Руководство к познанию древней истории для средних учебных заведений. В. Г. Белинский
сочиненное С. Смарагдовым, учителем истории и географии при Сиротском институте императорского Гатчинского воспитательного дома. Напечатано иждивением С.-Петербургского воспитательного дома. С.-П.бург. В тип. 3-го департамента Министерства государственных имуществ. 1840. В 8-ю д. л. 497, VII и VIII стр.
Вот книга, заслуживающая полного внимания публики, утомленной эфемерными явлениями нашей литературы. Это почти первый учебник истории, составленный добросовестно, отчетливо, умно, с знанием дела{1}. При составлении его г. Смарагдов руководствовался совершенно справедливою мыслию, что в середине между школьным изучением голых фактов, простых цифр и имен и высшим исследованием путей человечества при свете религии и философии должно быть посредствующее изучение, которое должно рассматривать факты «уже не элементарным способом, то есть не в несвязных рассказах и биографиях, а в последовательной связи, прагматически; ознакомиться более или менее с самими источниками истории, дабы в университетах не останавливаться при затверживании фактов и дабы быть в состоянии понимать ученые выводы и высшие взгляды на судьбу народов». Такого рода изучение должно относиться к средним училищам, гимназиям или, лучше, высшим классам гимназий. Собственно, автор составил свое руководство для употребления в латинских классах Сиротского института императорского Гатчинского воспитательного дома, в котором он преподает историю.
Автор очень счастливо осуществил руководившую его мысль и составил очень дельный учебник для средних классов. Смело можем сказать, что труд г. Смарагдова превосходит все, с такою же целию составленные у нас учебники истории. Повествование полно, но не теряется в дробностях, и стройно; во всем видно зрелое соображение, отсутствие всяких рассуждений и сентенций, восклицаний и ораторских выходок, – всего этого хлама, который так часто влачит за собою наша доморощенная Клио;{2} везде дело говорит само за себя положительно и твердо, как и должно в учебнике; изложение, при необходимой краткости и сосредоточенности, очень ясно и неутомительно; факты состоят не в одних изысканиях и числах, не в одной номенклатуре событий, а в характеристике более или менее отчетливой быта и внутреннего устройства пародов и естественных условий, в достаточных, основательных сведениях из древней географии. Сверх того, что также очень важно в учебнике и что так мало исполняется в наших, – везде, где нужно, указаны источники и лучшие европейские сочинения, из которых можно почерпнуть основательнейшие сведения о повествуемом народе или событии. При изложении истории народов классических автор не только цитует, но и приводит из них целые выражения, для того, – говорит он сам, – чтобы приохотить молодых людей к чтению классиков и ознакомить их с образом мыслей древних. Хронология очень отчетлива и согласна с новейшими историческими исследованиями; к книге приложена подробная хронологическая таблица.
Автор руководствовался хорошими немецкими учебниками, хотя мы могли бы ему указать на лучшие из лучших, которыми он не пользовался: это – сочинения Лео (кроме, впрочем, учебника его новой истории) и Рема{3}. Тогда бы история его получила, может быть, главное, чего недостает ей: единство созерцания. Хотя связь между событиями и соблюдена, по крайней мере в истории Греции и Рима, но в ней не видно значения: она ничего не открывает. Вследствие этого не видно, как движется вперед человечество, в чем заключается его развитие; а предчувствие того великого содержания, которое заключается в всемирно-историческом прогрессе, должно бы необходимо быть результатом такого изучения. Цепь фактов, конечно, нигде не должна прерываться общими рассуждениями и взглядами, которые совершенно неуместны в учебнике: мы с этим первые согласны; но мы также требуем, чтобы незримая сущность всех фактов – их понятие было сознано более или менее определенно учителем и лежало бы в основании учебника; мы требуем, чтобы факты, следуя друг за другом, представляли органическое, полное значения целое. Требования эти нелегки, и очень немногие – даже и из немецких учебников выполняют их; но тем не менее их выполнение необходимо для истинного и вместе дельного изучения истории.
