– четвёртое из семи (притянув и ассимилировав в себя второе), которое является намного более эфиризованным, чем физическое, – может адаптировать свои частицы к атмосферным изменениям. Весь секрет кроется в том, чтобы суметь его выделить и отделить от видимого; и пока его обычно незримые атомы продолжают уплотняться, превращаясь в твёрдую массу, постепенно избавиться от старых частиц нашего видимого каркаса, чтобы они могли исчезнуть прежде, чем новая группа успеет развиться и заменить их… Мы не можем сказать больше. Мария Магдалина не единственная, кого можно обвинить в видении «семи духов» внутри неё, хотя людей, у которых меньше духов (как неверно это слово!) внутри, не так уж мало и они не являются исключениями; они – частые ошибки природы, несовершенные мужчины и женщины[43]. Каждая из этих оболочек, в свою очередь, должна просуществовать дольше предшествующей более плотной и затем умереть. Исключение составляет шестая, когда она поглощается седьмой, сливаясь с ней. «Дхату»[44] древнего индусского физиолога имеет двойное значение, эзотерическая сторона которого соответствует тибетскому «зунгу» (семи принципам тела).
У нас, азиатов, есть пословица, возможно, переданная нам, которую индусы повторяют, не понимая её эзотерического смысла. Она была известна с тех пор, как риши свободно общались с простыми людьми и знатью, которых учили и увлекали за собой. Дэвы шепнули каждому на ухо: только ты, если пожелаешь, станешь «бессмертным». Соедините с ней высказывание западного писателя, что если бы любой человек хотя бы на мгновение осознал, что однажды умрёт, он бы умер в тот же момент. Просветлённые увидят, что между этими двумя поговорками, если их правильно понимать, скрыт весь секрет долголетия. Мы умираем только тогда, когда наша воля перестаёт быть достаточно сильной, чтобы заставить нас жить. В большинстве случаев смерть наступает, когда мучение и истощение жизненных сил, сопровождающие стремительное изменение физического состояния, становятся настолько интенсивными, что ослабляют, всего лишь на одно мгновенье, нашу «хватку за жизнь» или цепкость воли к существованию. Но до тех пор, как бы серьёзна ни была болезнь, какой бы острой ни была боль, мы всего лишь больны или ранены в зависимости от обстоятельств. Это объясняет случаи внезапной смерти от радости, испуга, боли, горя или других подобных причин. Ощущение завершённости жизненной цели, бесполезности своего существования, испытываемое в сильной степени, ведёт к смерти так же неминуемо, как яд или пуля. С другой стороны, твёрдое убеждение продолжать жить, как известно, провело многих совершенно благополучно через кризис тяжелейших болезней.
Следовательно, прежде всего, необходимо убеждение, воля, безусловная уверенность, что человек не умрёт, и будет продолжать жить[45]. Без этого всё остальное бесполезно. И дабы служить действенным средством для избранной цели, она не должна быть только мимолётной, сиюминутной решимостью, единственным огненным, скоротечным желанием, но неизменным, постоянным напряжением – в той мере, в какой его можно поддерживать и в какой на нём можно сосредоточиться, не ослабляя его ни на миг. Одним словом, стремящийся к бессмертию должен быть начеку день и ночь, охраняя свою сущность от себя самого. Жить – жить – жить – должно быть его непоколебимым решением. Он должен как можно меньше позволять себе отвлекаться от него. Можно было бы сказать, что это наиболее закоренелый эгоизм, который полностью противоположен нашему теософскому исповеданию человеколюбия, заботы о благе человечества и отсутствия личных интересов. Ну что же, с недальновидной позиции так оно и есть. Но чтобы творить добро, как и во всём другом, человек должен иметь время и средства, которые он мог бы использовать, и это необходимо для овладения силами, с помощью которых можно творить бесконечно больше добра, чем без них. Овладев ими, у него появятся возможности их применения, ибо наступает момент, когда дальнейший контроль и усилия более не требуются: после того как он благополучно минует поворотный пункт. На первых порах, поскольку мы имеем дело с кандидатами, а не продвинутыми чела, всё, что поначалу абсолютно необходимо – это твёрдая, упорная решимость и просветлённое сосредоточение на своей сущности. Однако не следует считать, что кандидату требуется быть бесчеловечным или жестоким, забывающим о других. Подобный безрассудный и эгоистичный путь принесёт ему такой же ущерб, как и противоположный, где он тратил бы свою жизненную энергию на удовлетворение своих физических желаний. Всё, что он него требуют – это чисто отрицательное отношение. Пока не достигнут поворотный пункт, он не должен «выкладывать» свою энергию с щедрой или горячей приверженностью какой-либо цели, какой бы благородной, «благой» или возвышенной она ни была[46]. Таковая, как мы можем со всей серьёзностью уверить читателя, принесёт ему воздаяние многими путями, может быть, в другой жизни, может, в этом мире, но то, что она будет вести к укорочению существования, которое, по желанию, должна продлевать, так же верно, как потакание своим желаниям и распутство. Вот почему очень немногие из истинно великих людей Земли (разумеется, о беспринципных авантюристах, применивших могучие силы во зло, не может быть и речи) – мученики, герои, основатели религий, освободители наций, лидеры-реформаторы – когда-либо становились членами долговечного «Братства Адептов», которых некоторые обвиняли в эгоизме в течение долгих лет. (И это также объясняет, почему от йогинов и факиров современной Индии, большинство из которых сейчас следуют по Пути, но с традициями мёртвой буквы, требуется, если они хотят, чтобы их считали соответствующими требованиям их профессии, выглядеть совершенно умершими для всех внутренних чувств или эмоций). Несмотря на чистоту их сердец, величие их устремлений, бескорыстное личное самопожертвование, они не смогли бы жить, потому что пропустили тот час. Возможно, временами они пользовались силами, которые мир называл чудесными; они могли придавать силу человеку и смирять природу горячей и верной волей; они могли обладать так называемым сверхчеловеческим разумом; они даже могли знать и общаться с членами нашего собственного оккультного Братства; но, нарочно приняв решение отдать свою жизненную энергию на благо других, а не тратить её на себя, они отказались от жизни; и, умирая на кресте или на плахе, или погибая на поле битвы с мечом в руке, или опускаясь в изнеможении после успешного завершения цели всей жизни на смертные одра в своих кельях, все они одинаково должны возопить: «Или, Или! лама савахфани?»[47]
