самого или его души от всевозможных бед — тогда становится ясно, что именно эта связь питала преуспевающие религии во многих местах в разное время. Полинезийская религия, которая карала воров нападениями акулы, ставила личное спасение в зависимость от поступков, способствующих спасению общества. То же самое относится и к месопотамской религии, боги которой посылали страдания людям, которые подвергали опасности здоровье окружающих, мочась в источники питьевой воды. И к Моисею, когда он изложил десять заповедей, а потом объяснил израильтянам, что Бог желал приучить их бояться его гнева, «дабы вы не грешили»[906]. (Постепенно проявился и характер внушаемого страха: тот, кто согрешил и не покаялся в своих грехах и не искупил их добросовестным трудом во время «грозных дней», рискует с большей вероятностью умереть в следующем году.)
Несомненно, поклонение Осирису в Египте связывало личное и общественное спасение, и поскольку в понятие личного спасения входило блаженство загробной жизни, эта связь укреплялась. Так была усовершенствована формула, которая, будучи принятой на вооружение последователями Иисуса, помогла христианству занять господствующее положение в Римской империи[907]. Позднее, как мы вскоре увидим, подобным образом происходила экспансия ислама. Невозможно отрицать эффективность этой формулы в превращении какой-либо из ныне господствующих мировых религий в господствующую.
Однако ее нынешняя эффективность — более сложный вопрос. Когда христианство царило в Риме и позднее, когда ислам находился на пике своего геополитического влияния, масштабы этих религий приблизительно соответствовали масштабам целых цивилизаций. Границы Римской империи были границами экономически и политически объединенного пространства, как и границы территории, на которой преобладал ислам. Да, обе империи поддерживали деловые отношения с людьми, живущими за пределами их территорий, но мировые государства еще не были той плотной паутиной, в которую превратились сегодня, — до глобальной цивилизации было еще далеко. И наоборот, нынешний мир настолько взаимосвязан и взаимозависим, что христианство и ислам, нравится нам это или нет, населяют единую социальную систему — планету.
Поэтому когда христиане, стремясь к христианскому спасению, и мусульмане, стремясь к мусульманскому спасению, оберегают свои религии, они не обязательно способствуют сохранению социальной системы, в которой живут. В сущности, иногда результат оказывается прямо противоположным. Прежде чем обратиться к этой проблеме, мы поговорим о том, как формировалось учение о спасении в исламе и какую форму оно приобрело.
КОГДА ХРИСТИАНЕ, СТРЕМЯСЬ К ХРИСТИАНСКОМУ СПАСЕНИЮ, И МУСУЛЬМАНЕ, СТРЕМЯСЬ К МУСУЛЬМАНСКОМУ СПАСЕНИЮ, ОБЕРЕГАЮТ СВОИ РЕЛИГИИ, ОНИ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО СПОСОБСТВУЮТ СОХРАНЕНИЮ СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ, В КОТОРОЙ ЖИВУТ
«Нет иного Бога кроме Меня».
Ис 45:21
«Мы не посылали до тебя ни одного посланника, которому не было бы внушено: „Нет божества, кроме Меня“».
Коран 21:25[908]
Мекка Установление контакта с Богом Авраама • Был ли Мухаммад христианином? • Фонетические следы Бога
Образованные жители Запада наговорили о Коране много нелестного. Историк Эдвард Гиббон назвал его «бесконечным и бессвязным пустозвонством», «редко пробуждающим чувство или мысль». Томас Карлейль говорил, что это «самое утомительное чтение», за которое он когда-либо брался, «нудная и бестолковая мешанина». Даже Хьюстон Смит, специалист, известный неизменной симпатией к мировым религиям, признавал, что «никому не придет в голову уютно провести дождливые выходные за чтением Корана»[909].
Все эти наблюдения были сделаны десятилетия назад, еще до того, как сформировался исламский радикализм, побуждая искать его истоки. С тех пор высказывалось мнение, что эти истоки содержатся в Коране и что все содержание этой книги опасно, так как способствует нетерпимому и даже воинственному отношению ко всем немусульманам.