Народы Востока толпятся у автора в странном беспорядке. Он начинает с египтян, основываясь на той мысли, что история должна начинаться «с такого народа и государства, устроение которого более других зависело от особенностей земли, то есть которое является нам не произведением человеческого произвола, но необходимостию природы», и что будто «образование египтян было решительно следствием особенных качеств их земли». Какое тесное соображение! Во-первых, нет ни одного народа и государства, в которые не входили бы, как элемент, естественные условия; во-вторых, почему же Египет, более нежели другое государство, основывается на них? Главное то, что в этом отношении можно указать еще на Нил, которого разлитие оплодотворяло почву; но возможно ли вывести из этого обстоятельства египетскую историю, дух Египта, его религию, это таинственное стремление к полному очеловечению в образе сфинкса, эту загадочность символов? Земля та же, и Нил так же протекает; но где древний, сумрачный Египет, с тайною думою на челе?.. Его нет, потому что ответ на вопрос, выразившийся в его существовании, был дан прекрасною Грециею, и загадка сфинкса была решена…. Египет был цвет Востока: в нем темные требования и стремления духа, вырывавшегося на свет сознания, уяснялись до степени вопроса.
Но еще страннее покажется тем, которые могут быть juges competents[1] в этом деле, что автор вовсе обошел и Китай и Индию, между тем как именно от них-то и должна начаться история. Китай есть колыбель, – не говорим человеческого рода, что совсем другое, но – колыбель исторического духа. Имея своим назначением осуществить это начало, он и остался при нем без движения, в мертвой неподвижности. Это – государство в своем первоначальном, чисто естественном виде, в форме семейства. Здесь еще вовсе нет духовного самосознания, нет религии в истинном значении этого слова, и сознающая деятельность есть не более, как механическое составление и расставление внешних предметов. За ним должна следовать Индия, так же неподвижная, как и он, но уже высшая по своему началу. Это страна тревожного искания духа, беспокойного стремления выбиться из очарованного круга вещества, – страна чудовищной фантазии. Здесь еще нет никакого различия между теоретическим и практическим духом: все представляет чудный хаос, и история Индии не есть то, чем должна быть история – свободным движением во времени. Только в народах Передней Азии, которые по общему началу своему могут быть названы народами зендскими{4}, а по преобладающему народу, который поглотил их и явился выразителем и представителем их сущности, персидскими, – только здесь возникает собственно прогрессивное движение во времени, саморазличение духа (Ормузд, Ариман){5} и практическая, из воли вытекающая деятельность. Это, кроме собственно зендского народа, – ассирияне, вавилоняне, мидяне, персы. Автор разбросал их так, что они проходят какими-то случайными явлениями в его «истории». После египтян рассматривает он вавилонян, ассириян, евреев, финикиян, карфагенян, потом бактриян, мидян и персов, а засим уже Грецию.
История Греции и Рима, занимающая, как и должно быть, большую часть учебника, составлена очень хорошо, и без всякого сравнения, как уже и было сказано, со всеми существующими у нас руководствами к преподаванию истории.
Сноски
1 компетентными судьями (франц.). – Ред.
Комментарии
1 Вслед за рецензируемым пособием, получившим одобрение Белинского, его автор выпустил в свет «Руководство к познанию средней истории…» (1841), также заслужившим похвалу критика (см. наст. изд., т. 4), и «Руководство к познанию новой истории…» (1844), которое было резко раскритиковано Белинским (см. наст. изд., т. 7).
2 Клио – муза истории.
3 Имеются в виду: «История средних веков» (1830) и «Учебник всеобщей истории» (1835) Г. Лео и «Пособие по истории средних веков» (1820) Ф. Рема.
4 Зенды – древнеиранские народности.
5 Согласно учению зороастризма, распространенному на Востоке, в мире постоянно борются два противоположных начала: Ормузд (добро, свет) и Ариман (зло).
