и его «глубокой тайне магнетизма»; о Ван Гельмонте (1644)^17 и его «вере во власть руки над болезнью». Многое из того, о чем писали эти двое, стало понятным лишь сейчас, после опытов Месмера, и, не взирая на утверждения современных гипнотистов, именно с ним и с его учениками нам, чаще всего, приходится иметь дело. Он, без сомнения, настаивал на перемещении потоков животного магнетизма, а гипнотисты, насколько я понимаю, это отрицают».
Да, да, именно так. Но ученые поступали точно так же и со многими другими истинами. Отрицать существование «потоков животного магнетизма» не менее абсурдно, чем отрицать кровообращение, хотя и его они раньше отрицали и весьма упорно.
Мистер Хауэйс приводит еще несколько любопытных деталей, касающихся месмеризма. Так, он напоминает нам об ответе незаслуженно опороченного Месмера академикам после оглашения ими злосчастного Отчета. Слова Месмера Хауэйс называет «пророческими».
«Вы говорите, Месмер уже никогда не поднимет голову. Такая судьба может обкидать человека, но не истину, которая по природе своей бессмертна и рано или поздно воссияет в той же самой или какой-либо другой стране еще ярче, чем прежде, и ее триумф заставит замолчать ничтожных клеветников». Месмер оставлял Париж с чувством отвращения; он вернулся в Швейцарию, где и умер; но ему удалось обратить в свою веру знаменитого д-ра Жюссье. Даватер перенес систему Месмера в Германию, а Пюисегюр и Делез распространили ее во французских провинциях, основав великое множество «гармонических обществ», целью которых было изучение терапевтического магнетизма и связанных с ним феноменов, таких как передача мыслей на расстояние, гипнотизм и ясновидение.
Около двадцати лет тому назад я познакомился, возможно, с самым знаменитым из учеников Месмера — престарелым бароном дю Поте^18. Вокруг терапевтических и месмерических подвигов этого человека по всей Франции бушевали самые противоречивые слухи и мнения, начиная с 1830 и вплоть до 1846 года. Однажды был выслежен, осужден и казнен убийца на основании одного лишь прорицания дю Потэ. Мировой судья на открытом судебном заседании решил, что этого вполне достаточно. Это было уже чересчур даже для скептически настроенного Парижа, и Академия решила вновь потрудиться и еще раз, если удастся, развенчать это живучее «суеверие». Академики начали заседать, но на этот раз они, как ни странно, сами оказались в числе обращенных. Итард, Фукье, Герсан, Бурдуа де ла Мотт — цвет французской Академии признали подлинность месмерических феноменов. Они признали возможность исцелений, состояние транса, ясновидение, передачу мыслей на расстояние и даже чтение по закрытой книге; и тогда же начала складываться специальная терминология, из которой однако же было, по мере возможности, исключено все, связанное с ненавистными именами тех неутомимых исследователей, которые заставили-таки науку признать их правоту. В то же время, основные факты, отстаивавшиеся Месмером. дю Потэ и Пюисегюром, равно как и те открытые ими феномены, которые уже не вызывали сомнений, были рекомендованы (при каком угодно теоретическом обосновании) медицинской науке»….
А затем наступил черед этого окутанного туманами острова и его блуждающих в тумане невежества ученых.
«В это время (пишет все тот же автор) Англия все еще продолжала упорствовать в отрицании очевидного. В 1846 году знаменитый д-р Эллиотсон — известный врач, имевший обширную клиентуру — произнес
знаменитую гарвейскую речь, в которой во всеуслышание объявил о своей вере в месмеризм. Осуждение со стороны его коллег-врачей оказалось столь серьезным, что Эллиотсон потерял всю свою практику и умер практически нищим, и к тому же — сломленным духовно. Он является основателем Месмерического госпиталя в Мерилбоун-роуд, где проводились вполне успешные месмерические операции; и все те феномены, которые впоследствии проводились в Лидсе и других местах, заканчиваясь, к большому удовлетворению врачей, вполне успешно, имели место в Мерилбоуне еще 5 6 лет тому назад. Тридцать пять лет назад то же самое проделывал профессор Листер, однако введение хлороформа (как более быстрого и надежного анестезирующего средства) сводило на нет весь эффект месмерического лечения. Интерес публики к месмеризму постепенно иссякал, и Месмерический госпиталь, преданный забвению после травли Эллиотсона, был, в конце концов, закрыт. О дальнейшей судьбе Месмера и месмеризма мы хорошо осведомлены. Месмера стали ставить в один ряд с графом Калиостро, а месмеризм как таковой упоминается крайне редко; однако же мы теперь довольно часто слышим об электро-биологии, терапевтическом магнетизме и гипнотизме. Да, да! О, тени Месмера, Пюисегюра, дю Потэ и Эллиотсона — sic vos поп vobis»! И все же я говорю: Palmarn qui meruit ferat. Когда я познакомился с бароном дю Потэ, ему было под восемьдесят, и он уже стоял на краю могилы. Он был страстным последователем Месмера; всю свою жизнь барон посвятил терапевтическому магнетизму и был абсолютно убежден в том, что истинная магнетическая аура переходит от месмериста к пациенту. «Я продемонстрирую Вам это», — сказал он однажды, когда мы оба стояли у постели пациентки, погруженной в такой глубокий транс, что она не реагировала ни стоном, ни движением даже на уколы иглы в ее ладони и предплечья. Старый дю Потэ продолжил: «Я могу с расстояния в один или два фута вызвать легкие нервные сокращения в любой части ее тела, совершенно при этом не прикасаясь к ней, но просто проводя рукой над этими участками тела». Он начал водить рукой над плечом, по которому вскоре прошла судорога. Затем он перенес воздействие своей руки на локоть пациентки, затем — на запястье, кисть руки, колено. Сокращения мышц были тем сильнее, чем дольше он совершал манипуляции своей рукой. «Вы удовлетворены?» — спросил он. — «Вполне», — был мой ответ. «И каждого пациента, — продолжил он, — я обследую, находясь при этом за кирпичной перегородкой, когда сам он даже не подозревает о моем присутствии и о моих намерениях. Этот опыт парижские академики сочли одним из наиболее удивительных. Я повторял его снова и снова, изменяя условия эксперимента, и практически всякий раз результат был успешным; так что даже наиболее ретивые скептики были вынуждены сдаться»».
