уйти. А мне с вами надо поговорить тоже по секрету…
XВАТОВА. Нет, батюшка Федор Кузмич – недосуг, я ведь хозяйничаю у Николая Матвеича… Барышни радехоньки, что свалили на меня… Пойти справиться – всё ли к столу готово… (При себя). Не до тебя, старая тетеря… надо разнюхать, что за секрет… Уж как хотят, а подслушаю ж… (выходит).
Явление 20.
Те же, кроме Хватовой.
БРАЖКИН. Ну, так и я пойду походить… перед обедом люблю пройтись – промяться, т. е., больше для аппетиту, а после обеда всхрапнуть часика три-четыре… чтоб вечером не дремать за мушкой… Позвольте, Николай Матвеич, на минуточку в сторону… я не задержу вас… на два слова только-с… (Отводит его в сторону и говорит ему в полголоса). Ну, что-с, Николай Матвеич, что-с Лизавета Петровна?.. Т. е. одумались ли?
ГОРСКИЙ. После, после, Федор Кузмич – всё узнаете, а теперь некогда – извините…
БРАЖКИН. По крайности-с – вы дали ли им свои советы?.. Я – признаюсь – больше надеюсь на ваше благоразумие и расположение ко мне-с…
ГОРСКИЙ (с нетерпением). Как же-с – я говорил ей… она просит подождать ответом…
БРАЖКИН. Хорошо, хорошо… Благодарю вас – крайне разодолжили – после обеда поговорим об этом побольше… (Выходит).
Явление 21.
Горский и Лизанька.
ГОРСКИЙ. Ух! Замучил, злодей! Я уж думал – и конца не будет. Надо с ним начисто развязаться, чтоб не приставал попустому…
ЛИЗАНЬКА. Что же письмо то… письмо-то прочтите скорее…
ГОРСКИЙ. Письмо?.. Да… письмо… я подозреваю… предполагаю…
ЛИЗАНЬКА. Да вот увидим… У вас руки дрожат?.. Вы изменились в лице!..
ГОРСКИЙ. Это ничего… так… Коркин, конечно, человек хороший, Лизанька… но я лучше прочту его сперва сам… а после скажу тебе – что в нем…
ЛИЗАНЬКА. Но вы меня мучите… я горю от нетерпения… Какая радость и Катеньке?..
ГОРСКИЙ. Да – в самом деле – ведь и мне тоже… прочтем… (Читает). «Милостивый государь, Николай Матвеич! Приготовьтесь к великой радости и приготовьте к ней ваших питомиц… Через уезд наш проезжает в Петербург один сибиряк… который знает… их отца»… Успокойся, Лизанька…
ЛИЗАНЬКА. Читайте! Читайте!..
ГОРСКИЙ. «знает их отца… и от которого я узнал, что слух о его смерти… был… ложный…»
ЛИЗАНЬКА. Боже мой!.. Боже мой!.. Где Катенька?.. Я умру… (Упадает на стул).
ГОРСКИЙ. Бога ради!.. укрепись… постой… я побегу… велю подать спирту…
ЛИЗАНЬКА. Ничего… это так… читайте… читайте, что дальше…
ГОРСКИЙ. «Он нарочно обратился ко мне, как к исправнику уезда, чтобы осведомиться о вас, и нарочно для вас пробудет дня три в нашем уезде. Чтобы эта новость не была слишком поразительна, он просил меня приготовить вас к ней. Нынче вечером я приеду к вам с ним»… Что, Лизанька?
ЛИЗАНЬКА. Что, дяденька?.. Вы также рады?..
ГОРСКИЙ. Я?.. да… я не могу опомниться… но сначала я как будто испугался… однако ж письмо-то еще не всё – есть приписка…
ЛИЗАНЬКА. Ах, поскорее… прочтите…
ГОРСКИЙ. «Он всё вам расскажет сам, но я не могу утерпеть, чтобы не поспешить уведомить вас, что их отец и сам скоро… будет сюда… он оправдан… (Слова: он оправдан – в Р зачеркнуты красным карандашом.)
ЛИЗАНЬКА. Ах! (Упадает в обморок).
