представления о том, каким образом эта оболочка, состоящая из 4-го и низшей части 5-го принципов, осознает свое прошлое существование и испытывает ли она какие-либо сознательные страдания за свои былые прегрешения. Опять же, для индусов и парсов крайне важно знать, приносят ли погребальные церемонии хоть малейшую пользу этой оболочке или высшему Эго, пребывающему в состоянии дэвакхан.
Просвещенный ум отказывается верить, что механически совершенные надуманные ритуалы хоть как-то способствуют облегчению состояния развоплощенной части человека, и все же парсы и индусы из года в год вынуждены тратить огромные суммы денег из суеверного страха невольно причинить вред душе усопшего. Похороны являются истинным проклятием для парсов, чьи средние классы почти полностью раздавлены такими непомерными и бессмысленными расходами. Их цивилизация сильно пострадала от столь разорительного суеверия. Следовательно, было бы весьма желательно узнать мнение оккультистов по поводу размеров помощи, которую живые могут (если могут вообще) оказать четырем оставшимся принципам покойного. В журнале «Theosophist» (т. IV, с. 179) господин Чидамбарам Айер процитировал одну из шастр, в которой говорится, что «тот, кто не совершает шраддху[49] в годовщину смерти, будет рождаться чандалой[50] десять миллионов раз»‘[51].
Очевидно, это писал непосвященный жрец[52], едва ли знакомый с истинной доктриной о перевоплощении. Но подобные сентенции оставляют свой след в умах простого народа, а у мыслящих людей, занятых поиском достоверных знаний об оккультной стороне этого вопроса, могут зародить сомнения.
Эта тема очень удачно перекликается с темой дэвакхана и обещанной статьи об авичи, и я искренне надеюсь, что Вы будете настолько любезны, что дадите более подробные пояснения по этому вопросу, ибо для жителей Азии крайне важно знать, представляют ли их похоронные ритуалы реальную ценность.
С братским приветом,
Н.Д.К., член Теософского Общества».
Автор «Фрагментов» уехал в Англию и сможет ответить на поставленные вопросы только по прошествии некоторого времени. Поскольку мы с ним принадлежим к одной философской школе, позвольте мне до его возвращения высказать несколько слов по данной теме.
История свидетельствует, что в каждой стране и у всех народов мира существуют различные обряды захоронения и что только у немногих, так называемых диких, примитивных рас были или имеются похоронные ритуалы. Искренняя нежность по отношению к мертвым телам тех, кого мы любили или уважали, может, помимо выражения естественного горя, проявиться у родственников в дополнительных знаках почитания отошедших в мир иной. Но ритуалы и церемонии, предписываемые нашими почтенными церквями и их идеологами, являются домыслами, порожденными клерикальными амбициями священников, и попытками вызвать у прихожан приносящие прибыль суеверный страх и священный трепет перед наказанием, о котором сами священники имеют весьма смутное представление, почерпнутое из умозрительных и зачастую очень нелогичных гипотез. Брахманы, мобеды[53], авгуры[54], раввины, муллы и священники, поняв, что их материальное благополучие зависит в большей степени от взносов прихожан, неважно за живых или мертвых, чем духовных накоплений мирян от мнимого посредничества служителей культа между Богом и людьми, посчитали такую выдумку удобной и выгодной и с тех пор разрабатывают эту золотую жилу. Похоронные обряды возникли у народов с теократическим[55] государственным устройством, как например, у древних египтян, ариев и евреев. Тесно переплетенные с теологией и освященные ею, эти ритуалы были заимствованы религиями почти всех народов и соблюдаются ими по сей день; ибо если религии значительно отличаются между собой, то обряды, переживая нацию – носительницу религии, породившую их, переходили от одного народа к другому. Так, например, христианский обычай трижды бросать землю на гроб, опушенный в могилу, был унаследован от греческих и римских язычников; современный парсизм, как мы полагаем, заимствовал значительную часть своих похоронных обрядов из индуизма, влияние которого породило его нынешние формы поклонения. Авраам и другие патриархи были похоронены без всяких ритуалов и даже в книге «Левит» (гл. XIX, 28) израильтянам запрещается «делать на своем теле любые надрезы или рисовать какие-либо знаки в память об умерших». Аналогичным образом в древнейших книгах зороастрийцев, старом и новом «Десатире»[56], за исключением нескольких актов благодеяния (по отношению к бедным, а не к мобедам) и чтения священных книг, нет никаких предписаний о специальных церемониях. В Книге пророка Абада («Десатир») находим буквально следующее:
«154. Труп можно поместить в сосуд с aqua fortis или предать огню или земле (после удаления из него Насы, или мертвой материи)».
