представить их на суд беспристрастного мира.
В некоторых случаях, отражая нападение, члены Общества могут нарушить это правило, но, тем не менее, как представители его, они сдержаны, и правило это строго соблюдается во время собраний. Ибо все эти секты, в их абстрактном смысле, оказываются теософией, которая гораздо шире того, что каждая из них заключает в себе, и которая легко может уместить все их в себе.
В заключение мы можем добавить, что, имея более широкие и более свободные взгляды, чем все существующие чисто научные Общества, оно обладает, в добавление к научности, верой в возможность всего; и оно определенно проникает в ту непознанную сферу духа, о которой, как заявляет точная наука, ее представители вовсе не обязаны давать каких-либо объяснений. И еще, оно обладает одним преимуществом перед всеми религиями — оно не делает никакого различия между язычеством, иудаизмом или христианством. Именно в духе этого равенства и было установлено, как Всеобщее Братство, наше Общество.
Не интересуясь ни политикой, ни всяческими политическими организациями, Общество мало заботится о внешних стараниях человека в мире материальном. Все устремления направлены к оккультным истинам видимого и невидимого миров. Является ли физический человек подданным империи или гражданином республики, это представляет интерес лишь для человека материального. Его тело может быть порабощено, что же касается его души, он может дать своим правителям такой же гордый ответ, как Сократ дал своим судьям. Над человеком внутренним они не имеют никакой власти.
Таково Теософское общество, таковы его принципы, его многообразные цели и намерения. Стремись мы к чудотворству, основанному на недопонимании основной массы народа, легко приобретенные враги непременно нашли бы способ принизить его значение в глазах публики. Истинные исследователи всегда были затворниками — людьми, предпочитающими тишину и размышление. Их привычки и их занятия имеют так мало общего с суетным миром, что, когда они заняты познаванием, их враги и клеветники имеют множество удобнейших случаев остаться безнаказанными. Но время все ставит на свои места, и ложь преходяща. Вечна же одна лишь истина.
О нескольких членах нашего Общества, сделавших великие научные открытия, и о других, которым физиологи и биологи многим обязаны за тот новый свет, который они пролили на внутреннего человека, мы расскажем в следующий раз. Сейчас наша цель доказать читателю, что теософия не является ни «новомодной доктриной», ни политической кликой, ни одним из тех сообществ энтузиастов, которые рождаются сегодня, чтобы завтра уже умереть. То, что не все его члены мыслят одинаково, доказывает тот факт, что Общество имеет два больших отделения — восточное и западное — последнее из которых разделяется еще на множество сект в соответствии с расовыми и религиозными взглядами. Мысль одного человека, бесконечно разнообразная в своих проявлениях, не может охватить все. Отвергнув повсеместность, он вынужден размышлять лишь в одном направлении, и перейдя однажды границы точного человеческого знания, он теряется, ибо разветвления одной центральной и абсолютной Истины безграничны. Так, мы можем видеть иногда даже великих философов, теряющих себя в лабиринтах рассуждений и вызывающих тем самым критицизм потомков. Но как работающие на одну и ту же цель, именуемую освобождением человеческой мысли, изгнанием предрассудков и открытием истины, все они равно приветствуются. Все согласны, что приближение этой цели лучше всего гарантируется убеждением умов и подогревом энтузиазма поколения свободных молодых сознаний, которые расцветают в зрелости и готовятся занять место своих предубежденных, консервативных отцов. Мы прислушиваемся к мнению каждого — как великого, так и малого — проторившего свою дорогу к знанию, и мы принимаем и малого и великого в наше Общество. Ибо никто из честных исследователей не приходит с пустыми руками, и даже непризнанные публикой могут внести свою лепту на единый алтарь Истины.
ВЗГЛЯДЫ ТЕОСОФОВ
Позвольте теософу, активно выступающему на страницах различных периодических изданий, сказать несколько слов в защиту наших убеждений. Недавно в одном журнале мы прочитали очень смелое утверждение м-ра Кроушера:
Если бы теософы до конца разобрались в природе души и духа, они поняли бы, что если душа отходит однажды, то она отходит навеки.
Это заявление столь туманно и двусмысленно, что если он не подразумевает под термином «душа» жизненную основу, то я могу только предположить, что он впадает в очень распространенную ошибку, называя астральное тело, дух и бессмертную сущность «душой». Мы, теософы, как уже высказывался полковник Олькотт, смотрим на этот вопрос иначе.
Кроме необоснованного обвинения нас в невежестве, м-р Кроушер выражает идею, что проблема, занимавшая умы метафизиков всех веков, в наше время уже решена. Трудно представить, чтобы теософы или еще кто-нибудь «до конца» проникли в природу души и духа и их взаимосвязи с телом. Такими знаниями обладает лишь Всезнающий, мы же, теософы, лишь продолжаем прокладывать тропу, начатую ступнями древних Мудрецов в зыбучих песках экзотерической философии. Мы можем только надеяться приблизиться к истине. Более чем сомнительно, чтобы м-р Кроушер достиг большего, пусть даже он и «вдохновленный медиум», «перенявший опыт лучших медиумов» вашей страны. Предоставим времени и спиритической философии разрешить наш спор. Когда какой-нибудь Эдип нашего или следующего столетия разрешит эту вечную загадку человека-сфинкса, все современные догмы, даже столь любимые спиритуалистами, исчезнут как порождение Тифона, прыгнувшее, согласно легенде, со своего утеса в море, после чего его никто никогда больше не видел.
