оккультизма, излагаемой теми, кто трудится в уверенности, что получили свои знания от компетентных наставников, столь неотъемлемые черты интеллектуального наследия, что странно, если эту философию не начнут уважать хотя бы как гипотезу. Мы не говорим, что «Фрагменты», опубликованные в октябрьском номере нашего журнала, представляют достаточно полную картину вещей, чтобы убедить кого-либо в подлинности изложенного материала, но даже в таком виде они не оскорбляют интуитивный критицизм, как это делает взаимоисключающая теория спиритуалистов. Постепенно, ибо в руднике, из которого почерпнуты «Фрагменты», много руды, вы увидите, что каждая новая идея, представляемая читателю, будет вполне соответствовать тому, что говорилось ранее, подтверждать ранее сказанное, и наоборот. Так, можно отметить, что даже некоторые заметки, опубликованные в декабрьском номере в ответ на вопросы о создании мира, помогают рассудку понять, каким образом элементарные сущности, с одной стороны, и автоматически действующая кама-рупа медиума, с другой, приводят к появлению материализованных призраков, коих спиритуалисты принимают за духов умерших друзей. Иногда случается, что материализовавшийся дух оставляет после себя как напоминание о своем появлении небольшую часть своего духовного (?) убранства. Неужели спиритуалисты верят, что лоскуток муслина появляется из области чистого духа, откуда спускаются бесплотные души? Бесспорно, ни один философски образованный спиритуалист не поверит этому, но если он верит, что такое убранство создается из космической материи вселенной волей появляющегося духа (принимая до сих пор нашу теорию), разве не разумно тогда, что весь «материал» материализующегося пришельца тоже должен быть создан таким же образом? А в таком случае, если воля бесформенного духа может создать определенную форму, в которой зритель узнает умершего друга, то как еще это возможно, если не при помощи копирования неких источников, доступных духам; и, далее, разве не очевидно, что и любой другой дух может сделать то же самое? В действительности небольшое размышление об основах создания мира приведет к пониманию, что сходство материализующихся духов с какими-либо людьми абсолютно ничего не доказывает.
Факты спиритуалистического опыта подтверждают наши объяснения. Разве большинство спиритуалистов с большим опытом (кроме некоторых, как, например «М. А. Оксон», поставленных в другие условия и не домогающихся встреч с умершими друзьями) не деградируют рано или поздно до состояния полного интеллектуального истощения вследствие непродуктивного характера своих поисков? Как случилось, что все эти 20 лет, в течение которых спиритуалисты общались с умершими друзьями, их знания о жизни в следующем мире либо остались туманны, как беспорядочные фантазии кафедрального проповедника, либо, если и обрели немного точность, то все же гротесково материалистичны в своей так называемой духовности? Если духи действительно были бы тем, чем представляют их спиритуалисты, разве не очевидно, что они должны были прояснить эти знания; но если они являются тем, что утверждают они — а это на самом деле именно так — также очевидно, что все, что они могли сделать,- это как раз то, что они и сделали.
