— дань эволюционному потенциалу нравственности.
К поощряющим относится и Книга Ионы, вероятно написанная после пленения, и, подобно Книге Руфи, в то же время включенная в еврейский канон. Если начать расспрашивать людей, какой примечательный факт ассоциируется у них с именем Ионы, скорее всего в ответ мы услышим, что он провел некоторое время в чреве кита (или, как на самом деле сказано в Библии, огромной рыбины), выжил и рассказал об этом. Но все это не так примечательно, как еще один сюжетный поворот той же книги.
История Ионы начинается с того, что Бог велит ему идти проповедовать в город Ниневию и упрекать его жителей за совершенные ими злодеяния. Иона не отвечает на призыв. Он пытается бежать на корабле, но Яхве поднимает на море шторм, и Иону поглощает сначала море, а затем — рыба. Бог спасает Иону, но снова требует, чтобы тот отправился в Ниневию исполнять свою миссию. Там Иона предупреждает народ о неминуемом наказании Божьем. Тем самым он привлекает внимание царя Ниневии, который велит своему народу спешно покаяться, поститься, носить вретище и «обратиться от злого пути своего и от насилия рук своих. Кто знает, может быть, еще Господь умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев свой, и мы не погибнем»[614].
Бог действительно смягчается, но это вызывает недовольство Ионы. Он говорит, что именно этого и боялся, когда впервые получил наказ проповедовать — что Яхве «Бог благий и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый»[615]. Отвращение Ионы к такому милосердию может показаться странным, но вдумаемся: Ниневия — столица Ассирии, империи, так долго мучившей Израиль[616]. Если что и выглядит странным в этом свете, так только сочувствие Яхве к жителям Ниневии. Разумеется, оно непонятно Ионе. Книга заканчивается попытками Бога объясниться с ним: «Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой?..»[617]
Этот стих примечателен не только тем, что Бог беспокоится о судьбе жителей Ниневии, но и утонченностью этого беспокойства. Хотя прощение они явно заслужили раскаянием, Бог, по-видимому, терпимо относится к нравственной путанице, которая изначально навлекла на них опалу. Говоря, что они «не умеют отличить правой руки от левой», он, как было принято в те времена, имеет в виду, что они не могут отличить добро от зла.
По традиции невежество такого рода — неумение отличить добро от зла, — возбуждает гнев Бога, а не его милосердие. Вот почему израильтяне столько страдали: они забыли, что поклонение другим богам, кроме Яхве, — зло, и Яхве покарал их за невежество. По той же причине Бог поклялся сурово наказывать все известные народы: потому что они не осознали, что нападать на народ Яхве или оскорблять его плохо. А теперь Яхве вдруг жалеет не просто нравственно убогих, но и тех, кто в прошлом преследовал Израиль. В Книге пророка Иезекииля Бог гордится тем, что заставляет Ассирию страдать «как надобно, за беззаконие»[618]. Здесь же, в Книге Ионы, страдания ассирийцев не доставляют Богу удовольствия, их беззаконие он воспринимает как прискорбную путаницу. Этот бог способен кардинально развиваться.
ЯХВЕ СПОСОБЕН КАРДИНАЛЬНО РАЗВИВАТЬСЯ
Добродетели империи
Потенциальная способность развиваться полезна, но миру нужен бог, который на самом деле развивается. В результате современной глобализации планета стала слишком тесной для мирного сосуществования конфликтующих друг с другом религий. Если авраамический бог, Бог иудеев, Бог христиан и Бог мусульман, не содействует толерантности, нам всем грозит беда. Нам нужен бог, симпатии которого соответствуют масштабам социальной организации, глобальным масштабам. Что говорит нам Еврейская Библия о перспективах глобального бога?
В древности ближайшим подобием глобализации было образование многонациональных империй. Люди разной этнической и религиозной принадлежности оказывались под одной крышей, на одной платформе экономического обмена. Жизнь таких народов, подобно жизни людей в глобализированном мире, представляла собой ненулевую сумму: выгода оказывалась обоюдной, когда они уживались и сотрудничали друг с другом, а если они этого не делали, то проигрывали все. После пленения Израиль оказался именно в такой ситуации: народ, когда-то бывший независимым или нехотя принимавший вассалитет, теперь прочно занял свое место в империи — империи, готовой уважать религию Израиля до тех пор, пока сам он ладит с соседями. Вопрос в следующем: действительно ли авраамический бог в первые годы монотеизма проявлял то же внимание к ненулевой сумме, какое характеризует современный мир? Развился ли Бог Израиля в нравственном отношении — в тот период, когда нравственный рост был в интересах израильтян?
Две точки отсчета, приведенные выше, — книги Руфь и Ионы, — определенно обнадеживают, при условии, что они написаны действительно после пленения. Новообретенное сочувствие Яхве к жителям Ниневии, описанное в Книге Ионы, — сочувствие к людям, составлявшим ныне часть подданных той же самой империи, в которую входили израильтяне. То же относится и к Книге Руфь, и к инклюзивному отношению к моавитянам. В текстах Библии, написанных до пленения, происхождение моавитян изложено в уничижительных выражениях; основатель этого народа, Моав, был зачат во хмелю Лотом и одной из его дочерей[619]. Но после пленения Моав получил более почетное место на генеалогическом древе, стал предком самого царя Давида. Как все изменилось с возникновением империи!