Мы обвиняем науку в том, что она неуклонно втягивается в мальстрим Черной Магии, осуществляя то, что древняя Психология (наиважнейшая из всех Оккультных Наук) всегда объявляла Колдовством, направленным на закабаление внутреннего человека. И мы готовы подтвердить свои обвинения доказательствами. В ближайшее время мы намерены опубликовать несколько статей, в которых будем опираться на известные факты и информацию о действии гипнотизма, производимого самими вивисекционистами. То, что они занимаются колдовством, не осознавая того, никоим образом не устраняют тот факт, что они практикуют Черное Искусство bel et bien^20. Вкратце ситуацию можно обрисовать следующим образом. Не так уж много образованных врачей и ученых, всерьез относящихся к «гипнотизму» и проводящих экспериментальные исследования в этой области; большинство же отрицает реальность животного магнетизма не только в его месмеровской форме, но и в современной, скрытой под маской «гипнотизма». Причем, первые, ничего не зная о фундаментальных законах животного магнетизма, экспериментируют наугад, почти вслепую. Упорно придерживаясь провозглашенных ими принципов, согласно которым:
а) гипнотизм — не есть месмеризм, и б) магнетическая аура или флюид, якобы передаваемый от месмеризирующего (гипнотизера) к субъекту ¬полнейшее заблуждение,
они тем самым лишают себя возможности опираться на законы, открытые
для них предшествующей наукой. И тем самым пробуждают и используют наиболее опасные природные силы, при этом даже не подозревая об этом. Вместо того, чтобы излечивать болезни (а это единственный легитимный способ применения животного магнетизма под его новым названием), они зачастую заражают пациентов своими собственными физическими, равно как и ментальными болезнями и пороками. И ответственность за это, равно как и за невежество тех, кто принадлежит к вышеупомянутому меньшинству, лежит, главным образом, на неверующем большинстве современных саддукеев. Поскольку противоборствуя этому меньшинству, они тем самым сковывают свободу их действий, и, прикрываясь клятвой Гиппократа, заставляют всех «уверовавших» говорить не то и действовать не так, как они могли бы говорить и действовать, не ощущая нажима. Как справедливо отмечает в своей работе д-р А. Тест: «Есть и такие злосчастные истины, которые компрометируют тех, кто верит в них, и в особенности тех, кто исповедует их открыто». Вот и причина того, почему изучение гипнотизма протекает в неверном направлении.
Прошло уже немало лет, как было провозглашено: «Академия и медицинские авторитеты просто обязаны изучать месмеризм (оккультные по своей сути науки) и всесторонне исследовать его, дабы прекратить, в конечном счете, его использование людьми, абсолютно чуждыми этому искусству, извращающими его суть и превращающими его в источник наживы». Не будет преувеличением сказать, что эту великую истину изрек «глас вопиющего в пустыне». Но те, у кого есть хотя бы небольшой опыт оккультной психологии, смогут продвинуться дальше. И тогда они скажут, что долг каждого ученого, или даже каждого правительства, — положить конец публичным демонстрациям подобного рода. Испытывая магическое воздействие более сильной человеческой воли над более слабой; отрицая существование в Природе оккультных сил (имя которым — легион), и в то же время используя оные, под предлогом того, что они отнюдь не являются самостоятельными силами, и даже не являются психическими по своей природе, но «связаны с уже известными физическими законами (Бинэ и Ферэ), авторитетные мужи тем самым принимают на себя всю ответственность за печальные результаты, к которым приводят и будут приводить эти опасные публичные эксперименты. Воистину, Карма ¬суровый, но справедливый Закон Воздаяния — обрушится на голову каждого, кто создает условия, предопределяющие на будущее плачевные результаты, проводя подобные публичные демонстрации, ради развлечения профанов. Если бы они только могли представить себе те опасности, которые они порождают, те новые формы ментальных и физических болезней, которые создает столь неблагоразумное использование психической воли! Это предосудительно также и в моральном плане, как искусственное введение в кровь человека животной материи (на физическом плане это сравнимо с печально известным методом Брауна-Секворда). Они смеются над оккультными науками и отрицают месмеризм. И все же до конца нынешнего века им следовало бы понять, что идею преступления, совершаемого ими ради эксперимента, с той же легкостью, с какой она была порождена, усилием воли не устранить. Они должны понять, что хотя внешние проявления нежелательных последствий внушения и могут исчезнуть по воле оператора, активная живая корпускула, искусственно введенная в человека, при этом не исчезает; что, проникнув в среду человеческих (или, вернее, животных) страстей, она может пребывать в пассивном состоянии иногда годами, а потом вдруг проявится под воздействием каких-то непредвиденных обстоятельств. Глупая нянька, урезонивая ребенка, внушает ему, что вот-вот придет страшилище и заберет его, или что в углу сидит черт, способна таким образом внушить ему веру в эту чепуху лет на двадцать, а то и на все тридцать. В