Но, в заключение, подчеркнем, что между спиритуалистами и нами не должно быть никакой враждебности (как, похоже, представляют некоторые спиритуалистические авторы) из-за того, что мы предлагаем им новые идеи, новые только в смысле их приложения к современным дискуссиям, но достаточно древние, если считать века с тех пор, как они появились на земле. Садовник не питает вражды к розам, подрезая кусты и не допуская роста больных побегов после прививки. Последователи оккультизма всегда должны относиться к спиритуалистам с симпатией, отсутствующей в вульгарном мире земного материализма и суеверий. Дайте им возможность выслушать вас, почувствовать в вас братьев-приверженцев истины, даже если истину находят в самых неожиданных местах. Они не могут быть столь рассеянными по отношению к своим же традициям, чтобы отказаться выслушать любое новое возражение из боязни пошатнуть веру, которую они находят удобной. Бесспорно, когда они изначально отказались плыть в общем потоке религиозной мысли и вышли из легкого сообщества респектабельных ортодоксов, они не исходили из соображений удобства. Неужели спиритуалист победит свое неверие только лишь с тем, чтобы оказаться в кандалах новой церкви, утонуть в своем втором детстве на новых скамьях, потерять способность к истинной вере и дальнейшему прогрессу? Разве не угрожающий знак, когда религиозная философия становится слишком удобной, предлагает ублажающее убежище нашим запятнанным душам в окружении гурий мусульманского элизиума, или очень уж домашней спиритуалистической «Страны вечного лета»? Когда мы предлагаем нашим друзьям и братьям-спиритуалистам трудом добытые фрагменты могущественного оккультного знания, у подножия труднодоступных вершин которого мы научились ценить их значение и достоинства, то несем не просто пустые фантазии, но здравые рассуждения. Неужели они спросят, почему мы не предлагаем превозносимое нами учение сразу целиком, чтобы ясно продемонстрировать его совершенную последовательность и связность? Вряд ли внимательный и глубокий человек, понимающий, какой должна быть совершенная философия вселенной, задаст этот вопрос. Это равносильно тому, как если бы от Колумба ожидали, что он привезет Америку в Испанию на своих кораблях. «Друзья, Америка не хочет плыть»,- мог бы ответить он.- «Но она там, за океаном, и если вы совершите такое же путешествие, как и я, и бури не погубят вас, возможно, и вы найдете ее».
«Теософист», февраль 1882 г.
?
* Настоящий раздел состоит из выдержек из письма мадам Блаватской в журнал «The Spiritual Scientist»
* фр. — в отчаянии по этой причине
* Что означает слово «Пралайа», см. «Разоблаченную Изиду», том II. Я счастлива отметить, что несмотря на язвительную критику, которую обрушили на ведический и буддийский разделы некоторые американские ориенталисты, Свами Даянанд и досточтимый Сумангала с Цейлона, представляющие ведическую и буддийскую школы в Индии — первый лучший санскритолог, а второй знаменитый исследователь языка пали — оба выразили свое удовлетворение моими эзотерическими объяснениями, касающимися их религий. «Разоблаченная Изида» теперь переводится на маратский язык и хинди в Индии и на язык пали на Цейлоне.
* Йоги и аскеты не являются единственными примерами длительных постов; если этот факт подвергается сомнению или же полностью отметается скептической наукой как лишенный каких-либо убедительных доказательств, поскольку эти феномены имеют место в отдаленных и недоступных местах, мы может привести в пример многих джайнов, живущих в городах. Многие из них постятся, воздерживаясь даже от глотка воды, в течение 40 дней кряду, и всегда выживают.
* Нам не нужно далеко ходить за примерами, показывающими как «обильно», точнее скудно, используется «научный метод» «Спиритуалистом». Но вместо того, чтобы говорить о науке и ее методах, мы просто хотим заметить следующее. Хотя обе наши теории (теософов и спиритуалистов) наверняка воспринимаются людьми науки как «переплетение спекуляций» и метафизические ветряки, все же гипотезы спиритуалистов будут определенно названы большинством истинных ученых не просто ненаучными, но и совершенно нефилософскими, и вообще нелогичными.
* Не хотим быть жестокими, но где еще можно найти самые что ни на есть «недоказанные гипотезы», которые «настоящему ученому» следовало бы «опровергнуть в зародыше», как не в еженедельных выпусках «Спиритуалиста»!
* Истинно так. Более тридцати лет фантазеры строят гипотезы о рациональном зерне «духа», и их мельницы денно и нощно работают, но все же до сих пор и смертные люди и помогающие им «духи» намолотили для мира лишь шелуху.
ОТДЕЛ V
ТЕОСОФИЯ ПРОТИВ ДОГМАТИЗМА
Судьба новой истины такова: в начале своего существования она всегда кажется ересью.
