Логоса, поклоняются чему-то действительно божественному. Ибо именно Логос сформировал их представления о нем, внушил идею братской любви независимо от этнических границ; именно расширение социальной организации и сопутствующее ему взаимодействие народов как игра с ненулевой суммой — Логос в действии — побудили Павла делать акцент на межнациональной дружбе, а христиан более поздних времен — вложить эти слова в уста Иисусу. Когда христиане создавали свой образ Иисуса, воплощая весть любви, Слово, то есть Логос, в каком-то смысле стало плотью.
Здесь прослеживается параллель с древним учением, связанным с гностицизмом и долгое время считавшимся еретическим — с докетизмом. Согласно идеям докетизма, Иисус на самом деле вовсе не был существом из плоти и крови. Он был настоящим духом, а его плоть и кровь — фантомом, иллюзией своего рода. (В одном древнем докетическом повествовании о распятии Иисус на кресте смеется: не имея тела, он не чувствует боли.) Но в этом сценарии приверженцев докетизма присутствует подлинное христианское преклонение перед Иисусом в том виде, в котором он явился, потому что эта внешность, пусть иллюзорная, поддерживалась Богом, следовательно, была истинным проявлением божественного. Так и в теологии Логоса: чтить Иисуса таким, каким воспринимали его христиане, — с одной стороны, чтить плод воображения, а с другой — чтить проявление божественного. Возможно, Иисус, известный христианам, — иллюзия и в то же время истинное лицо Бога.
В сущности, возможно, поклонение поддерживаемой свыше иллюзии — наиболее доступная людям возможность увидеть лицо Бога. Человеческие существа — органические машины, созданные естественным отбором для того, чтобы взаимодействовать с другими органическими машинами. Они могут представлять себе другие органические существа, понимать их, одаривать любовью и благодарностью. Понимание божественного, визуализация божественного, любовь к божественному были бы непосильной задачей для простого человека.
Глава 13 Как Иисус стал Спасителем
• Как небеса стали небесами • Миф о «восхищении» • Небеса могут подождать • Зарубежные конкуренты • Возрождение • Первородный грех • Цивилизация и неудовлетворенность ею • Разновидности грехов • Ущербное общество • Авторитет отцов • Связь
Для многих христиан слово «Иисус» в буквальном смысле синоним «спасителя». Бог послал своего сына, чтобы, как сказано в Новом Завете, «узрела всякая плоть спасение Божие»[858].
Действительно, в каком-то смысле спасение Божье было видимым давно. Яхве спас израильтян от египтян («Бог, Спаситель свой, совершивший великое в Египте», как сказано в Еврейской Библии). Позднее их спасали от прочих мучителей, в том числе и люди, присланные с этой целью. («Дал Господь Израильтянам избавителя, и вышли они из-под руки Сириян».) И даже когда Яхве подверг их гневу вавилонян, намекая, что спасение даруется не просто так, он готовил персидского царя Кира вновь явить божественное спасение израильтянам. Поэтому пророк Иеремия называл Яхве «надеждой Израиля, Спасителем его во время скорби»[859].
Но все это было не то, что подразумевают под спасением христиане. Называя Христа Спасителем, они говорят не о спасении общества и даже не о физическом спасении конкретного человека, а скорее, о спасении человеческой души после смерти. Суть христианской вести в том, что Бог отправил своего сына проложить путь к вечной жизни.
Согласно этим представлениям, Иисус — небесное существо, контролирующее доступ на небеса. Он восседает по правую руку от отца и будет судить живых и мертвых, как сказано в Никейском Символе веры, основополагающем документе древнего христианства, который по сей день остается общим знаменателем для римской католической, восточной православной и большинства протестантских церквей.
Христианское понятие спасения стало переломной точкой в эволюции авраамического бога — или, по меньшей мере, в нееврейском наследии этой эволюции. И в христианской, и в мусульманской форме оно доказало свое позитивное и негативное влияние. Когда знаешь, что вскоре после смерти тебя ждут небеса, смерть кажется не столь ужасной перспективой. В свою очередь, смерть в ходе священной войны выглядит даже притягательной — этот факт формирует не только историю, но и заголовки современных газет.
После смерти Иисуса хорошие и плохие вести получили все, кто вознамерился разнести христианскую весть о спасении по всей Римской империи. Символом обеих новостей можно считать статуэтки, найденные археологами в северных регионах империи. Там в местах погребения повсюду попадались бронзовые изображения бога Осириса[860]. По торговым путям он пропутешествовал до самой Галлии — современной Франции, — из своего родного Египта.
Осирис, тысячелетиями занимавший место верховного бога в Египте, поразительно напоминал Иисуса по описанию Никейского Символа веры. Он населял загробный мир, где судил недавно умерших, и даровал вечную жизнь тем, кто верил в него и жил по его заповедям. В этом и заключается хорошая новость для христиан, несущих Благую весть: проникновение Осириса на территорию Римской империи указывало на распространившуюся потребность в божественной фигуре именно такого рода и на наличие подходящей ниши, которую мог бы занять Иисус. Заодно и плохая весть: по крайней мере частично потребность в таком божестве уже была удовлетворена. Христиане, начавшие разносить Благую весть по Римской империи, столкнулись с конкуренцией со стороны бога, который уже олицетворял часть той эмоциональной притягательности, которая ассоциируется у нас с христианством.
