Песнь Песней? Традиционная точка зрения сформулирована Э. Урбахом: «Это утверждение (что Песнь Песней — Святая Святых) связано, видимо, с ее мистическим толкованием как описания сильной любви человеческой души к Богу и страстного желания ею Божьего присутствия, стремления проникнуть в мистические тайны и приобрести знание меркавы»[170 — См. подробную статью: Урбах. Экзегеза раввинов, с. 516.]. Думается, что эта точка зрения требует дальнейшего пояснения. Дело в том, что Э. Урбах соединил два момента, в таком соединении не нуждающиеся. Первый — это стремление верующего быть с любимым Богом, или, словами Псалмопевца: «А мне благо приближаться к Богу! На Господа Бога я возложил упование мое» (Пс. 72:28). В период существования Храма это желание выражалось в надежде найти прибежище в доме Господнем: «Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей…» (Пс. 26:4). После разрушения Храма, а возможно, даже и раньше, когда Храм еще стоял, Божье присутствие было отмечено изучением Его писаний, как написано в Мишне, в трактате Авот: «Среди десятерых, занимающихся Торой, пребывает Шхина… А откуда видно, что и на одном? Так как написано (Исх. 20:24): «Я приду к тебе и благословлю тебя» (Авот 3:6)»[171 — Впервые я услышал об этом около двадцати лет назад на лекции Yohanan Muffs.]. Эти религиозные чувства не обязательно «мистические». Мистический подход может выйти на первый план при особой форме изучения Писания или с помощью других средств, предназначенных для того, чтобы «приблизить» верующего к Богу, а согласно иным методам, даже «соединить» его с Ним[172 — Мистицизм имеет несколько определений. Я основываюсь на определении, данном в: Ellwood. Mysticism, p. 29. Я благодарен за эту справку И. Рубинштейну.].
Это различение между любовью к Богу как нормативной религиозной ценностью и противостоящим ей мистическим опытом очень важно учитывать при анализе слов рабби Акивы. Можно сказать, что рабби Акива делает попытку прославить элемент любви в религии, который находит свое наиболее возвышенное выражение в этой библейской книге. Рабби Акива, для которого «возлюби ближнего своего как самого себя» — «великая заповедь Торы», — это тот самый рабби Акива, который радовался возможности исполнить заповедь «возлюби Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим», когда умирал как мученик. Таким образом, представляется вероятным, что похвала рабби Акивы в адрес Песни Песней предназначалась для того, чтобы подчеркнуть важность любви в его философии религии. Далее в настоящей работе будет показано, что постулат любви с самого начала был первостепенным в христианстве. Теперь же будет достаточно сказать, что особый статус мог придаваться Песни Песней, несомненно, и без обращения к мистическим интерпретациям[173 — Коэн прекрасно написал об этом в своем очерке (см.: G.D. Cohen. The Song of Songs, pp. 3 17). Боярин в своей работе (см.: Два введения) попытался опровергнуть мнение, связывающее святость книги с ее мистической интерпретацией, и заканчивает такими словами: «По–моему, мидраш рабби Акивы находится на расстоянии 500 миль от Шиур Кома» (р. 499). Боярин не касается тех мистических аллюзий, которые приводятся мною дальше из Шир га–Ширим Зута. Более того, Ш. Либерман не заявлял, что Шир га–Ширим Рабба является мистическим сочинением, но лишь то, что Шиур Кома был частью «раннего мидраша на Песнь Песней», как сказано в тексте. В целом, как утверждает Боярин, вероятно, Шир га–Ширим Рабба и экзотерическая таннаическая традиция в целом не являются ни мистическими, ни «неясными» текстами. С другой стороны, и аллюзии в Шир га–Ширим Зута, и принцип Оригена, разбираемый ниже, можно считать поддержкой точки зрения, выраженной Ш. Либерманом и Шолемом (Либерман. Мишнат, с. 123). Если настаивать на отрицании «мистического» принципа, то следует убедительно объяснить (как мы постарались это сделать, говоря о месте, которое занимает любовь в учении рабби Акивы), почему рабби Акива в Мишне объявляет этот текст настолько святым.].
