своему любимчику, как она выворачивала козлиные шкуры и покрывала ими тело «маменькина сына» Иакова. Удивительно ли, что этого плута, жулика Исав хотел просто-напросто убить? Иаков только бегством спасся от его гнева.

Я добросовестно пересказал все, что в библии написано про Исаака. За что же попы и раввины выдают его за святого праотца, в чем его святость, в каком отношении может он служить примером?

Мы изгнали из школ рассказы об этих святых праотцах. Темные люди жалеют об этом: как же, закон божий отменили! Пусть подумают, какой смысл, какая польза от того, что дети в школах тратили свои молодые годы на то, чтобы заучивать, запоминать, рассказывать этакие побасенки!

Глава девятая

Святой праотец Иаков и кувыркание ангелов

(Бытие, XXVIII)

Начал свой жизненный путь библейский Иаков вымогательством и обманом. Но обман даже ближнего своего далеко не считался, по-видимому, преступлением. Хотя Исаак знает, что Иаков обманом и хитростью вынудил его благословение, но действительного первенца он благословляет только после горького плача Исава. Исав так разгневан подлым обманом, что готов убить брата и громко это высказывает. Мамаша его, Ревекка, любит, однако, своего любимчика Иакова и спасает его, посоветовав бежать к дяде Лавану.

Библия рассказывает, как бог, когда Иаков направлялся в поисках невесты в Харран, устроил ему цирковое зрелище. Он заставил ангелов, когда Иаков спал, кувыркаться вверх и вниз по лестнице, как настоящих акробатов, а сам поместился наверху лестницы и оттуда наобещал с три короба этому жулику: народ его будет, как песок земной[40 — Сказка о том, что Иаков видел во сне лестницу на небо, отражает старинное еврейское представление, будто для сообщения духов и божества между небом и землей существует особая лестница. Приурочена была эта сказка к местечку Вефилю (в Ханаане) потому, что там некогда находился особо посещавшийся ханаанеями и евреями «священный» камень и святилище.]. Конечно, это чистейший вздор, бахвальство, потому что в одной кубической сажени столько песчинок, что если бы превратить их в людей, то на земле они просто-напросто не поместились бы. Но библейскому богу во сне тем легче было давать обещания, что они никогда не исполнялись. Ну, конечно, раз слепой Исаак обещал перед смертью господство над другими народами, то бог должен это подтвердить. Как всегда, это происходит во сне. Иакову снится форменная чертовщина: лестница с кувыркающимися ангелами, а библия старается нас уверить: видите, как чудесно!

Глава десятая

Дядюшка Лаван — эксплуататор

(Бытие, XXIX)

В главе XXIX Бытия рассказывается о сватовстве Иакова. Это настоящий любовный роман с приключениями. Вначале идет разговор между пастухами, какой можно и сейчас подслушать у пастушеских народов где-нибудь в Африке или Азии. У колодца происходит трогательное свидание родственников: ведь Иаков — двоюродный брат Рахили.

«И поцеловал Иаков Рахиль, и возвысил голос свой и заплакал» (просто, значит, разрюмился маменькин сынок. — Ем. Я.) (XXIX, 11).

Между тем Лаван смекнул, что можно сделать выгодное дельце, когда увидел, что младшая дочка пришлась по вкусу Иакову. Иаков остался жить в семье Лавана и принялся за пастьбу скота. Притворно Лаван спрашивает племянника: «Что же, даром, что ли, работать-то будешь? Скажи, чем заплатить тебе?» Иаков соглашается семь лет быть батраком за Рахиль. Но что же делать со старшей, больной глазами, Лией? Лаван делает вид, что он согласен. Семь лет — как семь дней. А когда наступает срок отдать ему жалованье в виде дочери (недурной калым за дочь — семь лет работником!), то Лаван подсовывает Иакову ночью дочь Лию, в придачу ему дает служанку Зелфу. Иаков только наутро увидал, кого ему подсунули. «Утром же оказалось (здорово!), что это Лия». Пьян был с радости, что ли, Иаков, в течение ночи не разобрал, кто его жена?

Наутро, конечно, объяснение: что же это за обман такой?

«Что это ты сделал со мною? Не за Рахиль ли я служил у тебя? Зачем ты обманул меня?» (XXIX, 25).

А хитрый дядюшка только хохочет. Вас, дураков, учить надо. Что же ты не знал, что ли, что у нас такой обычай — раньше выдавать старшую дочь? Поработай еще семь лет, тогда получишь Рахиль. Ну, конечно, «Иаков так и сделал». Прослужил еще семь лет и получил в виде заработной платы Рахиль, а на придачу служанку Валлу.

Поучительная история, не правда ли? Интересный любовный роман? Но почему это — «священная» история? Почему надо было ее две тысячи лет заучивать в школах? Зачем надо было забивать головы запоминанием имен служанок какого-то несуществовавшего древнего пастуха Иакова? Сосчитайте, сколько загубили люди времени на эту «работу». Эксплуататоры всех стран разукрасили эту сказку, как образец верности любимой женщине. Дескать, вот как любил: четырнадцать лет работал, чтобы получить невесту. А кто знает нравы скотоводческих народов, тот знает, что бедняк и теперь у них нередко продает свой труд на 10–15 лет, чтобы получить себе невесту, своим трудом выплачивает калым за невесту.