ГОРСКИЙ. Она без памяти! Никого нет… все разбежались… <Боже мой! он мой благодетель – друг – их отец – и известие о его возвращении только что испугало меня, как удар молотка, который заколачивают гроб.> (Текст, поставленный в квадратные скобки, в Р зачеркнут простым карандашом – повидимому, для спектакля.) Лизанька! Лизанька!!.. Надо позвать кого-нибудь… о, боже мой! Тяжела ты, жизнь… (Занавес опускается).
Конец 4-го действия.
53
Текста: Но нет ~ в свою комнату) – в Р нет.
54
В рукописи пятое действие начинается так:
Иван и Хватова.
ИВАН. Вишь ты, матушка Матрена Карповна, – его простили, то есть дознались, что невиноват, что его сгубили его злодеи… А барин-то какой, чтоб им – собакам – ни дна, ни покрышки на том свете… (Этот текст, начиная со слов его простили, густо зачеркнут красным карандашом (цензорским), а затем чернилами, и на полях, против зачеркнутого, написано красным карандашом, а по нему чернилами: он жив, он не умер. Зачеркнутый цензором текст воспроизведен на полях простым карандашом, кроме слов: его простили.)
XВАТОВА. Да как же это – я не понимаю.
ИВАН. Да вишь ты, матушка Матрена Карповна, он только, то есть, назвался знакомым Петра Андреича, чтоб, говорит он, вдруг не испугать барышнев-то. Вот вчера и сидят они в кабинете у Николая Матвеича, а я стою за дверьми – мне слышно и видно. Вот Лизавета Петровна смотрела-смотрела на него да как вдруг изволит к нему броситься на шею – да и без памяти… Барин закричал: спирту, холодной волы! Насилу опамятовалась. Тогда уж он и сказался. А то ведь ништо так исхудал да постарел, что уж на что мы с барином – и то не признали… а дочернее-то сердце угадало. Знать правду говорится, что сердце сердцу весть дает… А Катерина-то Петровна словно помешалась – и плачет и смеется – и не знает, что и делать. Барин, глядя на них, тоже в слезы, а я уж, глядя на него, заревел – право слово, матушка Матрена Карповна… Вчера разошлись по постелям в третьем часу, а нынче ни свет, ни заря повскакали – право слово-с. И теперь всё не наговорятся.
55
Вместо: Ну что, голубчик, ~ знаешь… в Р: Всё это так, что и говорить. Ну а об дельце-то, Иван, ты не разузнал ли чего насчет знаешь?..
56
57
ХВАТОВА. Ну, смотри же ~ теперь от них… (Уходят).
в Р:
Вот теперь, как отец-то приехал…
ХВАТОВА. Да – отец!.. Смотрите же вы – как выйдет – и руки целуйте, и плачьте, и не отходите от него – сапоги запылятся – платка носового не жалей, а то хоть с шеи сорви…
На полях против этого текста — NB.
58
Далее в Р – незачеркнутый текст:
Те же и Горский.
ГОРСКИЙ. Ну, вот, Матрена Карповна, – кто ожидал такой радости!.. Теперь со мною нечего тебе толковать – сам отец здесь налицо…
XВАТОВА. Ах, он мой батюшка, – хоть бы посмотреть-то нам на него поскорее, – на солнышко наше красное!.. А ваше слово всё велико, Николай Матвеич: ведь вы были им отцом родным.
ГОРСКИЙ. Теперь я слышать не хочу – и не говори мне. Как хотят сами; а мое дело сторона. Да – кстати – надо сказать слово. Анна Васильевна, позвольте попросить вас оставить меня с мамашенькой на минутку… (Анна Васильевна уходит). Тебе, Матрена Карповна, Алексей Степаныч ничего не говорил насчет… знаешь… предложения?
ХВАТОВА. Ничего – убей бог – ничего…
ГОРСКИЙ. По крайней мере, ты не знаешь ли, на которую он метит?
XВАТОВА. Да бог его знает – должно быть, на Лизавету Петровну.
ГОРСКИЙ. Почему же ты так думаешь?