Однако многие ученые[174 — В работе «Два введения» Боярин попытался опровергнуть этот подход, особенно присущий Ш. Либерману; см. прим. 8. Интересна его интерпретация, предлагающая рассматривать Песнь Песней в литературе Талмуда и Мидраша в качестве герменевтического ключа к пониманию Торы в целом, тем не менее представляется спорным, может ли она объяснить утверждение, сделанное рабби Акивой в Мишне. Заключительное утверждение, сделанное Бояриным в его работе «Intertextuality», р. 126, кажется более убедительным: «так почему рабби Акива и его ученики любили Тебя гораздо более, чем святые, бывшие до них? Я бы сказал, это потому, что они умерли с радостью, с мистическим убеждением».] полагают, что подоплекой утверждения рабби Акивы являются именно мистические размышления или мистические толкования, вызванные Песней Песней. Хотя Э. Урбах и предпринимал попытки выявить то, что сохранилось от мистических по характеру или связанных с мистическими темами комментариев на Песнь Песней[175 — Урбах. Экзегеза раввинов, р. 516 .], но наделе обнаруживается лишь несколько разрозненных примеров такого рода. Господствующее направление в таннаической литературе — это толкование Песни Песней в связи с книгой Исход, как делает Мехильта, или в связи с откровением на Синае, или в связи с будущим спасением, как это делает Сифре[176 — X. Гольдберг в своей работе собрала и сопоставила толкования на Песнь Песней по таннаическим источникам с толкованиями на Шир га–Ширим Рабба. (см.: Гольдберг. Толкование Песни Песней). О ее находках в Мехильте и Сифрей см. с. 30—54. Она демонстрирует, что редактор Шир га–Ширим Рабба приписывает таннаям гораздо более выраженную тенденцию объяснять Песнь Песней как говорящую о Синайском откровении, чем о том свидетельствуют произведения литературы тан наев.]. Шир га–Ширим Рабба тоже понимает Песнь Песней как описание дарования Торы[177 — Считается, что Шир га–Ширим Рабба приобрела окончательный вид около VI в. До сих пор не существует критического издания этого мидраша, хотя несколько очень важных версий были опубликованы на основании фрагментов из Каирской генизы (см.: Рабинович. Гинзей, с. 83–117) и рукописей (в журнале Ковец альйад, 9 (1980), с. 3— 24 (ивр.)). Новое согласованное и адаптированное издание, включающее предисловие и различные критические замечания, появилось в переводе на иврит с оригинала на идиш, выполненном С. Дунским (S. Dunsky; Jerusalem, 1980). О толковании Песни Песней как имеющей отношение к дарованию Торы см. прим. 11.]. Еще один сборник мидрашей к Песни Песней — Шир га–Ширим Зута («Малая» Песнь Песней), или Аггадат Шир га–Ширим, которую некоторые ученые склонны считать древним текстом, относящимся, возможно, к концу таннаического периода[178 — Schechter опубликовал Шир га–Ширим Зута в серии статей в Jewish Quarterly Review в 1895 г., а в 1896 г. в Кембридже вышло отдельное издание этого памятника по пармскому манускрипту 541. Основываясь на той же самой рукописи и тогда же Бубер также включил этот мидраш в свое собрание мидрашей Зута (Мидраш Зута, Берлин, 1894). В целом издание Шехтера более тщательно, и по нему приводятся цитаты. Фрагмент из этого мидраша, найденный в Генизе, опубликован в работе: Рабинович. Гинзей, с. 250—295. Он составляет около одной трети сочинения. Еще одна рукопись, которую Рабинович использовал в своей работе, хранится в Еврейской теологической семинарии (Jewish Theological Seminary), микр. 5043. 