Безусловно, Коран отличается от Библии — религиозного текста, наиболее знакомого жителям Запада. Прежде всего, Коран более однообразен. Библия — кладезь жанров: это и космическая мифология Бытия, и свод законов и обрядов Левита, и многотомная история народов Древнего Израиля, и обличения и тревоги пророков, и содержательные советы по самосовершенствованию и глубокие размышления литературы мудрости, и поэзия Псалтири, и Благая весть жизнеописаний Иисуса, и мистическая теология Иоанна, а также история ранней церкви в Деяниях, апокалиптические видения в Откровении и Книге пророка Даниила, и многое другое. Библия — плод труда десятков авторов, работавших на протяжении тысячелетия, если не более продолжительного времени. Коран же появился благодаря одному человеку (или через одного человека, как сказали бы мусульмане) за два десятилетия[910].
Предположим, что Библию написал бы кто-то один из ее авторов. Допустим, что вся она — труд пророка Осии, человека, понимающего, насколько его народ отдалился от истинного и праведного, человека, который вознамерился предупредить о том, насколько плачевными могут быть последствия. Какой тогда книгой была бы Библия? Похожей на Коран. Или, по крайней мере, на треть Корана: как мы увидим далее, Мухаммад далеко не всегда действовал в режиме пророка апокалипсиса.
Или предположим, что Библию целиком написал Иисус. Но не библейский Иисус, не тот, который обрел завершенный облик через сто лет после казни на кресте, когда Благую весть адаптировали к условиям конкуренции, а Иисус, который, насколько мы можем судить, был настоящим: пророк апокалипсиса и адских мук, предупреждающий свой народ о том, что Судный день близок и что вряд ли он окажется благосклонным ко многим. Такая книга напоминала бы Коран еще больше, чем написанная Осией. Вероятно, у Иисуса и Мухаммада много общего.
И действительно, временами Мухаммад мог становиться более похожим на Иисуса, чем сам Иисус — то есть напоминать, скорее, библейского, чем исторического Иисуса. Иисусу приписывают совет подставить другую щеку и притчу о добром самарянине как пример межнациональной гармонии. Но как мы уже видели, скорее всего, ни того, ни другого Иисус не произносил. Как и Мухаммад, однако он, по-видимому, был настроен достаточно миролюбиво и призывал к религиозной терпимости: «У вас есть ваша религия, а у меня — моя!» С другой стороны, Мухаммад произносил и менее мирные и терпимые слова, например: «Когда встретитесь с неверными, рубите им головы, пока не устроите среди них великую бойню»[911].
Если читать Коран с начала до конца, эти изменения тональности, переходы от терпимости и снисходительности к нетерпимости и воинственности и обратно покажутся внезапными и необъяснимыми. Одно из возможных решений — другой метод чтения Корана. Как и Библия, Коран составлен не в том порядке, в котором он создавался. Точно так же, как при изучении развития израильской теологии следует помнить об этом — например, что вторая глава Бытия написана задолго до первой, — понимание эволюции мысли Мухаммада требует изменения порядка составляющих частей Корана.
ЕСЛИ ЧИТАТЬ КОРАН С НАЧАЛА ДО КОНЦА, ТО ИЗМЕНЕНИЯ ТОНАЛЬНОСТИ, ПЕРЕХОДЫ ОТ ТЕРПИМОСТИ И СНИСХОДИТЕЛЬНОСТИ К НЕТЕРПИМОСТИ И ВОИНСТВЕННОСТИ И ОБРАТНО ПОКАЖУТСЯ ВНЕЗАПНЫМИ И НЕОБЪЯСНИМЫМИ
Коран состоит из «сур» — глав, в которых изложены высказанные устно слова Мухаммада. Суры расположены, грубо говоря, в порядке от самой длинной до самой короткой. Однако самые ранние высказывания Мухаммада были краткими, а более поздние — длинными, поэтому если вы хотите читать Коран в хронологическом порядке, лучше делать это, начиная с последних сур и постепенно продвигаясь к первым.