XВАТОВА. Да ведь на Катерине Петровне, кажется, Владимир Дмитриевич…
ГОРСКИЙ. Да – правда твоя – он ведь знает. Но от самого-то от него ты ничего не слышала об этом?
XВАТОВА. Ничего…
ГОРСКИЙ. Ну, хорошо. Я только об этом и хотел спросить тебя.
XВАТОВА. Коли хотите – я, пожалуй, поразведаю…
ГОРСКИЙ. Нет, лучше я сам переговорю.
ХВАТОВА. Как вам угодно… А мне пойти… (Про себя). Вот тебе раз!.. (Уходит).
Явление 5.
Сердце человеческое – что ты такое?.. Да к чему тут сердце человеческое, чем оно тут виновато?.. Нет, что такое – я?.. До сих пор я всё считал себя порядочным человеком… А теперь?.. Вот воротился из ссылки невинный страдалец, благороднейший в мире человек, который пострадал за правду… мой лучший друг… благодетель моей юности… их отец, которого они так давно уж оплакали, как мертвого… с которым свидание сделало их блаженными… Что ж я?.. Небось – рад без памяти, забыл себя, свои глупые страдания, которые мне так не к лицу?.. Как же?.. Меня мучит тоска… мне душно… я умер бы… не глядел бы на свет… а я улыбаюсь, смеюсь, радуюсь, шучу, говорю сладкие слова… играю комедию… Вот тебе и дружба, и благодарность, и любовь!.. А уж о прямоте характера, о чести и благородстве – что и говорить, мне теперь не до них!.. О боже мой, боже мой! (Молчание). Она со мной переменилась… о том разговоре ни слова… как будто дичится меня… Видно, что погорячилась в припадке великодушия, а я, старый безумец, и в восторг пришел… Не подумал о том, что она молода, – пылка, мечтательна, – встретилась бы с молодым человеком, которого полюбила бы… Молодое сердце жаждет любви молодого сердца… Хорошо бы тогда было!.. Что же, что она осталась бы мне верна и молча страдала?.. Разве бы мне от этого легче было?.. Не верности, а любви хочу я!.. О, мне страшно самого себя, когда я себя лучше узнал… Мне бы только шаг-то сделать – а там… да нет! Об этом лучше и не думать… Теперь мне стыдно и ее и старика…
59
Этих фраз Горского в Р нет.
60
Далее в Р – незачеркнутый текст: Свидание с папенькой только на время отвлекло меня от моего решения… и оно теперь тверже, чем прежде…
61
Далее в Р зачеркнуто карандашом:
тогда только разгадаешь ее смысл… Нет, моя милая, любовь не требует жертв… в ней всё свободно… В ней самая жертва есть уже не жертва, а замена одного счастия другим, которое выше…
ЛИЗАНЬКА. Это правда, истинная правда, и потому-то мое решение делает меня счастливой: в жертве я вижу свое счастие… Мысль, что вы остальную половину своей жизни будете несчастны, – эта мысль отравила бы мое счастие и была бы наказанием за мой эгоизм…
ГОРСКИЙ. Любовь не требует платы… притом же за мою отеческую любовь к вам я получил свою плату с лихвою… А за другую любовь может быть наградою только такая же любовь… а не жертва… не решение…
ЛИЗАНЬКА. Но вы не понимаете меня… В моем решении нет ничего страшного для меня… Напротив, мне страшно отказаться от него…
ГОРСКИЙ. …
62
Далее в Р – незачеркнутый, за исключением поставленного в квадратные скобки, текст:
В сердце человеческом много закоулков… Не спорю: источник твоего решения есть великодушие, но тут же вмешался и эгоизм… Свидание с отцом совсем не на время только отвлекло тебя от этой мысли. Тогда ты хорошо понимала, что нам с тобой надо расстаться – и ты с сестрой осталась бы без подпоры, без покровителя, а это для женщины, и особенно для девушки, больше несчастия… Теперь же ты нашла отца, покровителя, защитника… новый предмет, любви для твоего горячего сердца… Ты и меня всегда будешь любить… Но отца никто не заменит детям, <а дочери, кроме него, могут любить только мужа или того, за кого желают выйти