3. Рабинович в предисловии высказывает мысль о том, что, вероятно, мидраш следует рассматривать как таннаическое сочинение, и так же думает другой выдающийся исследователь аггады М.Б. Лернер. Это мнение было поддержано в работе: Scholem. Jewish Gnosticism, p. 56. Я склонен согласиться с этой точкой зрения, за исключением тех пассажей, которые представляются более поздними вставками, таких, как пространное толкование о милостыне в конце главы 1 (строки 455—775 по изданию Шехтера). См., однако: Кистер. Аггадические традиции, с. 221—224.]. Это сочинение содержит несколько прозрачных упоминаний о темах, близких мистической литературе цикла Меркава. Эти упоминания включают следующие тексты в Шир га–Ширим Зута: «лев и бык в меркаве, и мир между ними и любовь» (издание Шехтера, строка 145); «царь привел меня в свои палаты» — это говорит нам о том, что Святой, Благословен Он, покажет Израилю божественные тайны, сокрытые в небесных палатах (298—311); «И Бог разверзает небеса и показывает Израилю небесный престол» (1134); «И слава Израиля будет низвергаться, подобно огню, из–под небесного престола» (1334)[179 — См. также строки 145, 228, 326, 435, 446, 989, 1176, 1374. Мною не рассматриваются третий мидраш на Песнь Песней, Мидраш Шир га–Ширим (Грюнхут). Новое издание этого мидраша с аннотациями, сделанными Вертхаймером, было опубликовано в Иерусалиме в 1981 г. См. рецензию М.Б. Лернера на это издание в Кириат Сефер 48 (1973), с. 543–547.].
Ш. Либерман идет в своих выводах еще дальше:
Выше уже было показано, что главное откровение Бога в Его образе в Его меркаве, на море и на горе Синай является таннаической традицией, возникшей во время Мишны.
Песнь Песней восхваляет и превозносит Святого, Благословен Он, и Его образ и также комментирует меркаву… Теперь я принимаю предположение Шолема о том, что учение (мишна) шиур кома — это древнее толкование на Песнь Песней 5:10—19, включенное в ранний мидраш на эту книгу… Коротко говоря, помимо простого толкования Песни Песней, в Израиле существовала интерпретация этой книги, «которая запечатлена в подлинной записи». Таким образом, мидраш на Песнь Песней, маасе меркава и шиур кома — одно и то же[180 — Либерман. Мишнат Шир, с. 122—126.].
Следовательно, особая святость Песни Песней связана не только с аллегорическим пониманием, которое толкует ее как песнь любви между Израилем и Богом[181 — Уже в IV Книге Ездры (Эзры)* такие выражения, как «роза» (5:24) и «голубка» (5:26), выступают как метафоры народа Израиля. См.: Riedel. Auslegung, p. 4.* В русской Библии «Третья книга Ездры», апокриф I в. н. э. В 5:24 по–русски «лилия». — Примеч. ред.], но и с видением в ней самых скрытых тайн Божиих, а именно шиур кома. Теперь рассмотрим подход Оригена к Песни Песней и затем сравним некоторые из его гомилий с мидрашем. Это сравнение основывается на ряде работ различных ученых[182 — Среди научной литературы, посвященной этому вопросу, есть такие работы, как: Riedel. Die Auslegung; Урбах. Экзегеза раввинов, с. 516; Urbach. The Sages, p. 152–153; Kimelman. R. Yohanan, pp. 567–595; Clark. Uses, pp. 387–427.], посвященных данному вопросу, и оно поможет нам сделать обзор сравнительного исследования этих тематик.
Обширное собрание сочинений Оригена включало десять книг комментария на Песнь Песней, написанного в 245—247 гг. в Афинах и Кесарии, и проповеди на эту книгу, которые, как полагают исследователи, произносились в Кесарии в период 239–242 гг.[183 — См. заключение в работе: Clark. Uses, p. 388.]
