смерти так же хорошо и ясно видна, как она неведома и скрыта для ограниченного зрения его преходящей, смертной формы. Следовательно, с точки зрения оккультной философии причиной видения послужило именно оно – высшее Эго.
Генерал Ермолов сообщил своему другу, что засиделся ночью за работой – что-то писал, а потом погрузился в мечтательное состояние, и, когда поднял глаза, перед ним предстал странный незнакомец. Вероятно, эта мечтательность на самом деле была охватившей его дремотой, вызванной усталостью от долгой работы, и в результате осознанная деятельность сменилась механическими действиями чисто сомнамбулического характера. Личность начала ощущать Присутствие Высшей Сущности, спящий человеческий автомат подпал под власть индивидуальности, и рука, перед этим несколько часов занятая письмом, возобновила ту же самую деятельность – на сей раз механически. А после пробуждения личности показалось, что документ был написан ею под диктовку незнакомца, чей голос она слышала, хотя на самом деле она просто воспринимала внутренние мысли (или, правильнее будет сказать, знания) своего собственного божественного Эго – духа, обладающего даром пророчества благодаря своему всеведению. Его «голос» был просто необходимой адаптацией того, что Высшему сознанию известно относительно жизни смертного человека, в процессе перевода этой информации на уровень низшего сознания. Все прочие подробности, «сохраненные» памятью, также вполне согласуются с этим объяснением.
Таким образом, незнакомец, одетый как простой коробейник или ремесленник, стоявший, по словам генерала, на некотором расстоянии от него самого, принадлежит, так же как и «голос», к хорошо известному типу феноменов, именуемому ассоциацией идей и воспоминаний в сновидениях. Те сцены и картины, которые мы наблюдаем во сне, – события, длящиеся, как нам представляется, часами, днями, а иногда и годами, на самом деле занимают даже меньше времени, чем молниеносная вспышка в момент пробуждения и возвращения к полному сознанию. Физиологии известно огромное множество подобных примеров проявления силы и скорости воображения. Мы восстаем против материалистических умозаключений современной науки, но вряд ли кто-то решится опровергать установленные ею факты, столь скрупулезно и аккуратно зафиксированные в процессе многолетних экспериментов и наблюдений, произведенных ее специалистами; да нам это и не нужно, поскольку известные факты полностью согласуются с нашей точкой зрения. Перед вышеописанным событием генерал Ермолов на протяжении нескольких дней знакомился с маленьким городком, в котором он оказался по делам службы, и, вероятно, видел на его улицах десятки людей из бедных сословий, этим и объясняется игра его воображения, такого же живого, как сама реальность, создавшего образ мелкого торговца.
Так что, прежде чем рассуждать о «духах умерших», мотивация действий которых не может иметь никакого разумного объяснения, необходимо сперва обратиться к опыту и разъяснениям бесконечной плеяды философов и Посвященных, коим были хорошо знакомы тайны Внутренней Сущности.
ФАКТЫ И СПОСОБНОСТЬ ИХ ОСОЗНАНИЯ
Поток внимания публики, направленный на психические феномены, усиливается в Европе с каждым годом. Даже немецкая наука и философия начинают проявлять интерес: профессор Вирхов из Берлина, некогда самый неумолимый оппонент утверждения медиумизма и личный враг д-ра Слейда, говорят, пал жертвою очевидности и готовится изучать психические явления с помощью весов и тигля. С другой стороны, широкоизвестный философ Е. фон Гартманн только что опубликовал новый труд под названием «Спиритизм».
Пишущая эти строки пока незнакома со взглядами сего выдающегося ученика Шопенгауэра на спиритизм в собственном смысле слова, но вероятность того, что он приписывает большинство его феноменов «иллюзии», весьма велика. Вечер, как правило, зависит от предшествовавшего ему дня, и потому «философия бессознательного» должна отразиться в «Спиритизме». Феномены отрицаться не будут, но их объективные и субъективные, их физические и ментальные проявления будут сгруппированы и втиснуты в узкие рамки той философии отрицания, которая во всех наших представлениях о материи видит всегда «всего лишь обман чувств».
Однако, как бы то ни было, мы хотели бы обратить внимание наших читателей, интересующихся этим вопросом, на некоторые новые случаи, упомянутые в европейских газетах, которые, будучи подробно исследованы и признаны столь же подлинными, сколь и неопровержимыми, весьма озадачили некоторых ученых материалистов, бессильных объяснить их.
Трудно найти мужчину или женщину, которые бы жили и умерли, ни разу не пережив некое ощущения предчувствия, возникшего без видимой причины и все же подтвердившегося по истечении нескольких дней, недель, а возможно, и многих лет. Книга Будущего, о которой говорят, что она мудро сокрыта от всех смертных глаз, все же раскрывает свои страницы многим детям Земли – действительно, столь многим, что непредвзятый наблюдатель может счесть затруднительным рассматривать такие случаи как простое исключение из правил. Как верно заметил Уилки Коллинз, «среди работников скрытой жизни внутри нас, которую мы можем испытывать, но не можем объяснить, есть ли какие-то более удивительные, нежели те таинственные внутренние воздействия, постоянно используемые для привлечения или отталкивания двух человеческих существ? Как поразительна, как непреодолима их сила и в самых простых, и в самых сложных вопросах жизни!» И если ни один биолог или физиолог до сих пор не может объяснить нам по канонам своей науки, почему столь часто и столь точно мы предсказываем для себя «приближение друга или врага еще до того, как они действительно появятся»; или другое повседневное и довольно распространенное явление даже среди самых больших скептиков: почему у нас вдруг возникает уверенность «так странно и внезапно, с первого взгляда, прежде чем опыт столкнет нас хотя бы с одним фактом, имеющим отношение к чертам его характера, что этого человека мы будем втайне любить или ненавидеть». Если причины таких частых ментальных феноменов остаются необъясненными нашими новейшими философами, то как они будут истолковывать следующие факты, которые теперь обсуждаются во всех санкт-петербургских и варшавских газетах?