И далее:
«При рождении ребенка или кончине родственника прочитайте Носк и раздайте что-нибудь на дороге Мазды (во имя Ормузда, или милостыню)».
Это все, и ни в одной древней книге вы не найдете предписаний по поводу церемоний, совершаемых в наше время, и менее всего о больших денежных затратах, зачастую приводящих к разорению оставшихся в живых.
С оккультной точки зрения такие ритуалы не оказывают ни малейшей пользы душе покойного. Эта идея полностью противоречит правильно понятому закону кармы. Как ничья посмертная карма не может быть ни облегчена, ни утяжелена хорошими или плохими поступками ближайших родственников, – у каждого человека своя индивидуальная судьба, отличная от таковой его близких, – точно так же развоплощенная душа не может нести ответственность за деяния тех, кого она оставила на земле. Например, легковерные люди полагают, что четыре принципа покойного могут испытывать колики, если оставшиеся на земле чрезмерно употребляют некоторые виды фруктов.
Зороастрийцы и индусы имеют мудрые – более мудрые, чем у христиан, законы о захоронении трупов, но их предрассудки все еще велики. Ибо если идея о том, что присутствие мертвеца оскверняет живых, есть не что иное как суеверие, не достойное нашего просвещенного века, то истинной целью разумного и полезного по своим последствиям религиозного запрета слишком тесно прикасаться к покойнику и хоронить его без предварительной дезинфекции с помощью огня, хищных птиц[57] или agua fortis (последний метод получил наибольшее распространение у древних парсов) было обеспечение наилучшей санитарной профилактики эпидемий. Христианам было бы неплохо позаимствовать эту традицию у «язычников», поскольку всего лишь несколько лет назад целая провинция в России почти полностью вымерла из-за переполненности кладбищ. Слишком многочисленные захоронения на ограниченном пространстве и за короткий промежуток времени в такой степени насыщают землю продуктами распада, что делают невозможным их дальнейшее поглощение почвой, в результате чего замедляется разложение, а его элементы проникают прямо в атмосферу, вызывая эпидемии болезней, даже таких, как чума.
«Пусть мертвые хоронят своих мертвецов» – мудрые слова, истинный и глубокий смысл которых, кажется, до сего дня не понял ни один теолог. Смерть Зороастра, Моисея или Будды не сопровождалась никакими похоронными обрядами или церемониями; их тела просто убрали с дороги живых.
Хотя, строго говоря, ни «Дабистан», ни «Десатир» не могут быть причислены к ортодоксальным книгам парсов, – содержание обоих, если не сами эти труды, на несколько тысячелетий старше обрядов, описанных в «Авесте», как сейчас точно известно, – мы все же видим, что предписания первого были отвергнуты, а указания второго подтверждены «Авестой».
В «Фаргарде»[58] (VIII, 74(233)) «Вендидада»[59] приказ Ахура Мазды: «Пусть они убьют того, кто жарит Насу» и т. д. комментируется так: «Тот, кто сжигает Насу [мертвую материю], должен быть убит. Сжигание или обжаривание Насы мертвых является главным преступлением», ибо «из-за этого пришел Ангра-Манью[60], который есть сама смерть, и породил грех, которому нет прощения, – [немедленное] сжигание трупов»[61].
Ариман – это не что иное, как человеческое невежество и эгоизм.