Самые первые из этих носителей Благой вести, проповедовавшие ее в Римской империи, узнавали и плохую новость другого рода. На рынке блаженства в загробной жизни благодаря духовному спасению уже было тесновато, а сам Иисус, как выяснилось, поначалу плохо вписывался в эту рыночную нишу. Некоторые, в том числе христиане, сочтут это заявление странным. Разве Никейский Символ веры не создал Иисуса точно по меркам этой ниши? Создал, конечно, только Никейский Символ веры был написан через несколько веков после смерти Иисуса. Общие представления об Иисусе, которые он отражает, — об Иисусе как небесном повелителе бессмертия, — при его жизни удивили бы его последователей. Как и естественный вывод из них — о том, что праведники после смерти вознесутся на небо.
Вечная жизнь определенного рода вполне могла быть частью изначальной идеи Иисуса. А могла и не быть, и в любом случае касающиеся ее подробности — например о небесах, — понемногу изменились за десятилетия, прошедшие после казни на кресте. Рассказ о том, как официальная легенда обрела форму, помогает понять, каким образом Бог развивается, чтобы удовлетворить психологические потребности его последователей, а также осуществить собственные цели выживания.
Как небеса стали небесами
Представления о том, что последователи Иисуса присоединятся к нему на небесах после смерти, сформировались, вероятно, лишь через полвека после его кончины. Конечно, его приверженцы с самого начала верили, что праведников впустят в «Царство Небесное», как сказано в Новом Завете. Но «Царство Небесное» у Матфея — это всего лишь то, что Марк называл «Царством Божиим», а как мы уже видели, местом Царства Божьего предполагалась земля. У Матфея Иисус говорит: «Как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего». Ангелы сойдут на землю, «соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов. Тогда праведники воссияют как солнце, в Царстве Отца их»[861].
Обратите внимание на динамику событий: ангелы спустятся на землю, искоренят всех плохих людей, после чего хорошие останутся на новой, улучшенной земле. И ни слова о душах умерших, вознесшихся на небеса.
В сущности, об умерших не говорится вообще ничего. Иисус, убежденный, что Царство Божье уже близко, не тратил времени на описание загробной жизни; он говорил так, словно день расплаты мог наступить в любой момент, прежде чем его слушатели успеют умереть, и объяснял людям, как готовиться к этому. Судный день предназначался для живых, а не для мертвых.
ИИСУС, УБЕЖДЕННЫЙ, ЧТО ЦАРСТВО БОЖЬЕ УЖЕ БЛИЗКО, НЕ ТРАТИЛ ВРЕМЕНИ НА ОПИСАНИЕ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ; ОН ГОВОРИЛ ТАК, СЛОВНО ДЕНЬ РАСПЛАТЫ МОГ НАСТУПИТЬ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЕГО СЛУШАТЕЛИ УСПЕЮТ УМЕРЕТЬ, И ОБЪЯСНЯЛ ЛЮДЯМ, КАК ГОТОВИТЬСЯ К ЭТОМУ
Но просто ради любопытства: и вправду, что должно было случиться с умершими? Им предстояло воскреснуть и войти в Царство Божье? А какое существование они вели до того? За годы после казни на кресте такие вопросы должны были выступить на первый план: последователи Иисуса видели, как умирают их родные и друзья, люди, которые, по их расчетам, должны были войти в Царство. В послании Павла к христианам македонского города Фессалоники, вероятно древнейшем из документов Нового Завета, он упоминает об этом беспокойстве: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие не имеющие надежды»[862]. Павел уверяет братьев по вере, что те, кто верит в милосердие Божье, вправе ждать жизни после смерти, даже если они умрут до Судного дня.
Вероятно, это отражение взглядов самого Иисуса. Идея воскресения из мертвых в кульминационный момент истории содержится в еврейском апокалиптизме, который унаследовал Иисус (в том числе из Книги пророка Даниила), и Иисус подтверждает это в раннем из евангелий[863]. Кроме того, авторитет Павла как свидетеля учений Иисуса, достаточно прочен, каким обычно бывает подобный авторитет. Павел был жив, когда умер Иисус, и наслышан об учениях его последователей — сначала как их гонитель, а затем — как один из братьев[864]. В этом отношении отрывок из Первого послания к Фессалоникийцам, написанный за два десятилетия до Евангелия от Марка, — первое из всех, какими мы располагаем, письменное свидетельство о взглядах Иисуса на жизнь после смерти.
В любом случае представления Павла о загробной жизни — самые ранние из задокументированных христианских взглядов, примечательные по двум причинам. Во-первых, хотя Иисус, сын Божий, вознесся на небо вскоре после смерти, обычные христиане не следовали тем же путем. Им предстояло ждать, когда Иисус вернется, и лишь после этого обрести блаженство; «мертвые во Христе воскреснут», только когда «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба»[865]. Во-вторых, даже тогда мертвые не попадут на небеса — скорее, будут вечно жить на земле, в значительно улучшенном Царстве Божьем.
Миф о «восхищении»
А как же «восхищение», в которое верят многие современные христиане, — идея, согласно которой Христос спустится на землю и заберет на небо и живых, и мертвых христиан? В ее основе лежит сомнительное толкование послания Павла к фессалоникийцам, в котором говорится, как по прибытии Христа сначала воскресшие мертвые, а потом и живые вознесутся на небо: «Господь… сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде. Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем»[866]. Евангелические христиане, в том числе читатели серии апокалиптических романов «Оставленные» (Left Behind), редко обращают внимание на то, что в этом отрывке
