немецкого, и 4 и 5-я части «Всемирной истории» Беккера заключают собою историческую литературу прошлого года. – Из беллетристических сочинений дельного содержания можно указать на 2-й том «Воспоминаний слепого», интересное описание кругосветного путешествия Араго, изящно изданное с прекрасными картинками; «Английская Индия в 1843 году», сочинение Варрена; «Рим и Италия средних и новейших времен», сочинение князя Волконского. – Из специальных сочинений можно вспомнить 5-ю и 6-ю части «Народной медицины» доктора Чаруковского; 3-ю часть «Руководства к воспитанию, образованию и сохранению здоровья детей» доктора Грума; «Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка»; «Указатель законов для сельских хозяев»; «Лекции популярной астрономии» г. Зеленого; «Нумизматические факты Грузинского царства» князя Баратаева.
Как на особенно приятные явления в литературе прошлого года, должно указать на первую часть «Опыта истории русской литературы» г. Никитенко и третью книжку «Сельского чтения», издаваемого князем Одоевским и г. Заблоцким.
Теологическая литература наша обогатилась в прошлом году изящным изданием) «Слов и речей» знаменитого духовного витии нашего, высокопреосвященного Филарета, митрополита московского, вышедших в трех больших томах. – Сверх того, по части духовной литературы вышли в прошлом году: «О подражании Христу» Фомы Кемпийского, в переводе графа Сперанского; «Творения Святых отцов», в русском переводе, издаваемые при Московской духовной академии, первая, вторая и третья книжки третьего года.
Перечень наш едва ли полон – так много выходит теперь у нас хороших книг серьезного содержания: по крайней мере втрое больше, нежели хороших книг по части легкой литературы.
В журналах статьи серьезного содержания тоже едва ли не превосходят и числом» и объемом статьи беллетристические. В этом легко убедиться из простого перечня. В «Библиотеке для чтения», в отделе наук и искусств, были помещены статьи: «Еремия Вентем»; «Древние мексиканцы»; «Естественная история пресмыкающихся»; «Метеорические камни, преимущественно упавшие в России» Э. Эйхвальда; «Венеция в 1843 году» (Уварова); «Врачебное сословие в Англии»; «Письма, инструкции и записки Марии Стуарт», изданные князем Лобановым; «Лафатер и Галль» С. С. Куторги; «Исторический характер Лудовика XIV» К. П.; «О прекрасном и об искусстве» Виктора Кузена; «Писатели и ученые предыдущего пятидесятилетия» лорда Брума. – Статья Кузена есть выборка мыслей из эстетики Гегеля; знаменитый эклектик только поразжидил и поопошлил так легко доставшееся ему приобретение, об источнике которого он счел за лучшее скромно умолчать. Статьи лорда Брума о Вольтере и Руссо, о Юме и Робертсоне, несмотря на громкое имя их автора, довольно пусты и ничтожны. В Смеси «Библиотеки для чтения» была очень умная и интересная статья «Судьба поэтов в Германии», к сожалению, неоконченная.
В «Москвитянине» прошлого года (№№ 5 и 6-й) нас удивила статья «Письмо из Парижа», подписанная Н. Л-й; по мыслям, духу, направлению, благородному тону, беспристрастию, наблюдательности и мастерству изложения это одна из таких статей, которые в нашей литературе – слишком редкие явления.{29}
В «Отечественных записках», по отделу наук и искусств, были помещены статьи: «Английская Индия в 1843 году», из книги Варрена; «Письма об изучении природы» Искандера; окончание статьи «Реформация», начатой и продолжавшейся в 1844 году; «Консульство и Империя» Тьера; «Алтай» (естественная история его, копи и жители), статья Катрфажа, написанная по поводу сочинения г. Чихачева: «Voyage scientifique dans l’Altai oriental et les parties adjacentes de la frontière de Chine»[12]; «Космос», опыт физического мироописания, Александра Гумбольдта; «Верования индусов». Сверх ученых известий о деятельности Парижской академии наук, о всех новых открытиях в области наук, искусств и ремесл, в Смеси «Отечественных записок» были помещены биографические очерки{30} знаменитых современников: Теодора Гука, Талейрана, Берцелиуса, Круга, Мартинеза де-ла-Розы, лорда Брума, Сальватора Тончи, Беранже, Августа-Вильгельма Шлегеля, Эспартеро, генерала Джаксона, барона Бозио, Джона Росселя, леди Стенгоп.