Не далее как 18 февраля 1876 года ваш ученый корреспондент «М. А. Оксон» в статье «Душа и дух» говорил о часто встречающихся у других авторов ошибках в терминологии. Но так как с тех пор ничего не изменилось, то, пользуясь удобным случаем, я хочу показать м-р Кроушеру и другим спиритуалистам, чьим представителем его можно считать, как они жестоко ошибаются относительно истинного значения сказанного полковником Олькоттом и мнений теософов Нью-Йорка. Полковник Олькотт не говорил и не подразумевал, что бессмертный дух покидает тело для медиумических проявлений. И все же м-р Кроушер уверен, что это так, ибо слово «дух», по его мнению, относится к внешнему, астральному человеку, или двойнику. Олькотт же сказал следующее:
Медиумические явления создаются при помощи элементалов, нечистых духом, а не воплощенными или же развоплощенными «душами».
Любой интеллигентный читатель должен понять, что, заключая слово «душа» в кавычки, автор обозначает тем самым, что он употребляет его в переносном смысле. Как теософ, он мог бы более философски и более точно сказать «астральный дух» или «астральный человек», то есть двойник. Следовательно, критицизм здесь совершенно неуместен. Я удивлена столь огульному охаиванию на столь шатких основаниях. В конце концов, наш президент лишь выдвигает на рассмотрение идею о Триаде человека, как это делали античные и восточные философы, и их достойный ученик Павел, который говорил, что физическая сущность, плоть и кровь сохраняются и поддерживаются в живом состоянии психеей — душой, или астральным телом. Доктрина о том, что человек есть триада: дух, или ноус, душа и тело — давалось апостолом язычников гораздо шире и яснее, чем это делают все его христианские последователи. Но явно забыв или проигнорировав «совершенное» знание античных философов и христианского апостола, м-р Кроушер считает, что душа (психея) и дух (ноус) это одно и то же.
Буддисты выделяют три первоосновы в человеке (хотя и принимают его как одно целое при продвижении к нирване) и даже разделяют душу еще на несколько частей, давая свои имена каждой из них и выполняемым ими функциям. Мудрые древние греки представляли душу как биос, или психическую жизнь, и хумос, или природу желаний и побуждений. Так животность, по их мнению, это одно из качеств души, хотя и самое низкое. Душа, или психея, сама по себе является комбинацией, соединением нескольких биосов, или психических жизненных сил, эпитамии, или природы желаний и фена, менса, или разума. Может быть, нужно включить сюда и «животность». Она (душа) состоит из эфирных субстанций, которые наполняют всю вселенную и происходит от души мира — анима мунди или сабхават буддистов, которая не является духом. Хотя она неощутима и непостижима, все же, по сравнению с духом или чистой абстракцией, она является объективной материей. Из-за своей сложной природы душа иногда может быть настолько принижаема и соединяема с физической сущностью, что иногда кажется, что вообще нет никакого влияния высшей жизни. С другой стороны, она может настолько проникать в высшие сферы духа, что даже получает некоторые возможности этого плана. В таком случае ее «носитель», физический человек, будет казаться богом даже в его земной жизни. Если в течение жизни или после смерти не произойдет такого единения души и духа, то человек, как сущность, не будет бессмертен. Рано или поздно душа распадется. Человек может получить «весь мир», но может и потерять свою «душу». Павел, уча анастазису, или продолжению личной духовной жизни после смерти, говорит, что это физическое тело поднимается до нетленных субстанций. Дух человека, конечно же, не является одним из тел — видимых или ощутимых основ, а потому неправильно употреблять термин «материализованные духи». Когда метанойя, полное развитие духовной жизни, поднимает духовное тело над физическим (развоплощенным, подлежащим разложению астральным человеком, которого Олькотт и называет «душой»), оно становится, в соответствии со своим прогрессом, все более абстрактным для земных чувств. Оно может влиять на людей, вдохновлять их и даже субъективно вступать в контакт. Оно может сделать себя ощутимым и даже видимым для внутреннего зрения (для глаз очищенной души), если ясновидящий совершенно чист и полностью принадлежит Свету. Но как же оно может заявить о себе объективно?! Следовательно, применение термина «дух» к материализованным привидениям, к этим вашим «формо-проявлениям» совершенно неправильно, и нужно что-то предпринять для изменения создавшегося положения, так как ученые начинают обсуждать этот вопрос. В лучшем случае, даже если они и не то, что греки называли фатасма, то они лишь фасма, или призраки.
У ученых, особенно же у наших современных, в большей или меньшей степени, физические основы ассоциируются с телесным, материальным. «Все, что касается духа — глупости, не поддающиеся исследованию». Выходит, Платон был по-своему прав, презирая землемерство, геометрию и арифметику, и предпочитая всему этому высокие идеи. Плутарх учил, что во время смерти Прозерпина разделяет тело и душу, после чего последняя становится свободным, независимым демоном. Теория эта развивалась, и с тех пор произошли некоторые изменения к лучшему. Деметр отделяет психею от ноуса или пневмы. Первая со временем распадается на эфирные частицы, следует неизбежное растворение человека, его аннигиляция; сам же человек после смерти является сущностью чисто психической. Вторая часть, ноус, поднимается до своих высших сил и постепенно становится чистым, божественным духом. Капила, как и все восточные философы, отрицает чисто духовную природу души; по его мнению, это