Пока всё хорошо. Но при наличии воли к жизни, какой бы сильной она ни была, мы видим, что при обычном течении земной жизни агонию смерти нельзя остановить. Отчаянная, вновь и вновь возобновляемая борьба космических элементов – стремление к изменению, – несмотря на волю, которая останавливает их, подобна паре неуправляемых коней, сопротивляющихся решительному вознице, что сдерживает их, в своей совокупности настолько могуча, что даже самые отчаянные усилия нетренированной человеческой воли, действующей внутри неподготовленного тела, становятся, в конечном счёте, бесполезными. Бесподобное бесстрашие самого храброго солдата; самое проникновенное желание страстного влюблённого; ненасытная жажда алчного скряги; не вызывающая ни малейшего сомнения вера самого рьяного фанатика; достигнутая с помощью тренировок нечувствительность к боли самого сурового краснокожего храбреца-индейца или полуобразованного йогина-индуса; наиболее взвешенная философия самого спокойного мыслителя – все равным образом в конце терпят поражение. Действительно, скептики будут утверждать в противоположность истинам, высказанным в данной статье, что в жизни часто видят, как самые мягкие и нерешительные умы и физически слабые тела сопротивляются смерти дольше, чем могучая воля высоко духовного или упрямого в своём эгоизме человека, и железный организм труженика, воина и спортсмена. Но на самом деле, ключ к секрету этих с виду противоречивых феноменов лежит в истинной концепции той самой вещи, о которой мы уже говорили. Если физическое развитие плотной внешней оболочки происходит параллельно и с одинаковым темпом по отношению к развитию воли, то, само собой разумеется, что последняя не может приобрести никакого преимущества, чтобы одолеть её. Обладание оружием с улучшенным заряжающим механизмом одной из современных армий не даст ей полного превосходства, если оно появится также и у противника. Следовательно, те, кто задумывается над этим, сразу поймут, что большая часть тренировки, с помощью которой то, что называют «могучей и решительной натурой», совершенствуется ради своей собственной цели на сцене видимого мира, вызывая необходимость и являясь бесполезной без параллельного развития плотной, так называемой животной, оболочки, короче говоря, нейтрализуется по отношению к обсуждаемой цели, потому что её собственные действия вооружили противника точно таким же оружием. Сила импульса, ведущего к смерти, уравновешивается противостоящей ей волей; накапливаясь, она преодолевает волю и в итоге торжествует. С другой стороны, возможно и такое, что явно нетвёрдая и нерешительная воля, живущая в слабом и неразвитом физическом теле, может настолько усилиться каким-либо нереализованным желанием – иччха (охотой), как его называют индусские оккультисты (например, мать, которая всем сердцем стремится жить ради детей, растущих без отца), что подавит и на короткое время одолеет физическую агонию тела, ненадолго взяв над ней верх.
Отсюда логическим обоснованием непрерывного существования в этом мире будет:
а) развитие воли – настолько могучей, что она способна преодолеть наследственную (в дарвиновском смысле) склонность атомов, составляющих плотное материальное тело, устремляться в определённый период к определённому руслу космических перемен и
б) ослабить конкретные действия этой животной оболочки настолько, чтобы сделать её более податливой для силы воли. Чтобы разбить армию, вы должны её деморализовать и расстроить её ряды.
Значит, это и есть подлинная цель всех обрядов, церемоний, постов, «молитв», медитаций, посвящений и методов самодисциплины, предписываемых различными эзотерическими сектами, от того пути чистого и возвышенного устремления, что ведёт к высшим ступеням Истинного Знания, до страшных и омерзительных испытаний, которым должен подвергнуться приверженец «тёмного пути», не теряя своей уравновешенности. У этих методов есть как преимущества, так и недостатки, ими пользуются как во благо, так и во зло, в них имеются неотъемлемые и второстепенные элементы, каждое по-своему скрывается, обладает своими ритуалами и лабиринтами. Но все они достигают намеченной цели, хотя и разными процессами. Волю укрепляют, подкрепляют, направляют, а элементы, мешающие её действию, деморализуют. Для каждого, кто продумал и связал между собой различные теории эволюции, взятые не из оккультных источников, а из обычных, доступных всем научных учебников: от гипотезы последнего изменения в повадках видов, к примеру, развитие плотоядности у новозеландских попугаев, до глубочайших взглядов, устремлённых назад в пространство и вечность, предлагаемых доктриной «Огненного Тумана», совершенно очевидно, что у них одна основа. Основой является то, что импульс, однажды приданный гипотетическому элементу, стремится к продолжению; и, следовательно, всё «произведённое» чем-то в определённый период и в определённом месте влечёт к повторению в ином времени и в иных местах.
Такова признанная подоплёка наследственности и атавизма. Что к нашему обычному поведению применимо