Некоторые беспристрастные доброжелатели «Отечественных записок» и намеками и явно, словесно и печатно утверждают, будто бы содержание и направление «Отечественных записок» не соответствует их названию, потому-де, что в них нет ничего отечественного. Мы не станем спорить с этими благонамеренными доброжелателями, но только выставим им на вид несколько фактов. В отделе «Словесности» «Отечественных записок» помещаются разве одни только переводы? Разве не бывает оригинальных статей в отделе «Наук и художеств»? Разве в отделе «Критики» и «Библиографической хроники» рассматриваются не русские книги? Разве не «отечественное» доставляет предмет отдела «Домоводства, сельского хозяйства и промышленности вообще»?.. В «Отечественных записках» есть особый отдел, который под именем «Современной хроники России» представляет собою фактическую летопись русского законодательства и распоряжений высшего правительства по части государственного управления. Что «Отечественные записки» с особенной охотою принимают в себя все, исключительно касающееся до России, – для доказательства стоит только указать на следующие статьи в отделе «Наук и художеств» и «Смеси» прошлого года: «Коронование императрицы Екатерины Алексеевны Петром Великим» (статья, доставленная редакции покойным Д. И. Языковым); «Воспоминание о генерал-фельдмаршале Петре Александровиче Румянцове-Задунайском» Н. Кутузова; «Военно-учебные заведения, подведомственные его императорскому высочеству, главному начальнику, – в царствование императрицы Екатерины 11-й» П. И. Глебова; «Иван Андреевич Крылов»; «Заметки на пути из Москвы в Закавказский край»; «Величина поверхности тридцати семи губерний и областей в Европейской России»; «Народонаселение в губерниях Европейской России» и пр. и пр. В отделе «Критики» разобраны два важные издания, относящиеся к отечественной истории: «Памятники, изданные временною комиссиею для разбора древних актов, учрежденной при киевском военном, подольском и волынском генерал-губернаторе» и «Собрание древних актов городов Вильны, Ковна, Трок, православных церквей, монастырей, и по разным предметам». В отделе «Библиографической хроники» обращено особенное внимание на книги русской истории, чему доказательством могут в особенности служить обширные рецензии на «Синбирский сборник» и «Отношения Новгорода к великим князьям» и др. А что, в то же время, «Отечественные записки» представляют своим читателям и возможно подробную картину движения современных литератур Германии, Англии и Франции, – мы думаем, что одно другому нисколько не мешает и что, в этом отношении, со стороны нашего журнала заслугою больше… Один журнал (мы не назовем его), обвинив в разных ересях всю русскую литературу и достойных представителей ее – Ломоносова, Державина, Карамзина, Жуковского и Пушкина, в том же самом обвинил «Библиотеку для чтения» и «Отечественные записки», вероятно основываясь на том, что в них нет статей теологического содержания!{31} Да, их не было и не будет в «Отечественных записках», потому что теология не входит в их программу. Сверх того, издатель и редактор «Отечественных записок» думает и глубоко убежден, что писать о богословских предметах – должно быть исключительным правом и обязанностью людей духовного сана, которые суть единственные истинные проповедники и блюстители святых истин православной церкви, и что было бы великою профанациею допустить каких-нибудь самозванных ревнителей светского звания мешать, в литературных изданиях, статьи религиозного содержания с любовными стишками, романами, повестями и комедиями… Оставаться в законных пределах дозволенной деятельности, не стараясь самовольно вмешиваться в вопросы, подлежащие не нашему ведению, – всегда было и будет первым» правилом нашего журнала…