Бедная швея, живущая в Санкт-Петербурге, благодаря упорству и тяжелому труду стала искусной портнихой. Сочтя своего единственного ребенка слишком беспокойным и мешающим ее работе и не имея возможности нанять няню для маленькой девочки, она за небольшую плату поручила ее подруге, жившей за городом. В течение восемнадцати месяцев пребывания ребенка в семье подруги бедная мать время от времени навещала его и каждый раз оставалась весьма довольной уходом за ним. Между тем она работала больше, чем обычно, и за это время так преуспела в своем деле, что уже начала обдумывать возможность однажды забрать дочку домой.
Примерно в конце апреля, спустя несколько дней после поездки за город, которая, как она решила, должна стать последней, ибо теперь у нее были средства нанять няню, ее посетили две знакомые. Счастливая тем, что нашла свою девочку такою румяной и здоровой, она сидела с двумя своими подругами за чаем, весело рассуждая с ними о своем намерении привезти ребенка домой. Вошла дама, богатая и хорошо известная «патронесса», с заказом на костюм, который нужно было сшить безотлагательно. Эти три свидетеля – богатая аристократка и две бедные швеи – позднее поручатся за достоверность того странного происшествия, которое имело место в их присутствии.
Мать стояла у окна с принесенною дамой дорогой материей в руках, измеряя ее, обсуждая со своей посетительницей таинство ее превращения в наряд весны, когда внезапно зазвонил дверной колокольчик. Госпожа Л. (так звали портниху) открыла дверь и впустила маленькую старушку весьма утонченной внешности, скромно одетую в глубокий траур. Все присутствовавшие были потрясены сильною бледностью ее лица и приятностью тона и манер. Вновь пришедшая явно была дамой.
– Вы госпожа Л.? – спросила она, обращаясь к портнихе, и, получив утвердительный ответ, добавила: – Я принесла вам небольшую работу. Вот кусок тонкого белого муслина. Будьте добры, сшейте из него маленький чепчик и длинное платьице для умершего ребенка двух лет, одного из моих внуков.
– Ваш заказ, конечно, должен быть выполнен немедленно, но у меня сейчас работа, которую нельзя отложить, – ответила швея с сочувствием.
– Вовсе нет, – последовал быстрый ответ. – Это понадобится мне лишь через две недели и ни часом раньше. Моя малютка заболела корью только сегодня и до того времени не умрет.
Г-жа Л. не могла не улыбнуться в ответ на весьма удивленные взгляды своей богатой посетительницы и подруг по поводу таких заботливых приготовлений в ожидании возможного будущего события. Но она ничего не сказала и обещала подготовить заказ к означенному дню.
Через два дня она получила письмо, сообщающее, что ее единственный ребенок заболел корью, в то самое утро визита таинственной дамы в черном. Болезнь приняла серьезный оборот, и мать была вызвана со всею поспешностью. Через тринадцать дней – ровно через две недели после того, как был получен заказ на погребальную одежду, ребенок умер. Но маленькая старушка так и не пришла забрать его для своей внучки. Прошел месяц, а «маленький чепчик и длинное платьице» и доныне там как яркое напоминание осиротевшей матери об ее утрате и горе.
Это роковое событие напоминает историю появления «Реквиема» Моцарта, замечает корреспондент русской газеты «Свет».
Другой загадочный факт, привлекший внимание из-за того, что его главный герой принадлежал к высшему дворянству, был напечатан во всех главных газетах Германии и России.
Хорошо известный житель Варшавы, богатый граф О. из Б., узнав, что он болен чахоткой первой стадии, когда еще не было непосредственной опасности для его жизни, созвал друзей и родственников в дом своих родителей и сообщил им, что, несмотря на протесты всех присутствующих, собирается умереть на следующий день, ровно в полдень. Он спокойно распорядился, чтобы гроб изготовили и принесли в комнату в тот же самый вечер. После этого он послал за священником и заплатил ему вперед за определенное количество молебнов и панихид, составил завещание и завершил тем, что отослал ряду своих друзей и знакомых письма с приглашением на собственные похороны. Приглашения в траурной рамке были написаны им самим, его рукою и указывали точную дату и час торжественной церемонии переноса тела из дома в собор, так же как и день погребения. На другой день, согласно своему предсказанию, он надел черный вечерний костюм, белый галстук и перчатки, после чего, разместившись в гробу за несколько минут до того, как часы пробили двенадцать, он сам улегся предписанным образом и в назначенный час испустил дух. Этот случай показался властям таким странным, что была назначена аутопсия, но никаких следов яда или насильственной смерти обнаружено не было.
Было ли это предвидением или следствием навязчивой идеи либо воображения, столь сильно перевозбуженного, что смерть должна была подчиниться мысли? Кто может сказать?
Первым признаком приближающейся смерти, говорит Уэйкли, «у некоторых является сильное предчувствие близкой кончины».
Затем автор упоминает Озанама – математика, который, будучи явно в добром здравии, отвергал учеников «из-за чувства, что он пребывает накануне отдыха от своих трудов». Он умер очень скоро после этого от апоплексического удара.
Моцарт
