не являются объектами чувств, все же ухо и глаз — это те органы, которые представляют душе такие материалы, посредством которых она может понять и гармонию, и пропорции. Благодаря чувственным опытам мы знакомимся с низшими способностями души, а от них либо благодаря постепенному изменению (§ 275), либо благодаря вознесению мы достигаем высших. Чувство поставляет образы (images) для памяти. Последние становятся объектами, над которыми работает воображение (fancy). Рассудок (reason) рассматривает и судит результаты работы воображения. А эти действия рассудка становятся новыми объектами разума (understanding). На этой лестнице каждая низшая способность является ступенью, ведущей к способности, стоящей над ней. А самая высшая естественно ведет к божеству, которое является, скорее, объектом интеллектуального познания, а никак не (than even) дискурсивной способности, не говоря уже о способности чув-
459
ственной. Через всю систему существ проходит цепочка, и в ней одно звено тянет за собой другое. Самые низшие явления связаны с самыми высшими. Поэтому если читатель, склонный лишь к низкой чувственности, вдруг обнаружит, что от простой любви к животной жизни его отвлекло, захватило врасплох и завлекло какое-то любопытство в отношении интеллектуальных вопросов, то такая беда — не удивительное дело, и на нее нечего жаловаться.
304. Платон учит, что познания в собственном смысле слова не существует, а есть только мнение относительно вещей, ощущаемых и тленных (§ 263, 264),— не потому, что они по своей природе непознаваемы или окутаны тьмой, а потому, что их природа и существование неопределенны, постоянно текут и изменяются, или, скорее, потому, что они, если строго придерживаться истины, вообще не существуют, так как они всегда рождаются или находятся т. е. в вечном потоке, не имея в себе ничего устойчивого или постоянного, что могло бы составить объект истинной науки. Пифагорейцы и платоники проводят различие между тем, что только что стало, и тем, что существует. Чувственные явления и телесные формы вечно рождаются и погибают, появляются и исчезают, никогда не остаются на одном месте, но всегда находятся в движении и изменении и вследствие этого фактически представляют собой не одно существо, а последовательный ряд существ, тогда как понимается как обладающее своего рода абстрактной или духовной природой и являющееся истинным объектом интеллектуального познания. и поскольку нельзя познать вещи переменчивые и неустойчивые, то поэтому мнение Протагора и Теэтета, что ощущения есть наука, нелепо». И, действительно, нет ничего более очевидного, чем то, что, например, видимые размеры и формы вещей находятся в постоянном изменении, они меняются в зависимости от изменения расстояния, с которого на них смотрят, и от [применения] более или менее точных подзорных труб. Что касается тех абсолютных величин и фигур, которые, как полагают некоторые картезианцы и другие современные философы, существуют в вещах, то предположение об этом должно показаться пустым всякому, кто примет во внимание, что оно не поддерживается ни одним доводом рассудка и ни одним опытом чувства.
305. Так же как разум не ощущает, т. е. не слышит, не
460
видит и не осязает, так и чувство не знает (knoweth); и, хотя дух может использовать как чувство, так и воображение в качестве средств, при помощи которых он получает знания, все же чувство — или душа в той мере, в какой она касается чувственного,— не знает ничего. Ибо, как справедливо замечено в «Теэтете» Платона, наука заключается не в пассивных восприятиях, а в рассуждении на их основе (upon them) —
306. Мы обнаруживаем, что в древней философии Пла
тона и Пифагора различали три вида объектов. Прежде
всего форма или вид, который не порождается и не унич
тожается, неизменный, невидимый и совершенно не ощу
щаемый чувством, ибо постигаемый только интеллектом.
Второй вид — постоянно текущий и изменяющийся
(§ 292, 293), порождающий и гибнущий, появляющийся
и исчезающий; он понимается чувством и мнением. Тре
тий вид — материя (matter), которая, по учению Плато
на, не являясь объектом ни разума, ни чувства, вряд ли
может быть понята при помощи некотооого Фальши
вого способа мышления,
(см. его «Тимей») 88. То же самое учение содержится в пифагорейском трактате «De Anima Mundi»», где проводится различие между идеями, чувственными вещами и материей и определяется, что первые понимаются интеллектом, вторые — чувством, а последняя, т. е. материя — Основание для этого излагает Фемистий — перипатетик 81. Ибо, говорит он* 2, должно считать ложным то действие, у объекта которого нет ничего позитивного, ибо он является просто отсутствием (privation), как тишина или темнота. и такой он считал материю.
307. Аристотель различает три рода объектов в соответствии с тремя умозрительными науками. Он полагает, что физика имеет дело с такими вещами, которые имеют в себе начало движения, математика — с вещами постоянными, но не отвлеченными, а теология — с существом отвлеченным и неподвижным; о таком различии можно прочесть в девятой книге его «Метафизики» вз. Там под отвлеченным он понимает отделимое от телесных существ и чувственных качеств.
308. Тот же философ считал, что душа человека — tabula rasa 64и что врожденных идей не существует. Платон, напротив, считал, что душа содержит первоначальные идеи, т. е. понятия, которые никогда не были и не могут
461
быть у чувства, такие, как бытие, красота, доброта, сходство, равенство (parity). Возможно, некоторые полагают,, что истина заключается в следующем: в душе нет собственно идей, или пассивных объектов, кроме тех, которые возникли из чувства; но, кроме того, имеются и ее собственные действия или проявления; таковы понятия.