А еще лучше читать его не сначала до конца и не с конца до начала, а выбрать нечто среднее — истинный порядок, в котором он был составлен. В точности восстановить его невозможно, но большинство исследователей в целом сходятся во мнениях о том, какому периоду жизни Мухаммада соответствуют те или иные суры[912]. Читать Коран в свете этого консенсуса, продвигаясь от ранних сур к более поздним, — значит проследить путь Мухаммада и рождение ислама. Это возможность увидеть, каким образом Коран, подобно Библии, стал заключать в себе резкие перепады нравственного характера.
Понимание условий, породивших соседство в Коране терпимости и нетерпимости, снисходительности и воинственности, не помогает примирить эти мотивы. Однако это шаг к пониманию того, каким образом их пытались примирить мусульмане последующих времен и как современные мусульмане находятся под влиянием этих мотивов.
Согласно мусульманской традиции, вошедшие в Коран откровения Мухаммаду начались, когда ему было сорок лет, приблизительно в 609 году. Он часто уходил в горы, чтобы предаваться размышлениям и созерцанию. Однажды ночью ему было видение. К нему явился вестник от Аллаха с повелением распространять эту весть. («Читай!» — первое повеление суры, которая, согласно мусульманской традиции, соответствует первому откровению Мухаммада.[913]) Подобно опыту библейского Иисуса и шаманов всех времен, уединение Мухаммада заканчивается обретением миссии. За последние два десятилетия своей жизни он неоднократно получал эти откровения свыше и делился ими с другими людьми — сначала с горсткой последователей, затем с более широкой аудиторией.
ПОДОБНО ОПЫТУ БИБЛЕЙСКОГО ИИСУСА И ШАМАНОВ ВСЕХ ВРЕМЕН, УЕДИНЕНИЕ МУХАММАДА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ОБРЕТЕНИЕМ МИССИИ
Вестника свыше, по-видимому, ангела Джабраила, Коран описывает, как возникшего на расстоянии «двух луков» от Мухаммада, после чего Джабраил «внушил Его рабу откровение». В тот момент, как объясняет нам Коран, сердце Мухаммада «не солгало о том, что он увидел»[914]. Вполне возможно, но правда ли это, решать не нам. Вопрос же, которым мы обязаны задаться, прежде чем двигаться дальше, звучит так: лжет ли Коран, передавая сказанное Мухаммадом? Что бы ни вдохновило Мухаммада на последующие высказывания, надежным ли проводником для них является Коран?
У Корана больше прав на этот статус, чем у евангелий — прав на статус достоверных источников высказываний Иисуса. Отдельные части Корана были записаны при жизни Мухаммада, возможно, под его надзором[915]. Почти наверняка некоторые части появились в письменном виде вскоре после его смерти, многие исследователи убеждены, что работа над Кораном была практически завершена в первые двадцать лет после смерти Мухаммада[916]. Разумеется, двадцать лет — достаточный срок для появления искажений и даже фальсификаций. Тем не менее два фактора говорят в пользу достаточной степени точности.
Во-первых, начиная со времен Мухаммада коранические стихи ритуально читали в сообществах мусульман. Во-вторых, чтение Корана особенно способствует его сохранению: в оригинале на арабском большая его часть рифмована, пусть и достаточно вольно, и ритмизована.
В целом вид Корана также указывает на его аутентичность. К моменту своей смерти Мухаммад прошел путь от монотеистического пророка, проповедовавшего в политеистическом городе Мекка, до главы исламского государства, склонного к экспансии. После его смерти это исламское государство быстро разрослось. Если бы Коран был создан преимущественно после Мухаммада, можно было бы ожидать, что в нем обнаружится отражение потребностей правителей такого государства[917]. Но как мы увидим, большинство частей Корана содержит высказывания, которые может позволить себе не влиятельный политический лидер, а вольный пророк, вытесненный из местных силовых структур. А меньшая часть Корана, которая выглядит приспособленной к потребностям разрастающегося исламского государства, имеет смысл преимущественно как высказывания самого Мухаммада в последние годы его карьеры, когда он был уже не пророком, а политическим деятелем.
Тем не менее нет исследователей, которые всерьез полагали бы, что Коран абсолютно надежен как источник сведений о
