прошептала: «Это – Учитель К. Х.; он делает набросок. Он – рядом с м-ром Шмихеном».
«Опишите его внешность и одежду», – распорядилась Е.П.Б.. И в то время как зрители задавались вопросом по поводу восклицания мадам Блаватской, женщина в свою очередь сказала: «Он ростом, как Мохини; стройный, худощавый; замечательное лицо, наполненное светом и вдохновением; ниспадающие волнистые тёмные волосы, прикрытые сверху мягкой кепкой. Это – истинная гармония серого и голубого. Его одежда – платье индуса, хотя оно намного красивее и роскошнее, чем что-либо виденное мною прежде – и есть в костюме меховая отделка. Именно его портрет делается, и он сам направляет работу».
Мохини, всегда выражающий любовь и почтение по отношению к уважаемым Учителям, как их одарённый ученик, медленно прохаживался туда и сюда с руками, сцепленными сзади, и казался поглощённым своими мыслями. Немногие из присутствующих заметили его передвижения, поскольку он был в задней части большого помещения, и его шаги были бесшумны. Но начинающая курильщица следила за его движениями серьёзными глазами, поскольку она отметила сходство форм между призрачным образом Учителя и его самого, а также поразительное сходство в их манерах.
«Как похожи Учитель и Мохини», – доверительно сообщила она своему другу, сидящему рядом; и, посмотрев на него, заметила, что он наблюдает за нею с выражением беспокойства на лице. Попытавшись улыбкой успокоить его по поводу её дальнейших откровений, она посмотрела на художника и поймала взгляд Учителя, который стоял около него. Такой взгляд не забывается никогда, поскольку он передал в её ум подтверждение, что её открытие было подлинным фактом, и впредь она чувствовала себя по-настоящему убеждённой в том, что махатма К. Х. и чела Мохини, более тесно связаны, чем она прежде представляла. Фактически, Мохини был ближе Учителю, чем все другие, присутствующие здесь, не исключая даже Е.П.Б.. Едва это убеждение возникло в её уме, как она столкнулась с быстрым подтверждающим взглядом призрачной формы около мольберта, первым и единственным, который был дан кому-либо во время этого продолжительного собрания. Тяжёлый голос Е.П.Б. нарушил тишину – она предупреждала художника. Это было одно из её замечаний, навсегда оставшихся в памяти: «Будьте внимательнее, Шмихен; не делайте лицо слишком круглым; растяните овал, и не забывайте о длине промежутка между носом и ушами». Она сидела так, что не могла ни видеть мольберт, ни знать то, что было на нём.
Те, кто видел репродукции портретов двух Учителей, нарисованных этим художником, помнят облик молодого человека, каким изображён К. Х.. Это – облик не представителя юношества, а самой юности; не юной неопытности как следствия малости прожитых лет, но жизни – наполненной и интенсивной жизни, которая всегда молода, и величайшего самообладания, контролирующего не только выражение лица, но и сами нервы и мускулы. Впечатление хрупкости тела не позволяло людям, не способным к астральному видению, понять всю ментальную и духовную силу этого человека. Персона, выражающая завершённость любого человеческого идеала и представляющая собой прославленную зрелость, – это фактически законченный продукт, надолго приковывающий к себе взгляд любого человека своим невыразимым очарованием. Но никакое истинное сходство для такого Существа никогда не было бы возможным: всё, что могло быть – не более чем призрачный эскиз Истинного Человека.
Неизвестно, сколько людей из пришедших тогда в студию, осознавало присутствие Учителя. В помещении находилось несколько экстрасенсов, и художник, м-р Шмихен, был экстрасенсом; в противном случае ему, возможно, не удалось бы так успешно поработать над картиной, к наброску которой он приступил в тот, богатый событиями день.
Работа над портретом Учителя М. последовала по завершении; обе картины были одобрены Е.П.Б., и эти два портрета стали знаменитыми среди теософов во всём мире. Они – источник вдохновения для тех, кто имел возможность изучить изумительную силу и выразительность, изображённую на них м-ром Шмихеном.