Гёксли
ОТРИЦАТЕЛИ НАУКИ
Что касается того, что ты слышишь, как иные убеждают многих в том, что душа, после освобождения от тела, не испытывает страданий и не обладает сознанием,- я знаю, что ты слишком хорошо обучен доктринам, которые мы получили от наших предков, и священным оргиям Диониса, чтобы поверить им; ибо мистические символы хорошо известны нам, тем, кто принадлежит к «Братству».
Плутарх
С давних пор теософов в целом, и автора настоящей работы в особенности, серьезно обвиняли в неуважении к науке. Нас спрашивали о том, какое мы имеем право подвергать сомнению заключения наиболее выдающихся авторитетов, и отказывать в признании непогрешимости (что предполагает всеведение) наших современных ученых? Короче, как осмеливаемся мы «презрительно игнорировать» их наиболее бесспорные и «повсеместно принятые теории» и т. д. и т. п. Следует дать некоторое объяснение нашей скептической позиции.
Прежде всего, чтобы избежать естественного непонимания предыдущего параграфа, пусть читатель примет во внимание, что заголовок «Отрицатели науки» никоим образом не относится к теософам. Как раз наоборот. Под «наукой» мы подразумеваем ДРЕВНЮЮ МУДРОСТЬ, тогда как ее «Отрицатели» представляют собой современных материалистически настроенных ученых. Таким образом, мы снова имеем «высокую смелость», подобно Давиду, вступая в борьбу, со старомодной теософской «пращей» в качестве единственного оружия, против гигантского Голиафа, «снабженного кольчугой», весящей «пять тысяч сикелей меди». Пусть филистимляне отрицают факты и заменяют их «рабочими гипотезами»; мы отрицаем последние и защищаем факты, «оружие единой существующей ИСТИНЫ».
Искренность этого простого утверждения, конечно, должна разбудить всех спящих собак, и спустить всех паразитов современной науки для того, чтобы они кусали нас за наши издательские пятки. «Эти проклятые теософы!» — непременно раздастся крик. — «Сколько еще они будут отказываться от того, чтобы укротить себя; и сколько еще мы будем иметь дело с этой дьявольской конгрегацией?» Конечно, потребуется значительное время для того, чтобы нас опрокинуть, тем более, что один такой эксперимент уже был проделан. Кажется весьма естественным, что наше вероисповедание должно вызывать гнев у каждого подхалима механических и анималистических теорий Вселенной и Человека; количество таких подхалимов велико, хотя и не вызывает благоговейного трепета. В нашем цикле всеобщего отрицания ряды Дидимов усиливаются с каждым днем за счет новоиспеченных материалистов и так называемых «атеистов», избегающих церковного догматизма и полных реактивной энергии. Мы знаем численное превосходство наших врагов и оппонентов, и не преуменьшаем его. Более того, в этом случае даже некоторые из наших лучших друзей могут спросить, как они уже делали это ранее: «Cui bono [кому это выгодно]? почему бы не оставить в покое нашу высокоуважаемую, имеющую прочные корни официальную Науку, с ее учеными и их низкопоклонниками?»
Далее будет показано, почему; и тогда наши друзья узнают, что у нас есть очень веские основания действовать так, как мы и действуем. У нас нет никаких причин ссориться с истинным человеком науки, искренним, не принадлежащим никакой группировке, непредубежденным и правдолюбивым ученым (каких, увы, меньшинство); он полностью заслуживает нашего уважения. Но тому, кто, будучи специалистом в физических науках, хотя бы и выдающимся, пытается навязать общественному мнению свои собственные материалистические взгляды по метафизическим и психологическим вопросам, в которых он не разбирается, нам есть что сказать. Мы не связаны какими-либо законами, божественными или человеческими, которые обязывали бы нас уважать мнения, которые в нашей школе считаются ошибочными, только потому, что они принадлежат так называемым авторитетам в материалистических или агностических кругах. Выбирая между
