якобы раскрыл, кроме вышеупомянутого «чувства холода и оцепенения». Но как рука Горацио может оставаться холодной под теплой шалью в течение получаса независимо от времени года без льда, который бы он носил с собой или как ему удается сделать так, чтобы лед не таял — все это остается тайной, которую д-р Бэрд пока не раскрывает. Может быть, он посвятит нас в нее в своей новой книге, о которой он говорит в статье. Остается только надеяться, что книга будет более удачной.
Еще несколько слов чтобы раз и навсегда положить конец диспуту с д-ром Бэрдом. Все, что он говорит о лампе, спрятанной в коробке для шляп и соучастниках, существует только в его воображении, мы полагаем, просто ради того, чтобы спорить. В шестой колонке читаем: «если неправ в одном, то неправ во всем» и это справедливая рецензия на его собственную статью.
Я неохотно сообщаю о том, что я бы предпочла скрыть от д-ра Бэрда и ему подобных. Этот факт для меня слишком свят, чтобы позволить ему стать объектом газетных сплетен. Но все же необходимо немедленно решить этот вопрос и я, будучи спиритуалистом, считаю своим долгом отдать это свидетельство на суд общественности.
Последний раз, когда я была у Эдди, духи Джоржо Дикс и Мэйфлауер подарили мне серебряный орден и я его узнала по особой отметке сверху. Дух произнес: «Мы принесли тебе этот орден, потому что, мы думаем, ты будешь его ценить больше, чем что-либо. Ты узнаешь его — это орден славы, которым правительство наградило твоего отца в Русско-Турецкой кампании 1828 года. Нам помог твой дядя, он приходил к тебе сюда сегодня. Этот орден из могилы твоего отца в Ставрополе и ты узнаешь его по отметке, известной только тебе».
Эти слова прозвучали в присутствии сорока свидетелей. Полковник Олькотт может подтвердить этот факт и описать орден.
Сейчас он у меня и я знаю, что он принадлежал моему отцу. Более того, я узнала его по отколотой части — это произошло по моей вине много лет назад, и, чтобы развеять все сомнения относительно этого факта, у меня есть фотография отца (я никогда не брала ее к Эдди, и, следовательно, никто из присутствующих там ее не видел) на которой четко видно этот орден.
Вопрос д-ру Бэрду: откуда Эдди знали о том, что мой отец похоронен в Ставрополе; что его наградили этим орденом и что у меня вообще был отец, который воевал в 1828 году?
Поскольку мы говорим о каждом только то, что он заслуживает, мы, от имени д-ра Бэрда заявляем, что он не хвастался большим, чем может сделать, советуя гостям Эдди взять у него несколько частных уроков о трюках медиумов. В этом ученый доктор специалист. Мы также готовы признать, что заявляя о том, что «его статья только еще больше укрепит спиритуалистов в их убеждениях» (ему следовало бы добавить «и не убедит никого другого»), д-р Бэрд оказался большим медиумом-пророком, чем любой другой из его соотечественников!
Нью-Йорк, 10 ноября 1874 г.
ГЕКСЛИ И СЛЕЙД
Мистер Халлок и мистер Гёксли, которые подняли этот вопрос, напоминают мне двух ученых, смотрящих в телескоп на удаленное тело. Доктор правильно настроил телескоп и может неторопливо изучать объект, а естествоиспытатель, забыв снять крышку с объектива не видит ничего, кроме своего изображения.
Хотя материалистам будет трудно ответить даже на слабую критику доктора, кажется, лекции мистера Гёксли в Нью-Йорке наводят на одну важную мысль, о которой д-р Халлок не говорил. Едва ли нужно напоминать вам, читавшим эти якобы иконоборческие лекции, что имею в виду «ложные утверждения» современной науки. После его блестящего появления перед публикой и всех ожиданий, скрытого опасения церкви и предвкушаемого триумфа материалистов, чему новому он научил нас или хотя бы намекнул? Ничему, абсолютно ничему. Если на мгновение забыть что он личность, перестать слышать его хорошо поставленный голос и не обращать внимания на его славу, то можно написать: Кредит Томасу Х. Гёксли — 1 000 фунтов стерлингов.
О нем можно сказать, как и о других учителях до него: неправда, он не сказал ничего нового, истины его уже известны.
Не вдаваясь в подробности, достаточно сказать, что материалистическая теория эволюции далеко не полностью доказана, а то, что мистер Гёксли не понимает — то есть двойную эволюцию — духа и материи — мы находим в виде разных легенд в самых древних частях Ригведы («Айтарея Брахман»). Только эти темные индусы, кажется, немного улучшили современную науку, связав Первопричину с дальним звеном цепи эволюции.
В «Chaturltotri Mantra» (Пятая книга «Айтарея Брахман») богиня Eath (Iyam), которую называют Королевой Змей (Sapra), ибо она матерь всего движущегося (Sarpat), с момента начала времени не имела ни единого волоска на голове. Она представляла из себя голову, мягкую на ощупь, т.е. «желатиновую массу». Отсутствие волос было ей очень неприятно и она позвала на помощь великого Vayu, властелина воздушных обителей; она просила его научить ее заклинаниям (заклинания или священные молитвы являются частью Вед), которые бы наделили ее волшебной силой создавать вещи. Он согласился, и как только она произнесла заклинания (мантры) в правильном ритме, у нее вдруг выросли волосы (растительность). Теперь она была твердой ибо дыхание Властелина воздуха коснулось ее — шар остыл. Она стала разноцветной и разнородной и неожиданно обрела способность создавать из себя любые живые или неживые формы и превращать эти формы друг в друга.
