языка в иных местах, от этого перевода веет духом Шекспира, и когда вы читаете его, вас объемлют идеи и образы царя мировых поэтов. Что же касается до г. Росковшенки (Мейстера), – его перевод «Ромео и Юлии», напечатанный в «Библиотеке для чтения», превосходя переводы г. Вронченко большею мягкостию и выработанностию языка, далеко не передает с такою силою духа великого Шекспирова создания; но тем не менее и этот перевод принадлежит к прекраснейшим и удачнейшим попыткам переводить на русский язык, обнаруживает в г. Росковшенко несомненный и замечательный талант переводить Шекспира. А что он не нравится «Сыну отечества» – это, вероятно, потому, что в нем не бывать трудам г. Росковшенко.
«Г-н Н. Ф. Павлов, не знающий русского языка и копирующий Бальзака; г-н Панаев с двумя, тремя пьесками, очень плохими; г-н Лермонтов, прозаик, до сих пор ничего порядочного не писавший, ибо что писал он, то было очень плохо…» Как это вежливо… нет, позвольте – как это энергически!.. Энергия в выражении есть хорошее качество – спора нет; но все дело в тоне…
В этой же седьмой книжке «Сына отечества», на стр. 612, сказано, что «чопорный стих г-д Лермонтова и Красова идет из головы, а не из сердца». Сличите этот приговор стихам Лермонтова с приговором его прозе, – и вы увидите, до какой степени «Сын отечества» благоволит к этому поэту. Разверните первую книжку «Сына отечества» за 1839: в «Библиографии», на стр. 46, вы прочтете следующие строки о первой книжке «Отечественных записок»: «Но мы более благодарны им за стихи А. В. Кольцова, и особенно за «Думу» М. Ю. Лермонтова. Последняя прекрасна. Давно не слыхали мы такого звучного стиха, не слыхали от русских поэтов такой свежей мысли!..» За этими словами следует выписка стихов, а за нею слова: «За такие стихи мы простим даже стихам В. И. Туманского «Отрады недуга»«. Разверните вторую книжку «Сына отечества» прошлого года, и на 87 стр. «Библиографии» вы прочтете следующие слова, при суждении о второй книжке «Отечественных записок»: «Опять является нам г. Лермонтов с прекрасною, полною мысли и огня пьесою: «Поэт». Уподобление поэта кинжалу, повешенному на стене среди роскошной мебели богача, – превосходно»… Следует выписка стихов, а за нею слова: «Но «Отечественные записки» и за стихи г. Лермонтова заставляют читателей прочитать стихи г. Баратынского и г. Бенедиктова» и пр. – следует брань на г-д Баратынского и Бенедиктова. Итак, видите ли, «Сын отечества» восхищался же стихами Лермонтова? Но тогда он еще только стремился к уяснению своих отношений к «Отечественным запискам», которые теперь, на беду ему, ясны ему. Лермонтов не изменяется – стихи его все лучше и лучше, и они печатаются в «Отечественных записках», а не в «Сыне отечества», где никогда они не будут печататься, и потому – все они никуда не годятся, по мнению «Сына отечества».