309. Одно из положений философии Платона заклю
чается в том, что душа человека была изначально снабже
на врожденными внутренними идеями и нуждается в
чувственных явлениях — не в абсолютном смысле, для
производства идей,— а только для пробуждения, возбуж
дения и приведения в действие того, что уже заранее су
ществовало в душе в скрытом, бездействующем состоянии,
подобно тому как о вещах говорят, что они хранятся в
памяти, хотя на самом деле не воспринимаются, пока не
произойдет того, что их вызовут оттуда и сделают види~
мыми другие предметы. Представляется, что такое поня
тие несколько отличается от понятия о врожденных иде
ях в том виде, как его представляют себе те современные
философы, которые пытались взорвать их * 6. Как говорил
Парменид, понимать и быть — одно и то же. А Платон
в своем седьмом письме не проводит различия между
духом и познанием. Отсюда следует, что дух (mind), познание и понятия, либо в привычках, либо в действиях, всегда идут вместе.
310. И хотя Аристотель считал душу в ее первона
чальном состоянии чистым листом бумаги, он все же по
лагал, что она является истинным вместилищем форм,
«(§ 269). Данное положение, сначала выдвинутое другими, он признает, как это следует из его третьей книги «De Anima», с той оговоркой, что его необходимо понимать не в отношении всей души, а только в отношении Следовательно, если
принять то, что говорит Фемистий в своем комментарии на упомянутый выше трактат, можно сделать вывод, что все существующее заключено в душе. Ибо он говорит, что формы есть сущее. Благодаря форме все есть то, что оно есть. и он добавляет, что именно душа сообщает формы материи:
Поэтому они суть первые в душе. Далее он добавляет, что дух есть все; принимая форму всего, он становится всем при помощи интеллекта и чувства. Александр Аф-родизийский ‘* говорил то же самое, утверждая, что дух
462
есть все сущее, ‘». и это
в сущности является учением и самого Аристотеля, который в своей третьей книге «De Anima» утверждает также, подобно Платону, что фактическое (actual) познание и познанная вещь есть все одно:
Отсюда следует, что вещи находятся там, где познание, т. е. в духе. Или, если выразить ту же мысль по-другому, душа есть все. Можно было бы еще многое сказать, объясняя учение Аристотеля, но это бы завело нас слишком далеко.
311. Что касается абсолютного актуального существования (§ 264, 292, 294) чувственных или телесных предметов, то представляется, что ни Платон, ни Аристотель не признавали такового. В «Теэтете»’* нам говорят: когда кто-либо утверждает, что какая-либо вещь существует или создана, то он должен одновременно сказать, для чего, из чего или в отношении чего она существует или создана; ибо утверждение, что какая-либо вещь существует сама по себе или абсолютно, абсурдно.
В соответствии с упомянутым учением Платон далее утверждает также, что вещь не может быть сладкой и в то же время сладкой ни для кого. В отношении Аристотеля тем не менее необходимо признать, что даже в его «Метафизике» есть некоторые выражения, которые, кажется, говорят в пользу абсолютного существования телесных вещей. Например, в одиннадцатой книге, говоря о материальных чувственных вещах, он сказал: «…что же удивительного в том, если нам никогда не представляется то же самое, как это [действительно! имеет место с больными», потому что мы сами постоянно изменяемся и никогда не остаемся теми же самыми?» и далее он говорит: «Сами чувственно воспринимаемые вещи из-за этой причины не бывают затронуты каким-либо изменением в себе, но чувственные образы [они] вызывают у больных другие, а [уже] не те же»’ 3. Представляется, что в приведенных высказываниях подразумевается отдельное и абсолютное существование объектов чувства.
317. Что бы современные философы ни понимали под материей, ни Платон, ни Аристотель не понимали ее, как телесную субстанцию. Для них она совершенно определенно не означала позитивного актуального бытия. По описанию Аристотеля, она состоит из отрицаний’*, не обладая ни количеством, ни качеством, ни сущностью. и не только платоники и пифагорейцы, но даже и сами пе-
463
рипатетики объявляют, что ее нельзя познать ни чувством, ни каким-либо прямым и правильным размышлением, а только с помощью какого-то ложного и поддельного метода, как было уже отмечено ранее 75. Знаменитый перипатетик XVI в. Симон Порций ™ вообще не признавал ее какой-либо субстанцией, ибо, сказал он, nequit per se subsistere, quia sequeretur, id quod non est in actu esse in actu «. Если верить Ямвлиху, египтяне полагали, что материя не только не включает в себя ничего от субстанции или сущности, но даже, по их мнению, бог создал ее, отделив от всей субстанции, сущности и бытия,
«. Аристотель, Тео-фраст и все древние перипатетики учили, что материя в актуальности — ничто, но в потенции — все.
318. По мнению упомянутых философов, материя есть
только рига potentia, только возможность. Однако гово
рили, что преемник Фалеев Анаксимандр считал высшее
божество бесконечной
