не менее важен самого великого произведения». Причину этого он видит в специфически сложившихся исторических условиях русской действительности, при которых «только в искусстве и литературе, а следовательно, в эстетической и литературной критике выражается интеллектуальное сознание нашего общества». В силу исторически сложившихся условий русская критика оказалась предметом весьма близким к жизни. Критика, как и искусство, должна воздействовать на действительность, «судить ее».
Белинский анализирует в этой статье и ряд частных проблем эстетики. Например, по-новому ставит он здесь проблему «красоты» в искусстве. Свое прежнее представление о красоте как о самодовлеющем и абсолютном элементе в искусстве он подвергает основательной критике: «красота не может иметь в искусстве самостоятельного, абсолютного значения». Отсюда вытекает и определенная обязанность критики. Она состоит в рассмотрении явления искусства не «в сфере самого искусства», а в его отношении к жизни, к истории. Применение принципа исторической критики особенно важно, по мнению Белинского, в оценках русской литературы. Великий критик исходил при этом из мысли о своеобразии русской литературы – наиболее «содержательной», наиболее «общественной» литературы мира.
Белинский ставит еще один вопрос: не может ли «разумное содержание» лишить художника права на «свободу творчества»? Он говорит: «свобода творчества легко согласуется с служением современности: для этого не нужно принуждать себя писать на темы, насиловать фантазию; для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями…»
Следует сказать несколько слов о «Речи», послужившей поводом к комментируемой статье. Белинский сам неоднократно признает, что «Речь о критике» А. Никитенко послужила для него лишь «поводом». «Речь о критике» была произнесена профессором А. Никитенко на торжественном собрании студентов Петербургского университета 25 марта 1842 года и вскоре вышла отдельным изданием. Белинский отмечает некоторые положительные качества «Речи»: «блеск изложения», «красноречие», высокое уважение автора к критике, осуждение беспринципной личной критики. Сам по себе факт произнесения речи на столь необычную тему с университетской кафедры не мог не найти сочувственного отклика у Белинского. Что же касается основных положений, которые выдвигал Никитенко, то, по существу, ни с одним из них Белинский не солидаризируется. Мысли Никитенко о критике, как «органе блюстительного разума», или о необходимости гармонически сочетать творчество с «всеобщим и необходимым порядком вещей» и другие подобные идеалистические и «примирительные» идеи были чужды Белинскому в 1842 году. К «Речи» он отнесся, по собственному выражению, лишь «как к случаю поговорить о деле», не больше.
В редких случаях Белинский соглашается с теми или иными положениями речи, но при этом вносит в них такие уточнения и оговорки, которые по существу в корне изменяли мысль Никитенко. Последний, например, выставляет тезис о необходимости «аналитической критики». Белинский в общей форме соглашается с автором, однако предлагает заменить это понятие термином «историческая критика» и затем дает анализ существа и задач «исторической критики», который уже ничего общего не имеет с первоначальным положением, выдвинутым Никитенко.
Белинский отвергает предложенное Никитенко деление критики на три рода: личную, аналитическую и художественную. Личную – потому, что она вообще не род критики, а лишь «злоупотребление критики», аналитическую и художественную – потому, что «бессмысленно разделять критику на разные роды». Эстетическая критика не может самостоятельно существовать без «аналитической», и наоборот. Каждая из них в отдельности будет критикой односторонней и, следовательно, ложной. Белинский особенно подчеркивает бесплодность чисто эстетической критики.
Белинский имел в виду подробно исследовать в настоящей статье также основные этапы истории русской критики. Однако в этой части первоначально задуманный план статьи не был целиком выполнен.
Примечания
1
В «Отечественных записках» выпущено слово. У Никитенко: «Удостоивая постоянного участия…» (стр. 3). Иногда Белинский цитирует «Речь» Никитенко не вполне точно. Несколько наиболее существенных разночтений мы приводим в примечаниях.
2
Намек на стихотворение Гёте: «Ich singe wie der Vogel Bingt» («Я пою, как птица поет»).
3
Намек на Булгарина.
4
Белинский воспринимал Бальзака как романтика «неистовой» французской школы и относился к нему отрицательно (ср., например, в статье «Парижские тайны» в наст. томе).
5
Для Белинского 40-х годов характерна восторженная, подчас даже преувеличенная оценка Жорж Занд.
6
Намек на Булгарина и его окружение.
7
Имеется в виду Сенковский.
8
У Никитенко: «по коим писатель провел свою идею» (стр. 23–24).
9
Начиная с «Литературных мечтаний», Белинский часто повторяет эту неверную мысль о «подражательности» и «искусственности» допушкинского периода русской литературы.
10
О Державине см. статью в наст. томе.
11
«Арфа» – оригинальное стихотворение Державина. Говоря о «переделке одной Шиллеровой пьесы», Белинский имеет в виду другое стихотворение Державина: «Дева за арфою» (1805), представляющее собой вольную поэтическую переработку раннего стихотворения Шиллера «Laura am Klavier». Первоначально это стихотворение Державина было напечатано в «Вестнике Европы» (1806, ч. XXVI, № 7, стр. 175) под названием «Дева за клавесином».
12
Выражение Белинского «темные слухи о Шиллере и Гёте» нуждается в уточнении. Оба немецких писателя становятся известными в России уже в XVIII веке. Так, например, в 1780 году вышел двумя изданиями перевод драмы Гёте «Клавиго» (пер. О. П. Козодавлева). Она ставилась на сцене в Москве и Петербурге. В 1781 году был переведен «Вертер» («Страсти молодого Вертера», пер. Ф. Голченкова). Первые переводы Шиллера в России появились в 90-е гг. (в 1793 году – пер. «Разбойников» Н. Сандуновым).
13
Сутей – Роберт Соути, английский поэт (1774–1843).
14
Певец Минваны – Жуковский. Минвана – героиня баллады «Эолова арфа»).
15
В «Отечественных записках», вероятно, опечатка: «условия». В изд. Солдатенкова и Щепкина напечатано верно – «усилия» (ч. VI, стр. 232).
16
Из поэмы «Цыганы».
17
Имеется в виду Лермонтов.
18
Намек на известную статью Шевырева «Взгляд на современное направление в русской литературе» (см. вводную заметку к статье «Педант»).
19
Здесь исправлена обессмысливающая всю фразу опечатка, вкравшаяся в текст «Отечественных записок» («беседуют с ними») и перешедшая во многие издания Белинского.
20
Цитата из эклоги «Туллия».
21
Из сатиры «О благородстве».
22
Из сатиры «О благородстве».
23
См. примеч. 148 в наст. томе.
24
Когда куешь, становишься кузнецом. – Ред.
25
«Патриот», наживший «патриотическими» средствами «индеек малую толику», – Погодин, издатель «Москвитянина»; «журнальный работник» – Шевырев.
26 Характеристика Булгарина, Греча и их органа «Северная пчела». Ниже говорится о Сенковском и его журнале «Библиотека для чтения».