Что касается обрядов, совершаемых после захоронения тела, то мы находим те же указания, что и в «Книге Абада» («Десатир»):
«Атраван должен первым идти по дороге и громко произносить следующие торжественные слова: «Yathb аhы vairyф» («Воля Господа – закон справедливости»). Дары Воху-Мано (Рай, Воху-Мано, или Добрая Мысль, открывает небесные врата – см. «Fargard» XIX, 31) – за дела, совершенные в этом мире для Мазды. Кто помогает бедным, преумножает величие Ахуры»[62].
Таким образом, отменяя ферсендаджийскую традицию кремации трупов, распространенную среди почитателей Мах-Абада, Зердушт 13-й (персидский пророк), сделавший много усовершенствований и реформ, указывает на единственный обряд – милостыню.
ПАНИХИДА ПО УМЕРШЕМУ ПРИ ЖИЗНИ
Публикуемые ниже фрагменты представляют собой один из самых замечательных примеров так называемого автоматического письма, когда загипнотизированного медиума мысленно побуждают записать на бумаге какой-либо текст, о котором он прежде не думал и даже не имел представления. В данном случае медиумом была молодая дама, ничего не знавшая об этой панихиде. Но мы знаем, что она является фрагментом песнопения, исполнявшегося над погруженным в транс телом неофита, коему предстоит стать посвященным. Его оригинальный текст был найден в Египте среди бинтов, в которые была завернута мумия, дедом того джентльмена, масона, у которого мы его позаимствовали. Хотя этот фрагмент, возможно, знаком египтологам, мы уверены в том, что молодая леди, записавшая его, не слышала о нем раньше и была немало удивлена, увидев написанные собственной рукою стихи. Но особенно ее удивила подпись «Сефер», поставленная ею в конце текста. Спиритуалисты могут сказать, что это было послание от «духов», но мы придерживаемся мнения, что это были воспоминания о прошлых рождениях той самой дамы, которая записала текст панихиды. Подобные воспоминания проявляются вовсе не так редко, как может показаться, просто их происхождение зачастую остается неустановленным. Во всяком случае, они могли бы объяснить многие странные вещи, происходящие во время сеансов с медиумами и психографистами, как нам было сказано, только во времена Птолемея[63] эту панихиду стали читать над телом настоящего умершего или мумией.
Е. П. Блаватская
ХИОС XXI
Перевяжи главу свою и обездвижь свои члены, ибо отсюда грядут дивные вести для того, чьи уши разверсты в тишине склепа.
Пей жадно слова медоточивые и смешивай их так, чтобы горечи оставалось ровно столько же, сколько и сладости.
Отврати сердце свое от всего внешнего знания и обратись ко знанию сфер.
Вырви немедля из земли все колышки, удерживающие шатры, и пусть упадут они, ибо ужасный самум уже близко.
Готов ли ты, тщедушный смертный? Перевязана ли глава твоя, и остыла ли кровь, и вышла ли уже из тебя кровь твоя?
Положили ли тебя, оборотив к востоку, и внимает ли внутренний слух твой музыке голоса сфер?
Слушай же, тщедушный смертный.
Голос начинает рождать звук, и начинается стремительный отлив.
Слабый смертный, лежащий здесь подобно образу Финея[64], что беспокоит тебя? Блеск колесниц не ослепит твои усталые глаза.
Стук боевых топоров не коснется твоего слуха.
Прислушайся же к голосу; ты ушел отсюда, слабый смертный, и земля больше не знает тебя.
Твоя перевязанная голова покоится на погребальных носилках, и обескровленное тело твое наполнено благоуханной миррой.
Ты – призрачная дымка, бледное лицо!
Ты – птица райская, свободная душа!
Прислушайся! слышишь ли ты шум вольного ветра? Ты больше не на своей земле.
И эти стоны, бледнолицый, доносятся с земли, которую ты оставил.
Иди же вперед не медля. У тебя нет больше времени на раздумья, бедная