Теперь нам остается сказать несколько слов о журналах. Их у нас немного, а и из существующих мы не имеем охоты говорить о всех… Мы указали на все, что было, в каком бы то ни было отношении, замечательного в журналах прошлого года; говорить о направлении изданий, уже пользующихся давнишнею известностью, было бы излишне. И потому скажем несколько слов о новых журналах – «Финском вестнике» и «Иллюстрации». Мы не спешили нашим суждением о них, желая дать им время определеннее высказаться. К тому же мы не любим рассуждать о журналах во время подписки и охотно предоставляем эту благонамеренную методу признанным ее любителям. Мы уже указали на замечательные оригинальные статьи в «Финском вестнике» по части легкой литературы; теперь остается сказать, что в нем были хорошие статьи и серьезного содержания, как, например, «Очерк исторической деятельности до Карамзина» г. Старчевского; «Очерк финляндской войны 1741 и 1742 годов»; «Общественные науки в России» г. В. Майкова и пр. Вообще «Финский вестник» был верен своему назначению – быть специальным сборником: все иностранные статьи его переводились с шведского и знакомили русских читателей с Финляндией. Другого же значения он не имел и, кажется, иметь не будет. Следственно, не ищите в нем того, что требуется от журнала, – определенной физиономии, верности однажды избранному принципу и т. п. Это – сборник, не более. О недостатках «Финского вестника» пока умолчим из уважения к достоинствам, которые он уже обнаружил, надеясь, что в будущем году последние совершенно перевесят первые.{32} – Вот об «Иллюстрации», к сожалению, не можем сказать того же. Картинок в ней много, так что больше требовать было бы несправедливо: в этом отношении мы отдаем «Иллюстрации» полную честь. Прибавим к этому, что в ней многой русских оригинальных картинок – что также большая заслуга со стороны подобного издания. Жаль только, что иностранные картинки в «Иллюстрации» не совсем хорошо отпечатываются, а русские, сверх того (большею частию), дурно рисуются. Нам приятно было встретить в «Иллюстрации» портреты гг. Каратыгина, Брянского, Мочалова, Петрова, г-жи Александр-Мейер; но весьма неприятно было видеть, что эти портреты или почти непохожи, или вовсе непохожи на оригиналы. Хуже всех, в этом отношении, портреты гг. Брянского и Петрова и г-жи Александр-Мейер: тонкие, нежные черты худощавого лица этой артистки очутились на портрете крупными, грубыми, а лицо сделано не только полным, но и одутловатым. Такова художественная сторона «Иллюстрации»; к сожалению, и литературная такова же. Во-первых, в этом издании нет ничего, похожего на журнал, на газету, отчего оно ужасно сухо и вяло. Являются в нем изредка рецензии, но до того неловкие, тяжелые и бедные содержанием и направлением, что нет никакого интереса читать их. Даже ссоры «Иллюстрации» с одною газеткою были так неловки и тяжелы, что не стоило труда и начинать их. Извещая о смерти Августа-Вильгельма Шлегеля, издатель «Иллюстрации» сказал, между прочим, что Шлегель был «порядочным стихослагателем», что он «обратился к критике по недостатку высшего, самостоятельного таланта» и что будто бы «эту профессию (то есть критику) в отдельном ее виде создала бездарность..» (№ 10). Вот истинно европейское, истинно ученое понятие о критике! Мы понимаем, что издатель «Иллюстрации» не может быть доволен критикою, которая не слишком снисходительна бывала к нему, но в то же время не шутя боимся, чтобы он, по изложенной им причине, не сделался критиком… Впрочем, он принимался и за критику, и все с таким же успехом, с каким брался за лирическую поэзию, за драму, за роман, за повесть, за издание «Художественной газеты», «Дагерротипа» и tutti cmanti[13]… Но Шлегель был превосходный переводчик и, для своего времени, превосходный критик. – Статьи, которыми наполняется «Иллюстрация», большею частию запечатлены посредственностью и замечательною небрежностью.