За что гонение на г-д Павлова и Панаева? Они дурно пишут, по мнению «Сына отечества»? – Ничуть не бывало! Разверните 4-ю книжку «Сына отечества» прошлого года, – и в отделении «Библиографии», на 119 стр., прочтете следующие слова: «Кроме нескольких повестей Марлинского, кн. Одоевского, Булгарина, Павлова, Загоскина, Гоголя, Вельтмана, г-жи Жуковой, Ясновидящей, на что прикажете указать?» Видите ли: «Сын отечества» еще так недавно, именно только в прошлом году, ставил г. Павлова на одну доску не только с Гоголем и кн. Одоевским, но и с Марлинским и г. Булгариным – писателями, выше которых не было и нет на белом свете в очках «Сына отечества»! А теперь г. Павлов уж не знает и грамоте, по словам весьма грамотного «Сына отечества». Чему же верить?.. Разверните 3-ю книжку «Сына отечества» прошлого года, найдите там, под заглавием «Критика», нисколько не критическую статью «Ответ Н. В. Кукольнику» и на стр. 58–59 прочтите следующие слова: «Подолинский, Вельтман, Вронченко, гр. Р-на, Бенедиктов, Якубович, Лермонтов, Ершов, Даль, Панаев (И. И.), Соколовский, Губер, кн. Одоевский, Шевырев, Бороздна, Маркевич, Ободовский, барон Розен, Каменский, Владиславлев, Лажечников, Теплова, вы сами, любезный Н. В., даже прасол Кольцов – все вы, принадлежащие к эпохе послепушкинской, все, более или менее, но отличенные дарованием бесспорным, не были ль вы все отличены критикою новейшею?» Итак, не прошло тому еще года, как г. Панаев был писателем, отличенным несомненным дарованием, и стоял наряду с Гоголем, с кн. Одоевским, Лермонтовым, Лажечниковым, Вельтманом, Подолинским, гр. Р – ною и пр.; а теперь?.. Но давно ли началось это «теперь»? – С 4-й книжки «Сына отечества» нынешнего года – очень недавно!.. В отделе «Новых русских книг», на 889 стр., при разборе «Одесского альманаха», гг. Павлов и Каменский называются – как бы вы думали? – «кикиморами»!.. Затем следуют какие-то, должно быть, очень остроумные, но решительно ни на чем не основанные предположения о литературной деятельности следующих писателей; «Неужели отныне и И. И. Панаев не перестанет писать свои, повести, и Н. Ф. Павлов не станет нанизывать повествовательного бисеру на нитку отчаяния, и И. И. Лажечников перестанет чертить карикатуры великих мужей русской земли в своих романах, и г. Бернет перестанет писать стихи, и…». Итак, «Сыч отечества» желает, чтобы г. Панаев перестал писать свои повести; но о «Портретах» его не говорит ни слова. Кстати о «Портретах»: уведомляем наших читателей, что у г. Панаева написано еще несколько новых портретов, которые, вместе с напечатанными уже в «Литературной газете» и обратившими на себя самое лестное внимание публики, составят особую, довольно большую книжку{7}. Талантливый автор намерен издать ее в скором времени, украсив приличными гравюрами, которые уже составляются известными художниками и из которых некоторые будут иллюминованы. Странная также мысль – советовать г. Гребенке перестать писать, и когда же? – Тогда, как он только что написал такой прекрасный и занимательный рассказ «Верное лекарство» и еще не успел кончить своих интересных и остроумных «Записок зайца», в которых так увлекательно изображает проделки животных и насекомых лесных, земляных и полевых{8}. С чего взял «Сын отечества», что Основьяненко ничего не пишет по-русски? – А «Пан Халявский», а «Головатый», напечатанные в «Отечественных записках»? А многие другие пьесы, помещенные в «Современнике» и других альманахах? Уж не потому ли Основьяненко перестал писать по-русски, что не хочет ни одной строки своей поместить в «Сыне отечества»?..