Пер. с англ. С. Зелинского
В. Д. Харрисон
ПОКАЗАНИЕ ПОД ПРИСЯГОЙ
Я, ВЕРНОН ДЖОРДЖ ВЕНТВОРТ ХАРРИСОН (собственный дом – Кирхроуд 51, Грит Букхэм, Литерхэд – KT23 3PQ в графстве Суррей, Англия), бакалавр наук, доктор философии, дипломированный физик и дипломированный инженер, сотрудник Института физики, экс-президент и почётный член Королевского фотографического общества Великобритании, член Объединения дипломированных инженеров коммунальных служб, член Королевского общества искусств и, в течение последних двадцати лет, эксперт по исследованию и выявлению подделок документов,
КЛЯНУСЬ В ТОМ, ЧТО:
ПОСКОЛЬКУ ЕЛЕНА ПЕТРОВНА БЛАВАТСКАЯ (урождённая ГАН), (1831-1891), основатель Теософического Общества, была обвинена в 1885 году как «одна из наиболее опытных, изобретательных и интересных обманщиц в истории» в соответствии с ОТЧЁТОМ КОМИТЕТА, НАЗНАЧЕННОГО РАССЛЕДОВАТЬ ФЕНОМЕНЫ, СВЯЗАННЫЕ С ТЕОСОФИЧЕСКИМ ОБЩЕСТВОМ, опубликованным Обществом Психических Исследований в его «Записках», т. 3, стр. 201-400 (1885), каковой отчёт обычно называют (и в дальнейшем здесь упоминается) как Отчёт Ходжсона, так как большая часть его была написана Ричардом Ходжсоном;
И ПОСКОЛЬКУ упомянутый Отчёт Ходжсона уже более ста лет широко используется биографами и компиляторами работ в их ссылках как доказательство того, что упомянутая Елена Петровна Блаватская сознательно участвовала в мошеннических действиях во внушительном масштабе;
И ПОСКОЛЬКУ имеется определённое первичное свидетельство, касающееся этого случая, а именно, письма махатм А. П. Синнетту, хранящиеся в Британской Библиотеке (доп. MSS 45284, 45285 и 45286), используя которые можно критически исследовать некоторые из утверждений, сделанных Ричардом Ходжсоном в Отчёте Ходжсона;
И ПОСКОЛЬКУ упомянутые документы в Британской Библиотеке включают собственноручно исполненные письма от следующих авторов:
«К. Х.» (сто восемь); «М.» (двадцать шесть); Елены Блаватской (девять); Субба Роу (три, одно с добавленными комментариями «К. Х.»); А. О. Хьюма (два); А. П. Синнетта (два); «Лишённого наследства» (одно); Стейнтона Мозеса (одно) и Дамодара (одно);
Я ИЗУЧИЛ Отчёт Ходжсона как юридический документ, исследовал упомянутые письма махатм не только в автографах, хранящихся в Британской Библиотеке, но также и в их репродукциях, изготовленных и распространённых Британской Библиотекой в форме комплекта из 1323-х цветных слайдов. Я тщательно исследовал все без исключения 1323 слайда, находящиеся в наборе, прочитав каждое письмо, строка за строкой, с использованием пятидесятикратного увеличения.
В РЕЗУЛЬТАТЕ, Я УСТАНОВИЛ И ПОДТВЕРЖДАЮ, что:
(1) Отчёт Ходжсона – не профессиональная работа. Он частично напоминает первый запрос о предъявлении иска, сделанный с целью начать судебное разбирательство, когда, прежде всего, интересуются лишь сбором улик и одновременно сомневаются, что возможно утверждение этого дела. Потому что нет обращения адвоката относительно защиты, нет никакого перекрёстного допроса главных свидетелей судебного преследования, нет никакого отзыва свидетелей защиты, отклонённых судом, и нет подведения итогов разбирательства.
(2) Ричард Ходжсон или по невежеству, или по небрежности проигнорировал основные принципы английского правосудия. Он приводит устные и неподтверждённые заявления неназванных свидетелей. Он цитирует документы, которые не только не воспроизведены в его отчёте, но и не пригодны для идентификации. Он прибегает к догадкам как к установленным фактам. Он оказывает давление на экспертов по почерку, пока они не представляют ему ожидаемых им результатов. Возможность написания документов махатм кем-то другим, кроме Елены Блаватской, вообще не рассматривалась.