Следовательно, точно так же [говорит священная книга] человек, обладающий этим знанием [заклинаний, или же мантр] получает способность обрести любую форму.
Едва ли следует говорить, что эту аллегорию можно понимать по-разному, а именно: древние индийцы, за много веков до Христианской эры, учили доктрине эволюции. Мартин Хауг, специалист по санскриту, утверждает, что Веды уже существовали с 2000 или с 2200 года до Р.Х.
Таким образом, теория эволюции не является чем-то новым, ее можно считать доказанной, а вот новые идеи, навязываемые общественности мистером Гёксли есть всего лишь непроверенные гипотезы, которые могут в любой момент рухнуть, если появится какой-либо противоречивый факт. Но мистер Гёксли, обращаясь к общественности, не признается в этом и говорит о своих теориях так же смело, как и о доказанных научных фактах, подтвержденными неопровержимыми законами природы. Несмотря на это мир, кажется, должен окружить почетом великого эволюциониста, только из-за того, что имя его стоит рядом с именем великого ученого.
Что же это, как не один из обманов лжеученых? Но Гёксли и его поклонники обвиняют верующих в эволюцию духа в лживых утверждениях, потому что, воистину, наши теории еще не нашли подтверждения. Те, кто верят в духов Слейда — «помешанные», а те, кто видит эмбрион человека в «желатиновой массе» Гёксли считаются прогрессивными умами своей эпохи. Слейда ведут в суд за то, что он взял пять долларов у Ланкестера, в то время как Гёксли победно удаляется с пятью тысячами американских долларов в кармане, которые он получил, сообщив нам чудесную весть о том, что Orohippus, четырехпалая лошадь Эоцена была прародительницей человека!
Но, строго говоря, чем отличается теоретик-материалист от спиритуалиста? И в какой степени эволюция человека — независимая от вмешательства божественного и духовного — лучше доказуема костью пальца ноги вымершей лошади, чем эволюция и выживание человеческого духа, утверждаемая по записям какой-либо невидимой силы или сил на разрушенной временем табличке? И вот опять бездушного Гёксли, усыпанного цветами, уносят, как мертвеца на похоронах — но он победитель и будет побеждать опять, стяжая новую славу, а бедного медиума ведут к полицейскому судье как «бродягу и мошенника», хотя доказательства его вины были бы совсем неубедительны для непредвзятых присяжных.
Очень трудно опровергнуть утверждение, что психология очень спорная наука и современный физиолог едва ли осмелится ступить на эту зыбкую почву. Я очень сочувствую сбитому с толку студенту физического аспекта природы. Мы все хорошо понимаем, как неприятно должно быть ученому теоретику, стремящемуся сделать из хобби общеизвестную истину, постоянно сталкиваться со лживыми утверждениями своего беспощадного и неутомимого антагониста — психологии. Действительно грустно видеть, как взлелеянные материалистические теории становятся все более несостоятельными, пока они не начинают напоминать мумий, обмотанных в покрывала, сотканных им самим и расписанных фразами из его любимого набора софистики. В своей логике, которая убедительна только для них, эти сыны материи отвергают все свидетельства кроме собственных: божественную сущность Daimonion Сократа, духа Цезаря и Divinum Quidam Цицерона они приписывают эпилепсии, а также утверждают, что оракулы иудейского Bath-Kol страдали врожденной истерией!
А теперь предположим, что великий специалист по протоплазме доказал, что лошадь произошла от Orohippus (предполагаемый предок лошади), или же четырехпалой лошади эоцена, которая, пройдя через миоцен и плиоцен стала современной честной Equus,* доказывает ли этим Гёксли, что человек тоже произошел от существа, у которого тоже был один палец на ноге? Отсутствие нужных конечностей еще не аргумент. Чтобы быть последовательным он должен доказать, что в то время, как его лошадь теряла с каждой геологической эпохой по пальцу, у человека появлялся дополнительный палец на ноге, и какой толк в теории Гёксли, пока нам не покажут ископаемые останки одно-, двух-, трех- и четырехпалого антропоида, предшественника современному Homo. Никто не сомневается, что все развивается из предшествующих видов. Но дело обстоит так: Гёксли заставляет нас гадать, эволюционировал ли человек от лошади или же древняя Equus произошла от примитивного вида человека!
Таким образом, используя этот аргумент в ситуации со Слейдом мы можем сказать, что независимо от того, являются ли духи древних обезьян авторами записей на его табличке, или же это бандиты и потомки Ланкестера, Слейд не более виновен в ложных утверждениях, чем эволюционист с пятью тысячами долларов. Гипотеза ученого или медиума не является ложным утверждением в отличие от необоснованной теории, особенно, когда за последнюю берут деньги.
Если же нас удовлетворят окостенелые останки эллинской или римской эпох, мы согласимся, что такая эволюция действительно имела место, но разве мы можем отрицать возможность эволюции духа? Есть две стороны вопроса, и это никто не будет оспаривать, кроме закоренелых ненавистников психологии. Можно утверждать, что даже если спиритуалисты и продемонстрировали бы голые факты, их концепция изложена не полностью, ибо там есть недостающие звенья. Но и у эволюционистов не все гладко. У них есть окаменелые останки, доказывающие, что предкам современной лошади Господь дал три и четыре пальца, «четвертый соответствовал мизинцу на нашей руке», и что Protohippus возликовал, когда у него начала развиваться рука; спиритуалисты же, в свою очередь, показывают нам полностью руки и даже тела в подтверждение своей теории о том, что мертвые живут и вновь приходят