Далее, «Сын отечества» упрекает «Отечественные записки» в том, что будто бы они выключили из числа пишущих Крылова, Жуковского, кн. Вяземского, Баратынского… Это чистая выдумка! Читателям известно мнение «Отечественных записок» о великом баснописце, известно также, что он давно уже ничего не пишет. Что же касается до Жуковского, Вяземского и Баратынского, – нападки за их исключение из действующих писателей – не больше, как пустые придирки отстающего книжками журнала, ибо в статье «Отечественных записок» говорилось о новых, в недавнее время появившихся писателях; а что «Отечественные записки» умеют ценить Жуковского, это «Сын отечества» может видеть из рецензии на «Очерки русской литературы», напечатанной в 1 № «Отечественных записок» нынешнего года. Равным образом, в 4 № «Отечественных записок», в отделе «Библиографической хроники», на 71 стр., «Сын отечества» может увидеть, как ценят «Отечественные записки» кн. Вяземского и Баратынского, ибо этот № вышел уже давно, хотя и через месяц после 3-го, который вышел еще марта 15, и на статью которого нападает апрельская книжка «Сына отечества», вышедшая в половине мая. Сверх того, откуда вдруг такое расположение у «Сына отечества» к Баратынскому, на которого он доселе нападал с таким ожесточением? Не желание ли это поставить Баратынского в такие отношения к «Отечественным запискам», какие были бы приятны и угодны «Сыну отечества»? Ба! да между именами, будто бы обиженными несправедливостию и пристрастием «Отечественных записок», стоит и имя г. Бенедиктова?.. Советуем читателям заглянуть во 2-ю книжку «Сына отечества» прошлого года, именно в то место, где так превозносится стихотворение Лермонтова «Поэт»: они увидят меру уважения «Сына отечества» к Баратынскому и г. Бенедиктову («Библиография», стр. 87–88). Поверите ли: между именами, будто бы оскорбленными пристрастием «Отечественных записок», стоит имя – г. Лажечникова!!!.. Могли ли мы упомянуть имя г. Лажечникова, который, кроме больших романов, ничего не пишет? могли ли мы, упомянуть его имя между именами нувеллистов и авторов мелких пьес, из которых составляются альманахи[2]?.. И «Сын отечества» заступается за г. Лажечникова, который, по его словам, в своих романах чертит карикатуры великих людей русской земли!.. Благодарите же, автор «Новика», «Ледяного дома» и «Басурмана», который так расхвален «Сыном отечества» и так разбранен «Отечественными записками»! кланяйтесь ниже доброму, вежливому «Сыну отечества»!.. Не «Сын ли отечества» ставил «Басурмана» ниже даже и «Тоски по родине»?..{9} О, верх журнальной добросовестности!..
Особенно сетует на «Отечественные записки» «Сын отечества» за исключение ими прозаиков: Ясновидящей, Лажечникова, Загоскина, Масальского, Калашникова, Озерецковского, Грота, Фролова, В. И. Орлова, П. П. Сумарокова, г-д Княжевичей, Александрова, Каменского, Маркова, Корсакова, Корфа, «у которых, – говорит он, – право, станет дарования против каких-нибудь г-д Панаева, Гребенки и Лермонтова». Отвечаем: что делать? у всякого свой вкус, и мы с большим удовольствием читали рассказы г. Гребенки, чем повести, которые печатаются в «Сыне отечества» и которые он, следственно, почитает выше леса стоячего. О Лажечникове мы уже объяснились. Г-на Загоскина мы очень уважаем как автора прекрасного романа «Юрий Милославский» и даже романа «Рославлев», который местами очень хорош; но «Рославлев» вышел еще в 1831 году, почти десять лет назад тому, а с тех пор г. Загоскин не обогатил русской литературы никаким примечательным произведением, которое пережило бы за время своего появления. Г-н Масальский написал, лет десять назад, посредственный роман «Стрельцы», который тогда же и был забыт, а после того мы не помним, что он еще писал. Г-н Калашников написал, лет двенадцать или больше, какой-то сибирский роман, за который приятели провозгласили его русским Купером; но теперь только записные библиографы помнят имя г. Калашникова{10}. Г-на Озерецковского мы почти совсем не знаем: это имя принадлежит к числу тех литературных «инкогнито», о которых никто не обязан знать, кроме «Сына отечества», и то когда ему заблагорассудится напасть на «Отечественные записки»{11}. Г-н Грот не пишет повестей; род его деятельности скорее ученый, чем литературный. О г. Фролове мы ничего не слыхали. Г-н Орлов переводил когда-то Горация. Это было так давно, что теперь никто об этом не помнит, кроме разве стариков{12}. В. И. Орлов, выпустивший «Опыт перевода Горациевых од» (СПб., 1830), печатался и в 30-е гг., но критик не считал его произведения достойными упоминания. Г-н Сумароков напечатал в «Телеграфе» несколько миленьких