Глава одиннадцатая

Священная история о том, как праматери вперегонку старались рожать детей и как Лия купила Иакова за картошки у своей соперницы

В скотоводческой семье признаком богатства прежде всего является (как в древности, так и теперь) количество скота. Но для пастьбы скота надо иметь либо многочисленную семью, либо рабов. Мы уже видели, что и у библейского Авраама, и у Исаака были в изобилии и скот и рабы: это были настоящие рабовладельцы. Когда эти скотоводы во сне разговаривают со своим богом, то они просят его о приплодии стад и жен своих. А боги обещают им дать богатый приплод, так что даже старухи рожают. Для скотовода Иакова первый вопрос тот же — побольше детей и скота. Если от одной жены нельзя иметь много детей, то Иаков имеет их несколько: официально у него четыре жены. Хотя две из них являются служанками, наложницами, но дети этих служанок, как только родятся, кладутся на колени «настоящих жен» и считаются детьми этих «законных» жен.

Библия рассказывает:

«Иаков вошел и к Рахили и любил Рахиль больше, нежели Лию» (Бытие, XXIX, 30).

Лия-то была ведь чуть ли не слепой. Но тут вмешивается еврейский бог. Он устраивает так, что нелюбимая Лия становится беременной раньше любимой Рахили. Четверых сыновей рожает подряд и каждый раз приговаривает:

«Господь призрел на мое бедствие (и дал мне сына); ибо теперь будет любить меня муж мой. И зачала опять и родила сына, и сказала: теперь-то прилепится ко мне муж мой. И опять зачала и родила сына, и сказала: Господь услышал, что я не любима, и дал мне и сего… И еще зачала и родила сына, и сказала: теперь-то прилепится ко мне муж мой» (Бытие, XXIX, 32–34).

Рахиль ревнует, завидует.

«И сказала Иакову: дай мне детей; а если не так, я умираю. Иаков разгневался на Рахиль и сказал: Разве я бог, который не дал тебе плод чрева?» (XXX, 1–2).

Недурной разговор, не правда ли? Рахиль упрекает мужа: вот, Лие-то ты сделал четырех ребят, а мне ни одного. А Иаков оправдывается: разве я не стараюсь? Раз уж в это дело вмешался сам бог, так чего проще: мог бы наделать ребят и той, и другой вдоволь. Но тут начинается новое соревнование. На сцену выступают служанки. Рахиль посылает Иакова к своей служанке:

«Вот служанка моя Валла; войди к ней: пусть она родит на колени мои, чтобы и я имела детей от нее» (XXX, 3).

Таким путем библия приписывает двух сыновей Рахили, хотя обоих родила служанка. И Рахиль даже хвастается:

«Борьбою сильною боролась я с сестрою и превозмогла» (XXX, 8).

Но и Лия не зевает. Подложила свою служанку Зелфу и приписала себе двух рожденных ею детей. А дальше борьба за супружеское ложе, за право зачатия идет еще дальше. Библия рассказывает:

«Рувим пошел во время жатвы пшеницы и нашел мандрагоровые яблоки в поле, и принес их Лии, матери своей. И Рахиль сказала Лии: дай мне мандрагоров сына твоего. Но она сказала ей: неужели мало тебе завладеть мужем моим, что ты домогаешься и мандрагоров сына моего? Рахиль сказала: так пусть он ляжет с тобою эту ночь за мандрагоры сына твоего. Иаков пришел с поля вечером, и Лия вышла ему навстречу и сказала: войди ко мне (сегодня), ибо я купила тебя за мандрагоры сына моего. И лег он с нею в ту ночь» (XXX, 14–16).

Вы только подумайте! Попы уверяют, что библия — божественное откровение, что все, в ней написанное, есть священное писание; бог будто бы все это рассказал Моисею. Значит, этот бог подслушивал разговоры двух ревнующих друг к дружке женщин, подглядывал за ними, считал, когда с какой из них или из служанок спит скотовод, праведный патриарх Иаков. И вдобавок, когда купленный за мандрагоровые яблоки Иаков оплодотворяет Лию, она это объясняет так: «Бог дал мне возмездие зато, что я отдала служанку мою мужу моему». Вот этот библейский «единый» бог за то, что Иаков не ленился спать с жениными служанками и они от него рожали ребят, награждал этого человека. Что же такого хорошего сделал Иаков, что бог вознаграждает его за эту жеребячью способность? Чему здесь учиться нам? Ведь всю эту мерзость попы за границей в школах и до сих пор вбивают в детские головы.

От этого места в библии прямо-таки пахнет случным пунктом, где роль быка играет патриарх Иаков, но попами и раввинами все это преподносится в прикрашенном виде, и получается совсем «по-божественному». Читатель спросит: а что это за мандрагоровые яблоки, что за них можно было, словно девку с бульвара, привести Иакова? Мандрагор — из той же породы, как и картофель. Его клубни имеют иногда человекообразную форму, вроде китайского корня «жень-шень»[41 — Жень-шень — травянистое многолетнее растение; с древних времен считается ценным лекарственным растением.]. В древности мандрагору приписывали чудодейственную силу, как приворотному корешку. Вот за этот-то приворотный корешок Лия и купила себе на ночь дикаря-пастуха Иакова, по рассказу библии.

Глава двенадцатая

Священная история о том, как святой праотец Иаков воровал баранов у Лавана

(Бытие, XXX–XXXI)

Народив дюжину детей, Иаков сказал будто бы тестю Лавану: «Отдай жен моих и детей моих, за которых я служил тебе, и я пойду». Тестюшка, обманувший в свое время Иакова, уговаривает зятя остаться и торгуется насчет жалованья. Иаков делает вид, что ему ничего не надо: что вы, что вы, тестюшка, да разве мы, да разве я, да неужто… и так далее. И уговаривается, что будет брать себе пеструю скотину, а тестю — чистую оставлять. А так как он сам пас овец, то он и давай устраивать на случном пункте такие фокусы, чтобы скот рождался пестрый