(3) В случаях, когда была возможность проверки утверждений Ходжсона с использованием непосредственно оригиналов документов, выяснялось, что его утверждения, как правило, или ложны, или не имеют никакого значения. Это в особенности относится к Трём Основным Утверждениям, на которых полностью основано его заявление, что Елена Блаватская сама подделала письма махатм с целью обмана.
(4) После чтения писем махатм у меня имеется твёрдое представление, что авторы «К. Х.» и «М.» были реальными и определёнными человеческими существами, а не полубогами или «оболочками». У них было немало предубеждений, и они находились под влиянием представлений своего времени.
(5) Я считаю, что всем письмам, подписанным «К. Х.», дал начало он сам. Основные характеристики его почерка сохраняются от начала до конца; но в самых ранних письмах, в частности, есть изменения и искажения некоторых букв. Эти изменения не имеют признаков, характерных для начинающего подделывателя. Они, похоже, были введены методом, неизвестным в практике пересылки писем.
(6) Моё внимание привлекли любопытные и необъяснимые особенности писем махатм, а именно: правильные, ясные линии в некоторых письмах, очевидно, написанных в редакторской правке; незначительное проникновение чернил, даже когда использовалась тонкая (рисовая) бумага; необъяснимые особенности стираний, сделанных, по-видимому, радикальным образом, но всё же без окрашивания или выкрашивания бумаги; варьирование некоторых (но не всех) букв; и (время от времени) чрезвычайно преувеличенные поперечные линии букв t. Эти особенности позволяют предположить, что документы, хранящиеся в Британской Библиотеке, могут быть копиями, сделанными с использованием некоего неизвестного процесса воспроизведения оригиналов, которыми мы не обладаем. Желательно продолжать лабораторное исследование этих манускриптов.
(7) Почти бесспорно, что инкриминирующие Письма Блаватская-Куломб, играющие важную роль в Отчёте Ходжсона, были утеряны или уничтожены. Немного людей когда-либо видело их. Елена Блаватская была лишена доступа к ним. Ходжсон не иллюстрировал ими свой отчёт. Я не смог определить местонахождение достоверных репродукций или факсимиле какого-либо из них. Есть веские косвенные улики, что эти письма (или, по крайней мере, наиболее инкриминирующие части их) были подделками, изготовленными Алексисом и Эммой Куломб, у которых были и сильные побуждения, и вполне достаточные средства для того, чтобы сделать это.
(8) Я не нашёл доказательств, что письма махатм, хранящиеся в Британской Библиотеке, были написаны Еленой Блаватской, сознательно и преднамеренно изменявшей в течение нескольких лет свой собственный почерк, как было заявлено Ричардом Ходжсоном. То есть, я не нашёл ничего общего в почерках «К. Х.», «М.» и «Е. П. Б.». В любом обычном судебном деле я расценил бы их как различные и приписал бы их разным людям.
(9) Если бы какой-либо из документов «К. Х.» и «М.» вышел из рук Елены Блаватской, в то время как она находилась в состоянии транса, сна, раздробления личности или других изменённых состояний сознания, известных психологам и психиатрам, то «К. Х.» и «М.» можно было бы считать альтернативными личностями Елены Блаватской. То, до какой степени предполагаемые альтернативные личности независимы, является вопросом для дебатов; но ни в коем случае это не есть сознательное мошенничество или обман. Однако эта гипотеза не объясняет того, что есть письма «К. Х.» (и это должен был признать даже Ричард Ходжсон), которые Елена Блаватская, видимо, не могла написать, поскольку она была слишком далеко в это время.
(10) Я не смог составить какое-либо мнение о «феноменах», описанных в первой части Отчёта Ходжсона. Все очевидцы и предметы непосредственного свидетельства ушли, и у меня нет какого-либо способа проверить, был ли какой-то из «феноменов», о которых сообщают, подлинным; но, изучив методы Ричарда Ходжсона, я нахожу невозможным доверять его объяснениям упомянутых «феноменов».
Знакомые и коллеги Елены Петровны Блаватской свидетельствуют, что у неё была очень сложная индивидуальность, и не все её поступки можно было понять. Всё ещё имеются оставшиеся без