Вероятно, лучшее свидетельство нравственного развития Бога после пленения мы видим благодаря библейскому автору (или авторам), известным под названием «священнического источника» (Priestly source). «Священнический источник» (впервые упомянутый в тексте гипотезы Вельгаузена, о которой мы говорили в главе 5) назван так потому, что отражает взгляды класса священников. Большинство исследователей полагает, что «священнический источник» (коротко «источник Р») был написан либо во время пленения, либо сразу после него (или же правы и те, и другие)[620]. Так или иначе, можно с уверенностью утверждать, что появлению источника Р способствовало господство Персидской империи. Ведь персы, вернувшие израильтян в Иерусалим после пленения и предоставившие Израилю определенную степень самоуправления, хотели, чтобы правящий класс Израиля служил надежной опорой имперским целям и соответственно оказывал влияние. Поэтому если речь идет о священниках, работавших над текстами вскоре после пленения, то скорее всего, они прошли отбор персами. Как и если бы источник был написан во время пленения; если бы священники, господствовавшие в Вавилоне во время пленения, не устраивали Персию, их труды вряд ли стали бы оказывать определяющее влияние на Израиль в период после пленения. По всей вероятности, эти священники служили голосом империи, придерживаясь тех ценностей, которые Персия стремилась привить новому Израилю.
Мировоззрение источника Р свидетельствует о том, что империя действительно раздвинула нравственные горизонты. Во-первых, источник Р в большей степени, нежели ранние библейские авторы, склонен заявлять, что в замыслах Божьих фигурируют разные народы, а не только Израиль. В текстах, написанных до пленения, Бог сообщал Аврааму, что его потомкам уготовано большое будущее: они станут многочисленными и принесут на землю немало хорошего. Но единственное упоминание о политической единице, которая произойдет от Авраама, сделано в единственном числе: «Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое»[621]. Согласно источнику Р, обещание Бога Аврааму звучало несколько иначе: «Ты будешь отцом множества народов»[622].
Подобное смещение акцентов наблюдается в истории Иакова, внука Авраама и отца Израиля. В той части Бытия, которая считается написанной до пленения, судьба Иакова изложена в наставлениях его отца, Исаака: «Да послужат тебе народы, и да поклонятся тебе племена»[623]. В текстах источника Р, напротив, при расставании Исаак желает Иакову, чтобы Бог благословил его, и «да будет от тебя множество народов»[624]. Согласно источнику Р, сам Бог усиливает последнюю, обобщенную картину, объявляя Иакову, что «народ и множество народов» будет от него[625].
Если источник Р действительно демонстрирует интернациональную инклюзивность стремлений империи, это может объяснить еще кое-что — например, любопытный термин «Эль Шаддай». Как мы видели в главе 5, обычно его переводят словами «Господь (Бог) всемогущий» (хотя «всемогущий» — неверный перевод, а «Бог» вводит в заблуждение, так как «Эль» может относиться либо к «богу» в общем, либо к конкретному богу по имени Эль). Кроме того, мы видим, как Яхве в Книге Исхода является Моисею и объясняет, что Авраам, Исаак и Иаков знали его не как Яхве, а как «Эль Шаддай» («Бога всемогущего»). Пытаясь выявить смысл этой попытки отождествить Яхве с другим богом, мы подразумеваем, что это предание вошло в израильскую традицию в очень давние времена и, вероятно, отражает слияние племен, образовавших Израиль: как мы отметили, Израиль мог сформироваться при слиянии почитателей Эль и почитателей Яхве, а предание возникло для примирения их традиций.
Но могло быть и так, что предание сложилось гораздо позднее и отразило более поздние политические условия, а может, эти условия относились к интернациональной среде Израиля, а не к его внутренней политике. Поэтому примечательно то, что этот стих, Исх 6:3, обычно приписывают источнику Р. Может быть, отождествление Яхве и Эль Шаддай каким-то образом служило целям государственной гармонии Персии, следовательно, и мирным отношениям Израиля с соседями?
На это указывают и другие признаки. Единственный фрагмент, когда в Библии Яхве отождествляется с Эль Шаддай, приписывается источнику Р: это тот же самый фрагмент, который упомянут выше, где Бог предсказывает, что произведет от Авраама великие народы, а не один народ[626]. Далее, в тех двух отрывках, в которых подобное предсказание получает Иаков, Бог вновь назван «Эль Шаддай» (хотя и не отождествлен напрямую с Яхве)[627]. Значит, есть уже три отдельных отрывка источника Р, в которых термин «Эль Шаддай» связан с общим видением будущего потомков Авраама — с сообществом либо «народов», либо «людей». Это немало, если учесть, что слова «Эль Шаддай» встречаются во всей Еврейской Библии только семь раз![628]
Но в чем именно заключается логическая связь между этим конкретным именем Бога и интернациональным инклюзивным языком? Есть вероятность, что один или несколько народов, входивших, подобно Израилю, в состав Персидской империи, называли своего бога Эль Шаддай, и источник Р утверждал, что их бог и Бог Израиля — один и тот же[629].
Еще одна, более интересная возможность: для источника Р характерно более масштабное мышление и стремление избавиться от напряжения, возникшего в психике израильтян при размышлениях об укреплении и сплочении империи. В Книге Бытия источник Р подробно описывает генеалогическое древо патриархов Ближнего Востока и тем самым определяет степень родства народов. (Например, поскольку патриарх Едома, Исав, подобно патриарху Израиля, Иакову, сын Исаака, Израиль и Едом близкие родственники.) Этот «табель наций» отнюдь не оригинален: источник Р обобщает и иногда дополняет родословия патриархов, изложенные другими библейскими авторами. Тем не менее, как полагает швейцарский исследователь Конрад Шмид, сбор источником Р материалов по родословной одной семьи мог быть попыткой привнести
