведь Истина, ей-ей!

Давно ль его конура

Знакома стала ей?

На чепуху и враки

Чутьём наведена,

Занятиям мараки

Пришла мешать она.

16 мая 1827

240. КУПЛЕТЫ НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КНЯГИНИ ЗИНАИДЫ ВОЛКОНСКОЙ В ПОНЕДЕЛЬНИК 3″го ДЕКАБРЯ 1828 ГОДА, СОЧИНЕННЫЕ В МОСКВЕ: кн. П. А. Вяземским, Е. А. Боратынским, С. П. Шевырёвым, Н. Ф. Павловым и И. В. Киреевским

Друзья! теперь виденья в моде,

И я скажу про чудеса:

Не раз явленьями в народе

Нам улыбались небеса.

Они нам улыбнутся мило,

Небесным гостем подаря.

Когда же чудо это было?

То было третье декабря.

Вокруг эфирной колыбели,

Где гость таинственный лежал,

Невидимые хоры пели,

Незримый дым благоухал.

Зимой весеннее светило

Взошло, безоблачно горя.

Когда же чудо это было?

То было третье декабря.

Оно зашло, и звёзды пали

С небес высоких – и светло

Венцом магическим венчали

Младенца милое чело.

И их сияньем озарило

Судьбу младого бытия.

Когда же чудо это было?

То было третье декабря.

Одна ей пламя голубое

В очах пленительных зажгла,

И вдохновение живое

Ей в душу звучную влила.

В очах зажглось любви светило,

В душе поэзии заря.

Когда же чудо это было?

То было третье декабря.

Звездой полуденной и знойной,

Слетевшей с Тассовых небес,

Даны ей звуки песни стройной,

Дар гармонических чудес;

Явленье это не входило

В неверный план календаря,

Но знаем мы, что это было

Оно на третье декабря.

Земли небесный поселенец,

Росла пленительно она,

И, что пророчил в ней