Девкалион — все они идентичны великому Отцу из «Пополь-Вуха», который подобно остальным аллегорическим (не мифическим) Патриархам в свою очередь и в свое время спасся на огромной лодке от последнего грандиозного потопа, поглотившего Атлантиду.
Чтобы стать индо-арийцем, Вайвасвате необязательно было встречаться со своим Спасителем (Вишну, в образе рыбы) на территории современной Индии или даже где-то на азиатском континенте; также нет необходимости считать, что он сам был седьмым великим Ману (см. перечень Ману в июльском номере «Theosophist»), достаточно того, что индусский Ной принадлежал к роду Вайвасваты и олицетворял пятую расу. Итак, последний атлантиче¬ский остров исчез примерно 11 000 лет назад, а пятая раса, возглавляемая арийцами, начала свою эволюцию, согласно точным сведениям адептов, около миллиона или 900 000 лет назад. А историки и антропологи, даже проявив предельное великодушие, не могут расщедриться больше, чем на период от 20 до 100 тысяч лет для всей человеческой эволюции. Поэтому мы задаем им законный вопрос: в какой момент этой предполагаемой сотни тысяч лет возник, по их мнению, коренной зародыш «древнегреческой и древнеримской» наследственной линии? Кто входил в его состав? Существует ли информация или «гипотеза» о месте его проживания после разъединения арийских народов? И где обитали предки семитских и урало-алтайских подрас? Для опровержения чужих мнений недостаточно голословно заявлять, что по¬следние жили обособленно от первых, и остано¬виться на этом — тогда получится новый пробел в этнографической истории человечества. Поскольку Азию называют иногда «колыбелью человечества» и установленным фактом является то, что Центральная Азия была также колыбелью семитских и урало-алтайских народов (как учит книга «Бытие»), а в соответствии с теорией ассириологов, урало-алтайцы пред¬шествовали вавилонским семитам, тогда где, в какой точке земного шара эти семито-урало-алтай¬ские народы отделились от родительского клана и что стало с оным? Им не могло быть небольшое иудейское племя Патриархов; пока не будет дока¬зано, что на берегах Амударьи или Евфрата также находился Эдемский сад, отгороженный от места обитания детей Каина, до тех пор филологов, пытающихся заполнить белые пятна всемирной истории своими доморощенными гипотезами, можно считать некомпетентными в этом вопросе так же, как и тех, кого они просвещают.
По логике вещей, если в те отдаленные времена предки этих различных групп находились вместе, тогда эти же самые корни общего родитель¬ского древа в равной степени прослеживались бы и в их сформировавшихся языках, подобно тому, как это делается в индоевропейских наречиях. И поскольку, куда бы мы ни свернули, повсюду наталкиваемся на неспокойное море догадок, обрамленное зыбкими песками гипотез, а вдоль линии горизонта выстроен частокол из ориентирных столбов с вымышленными датами, то Адепты снова спрашивают: почему всем внушают благоговейный трепет перед евро¬пейскою наукой, выдаваемой за высший авторитет? Насколько азиатским ученым известно, эта наука, за исключением ее чисто математических и физических отраслей, представляет собою подобие тайного союза для взаимной поддержки и где-то даже восхищения. Они почтительно склоняют головы перед Королевскими обществами физиков, химиков и до некоторой степени даже натуралистов. Но отказываются обращать хотя бы малейшее внимание на совершенно спекулятивные и гипотетические так называемые «науки» современных физиологов, этнографов, филологов и так далее — сборище самовозвеличенных Эдипов, которым не дано найти ответа на загадку Сфинкса-природы, и потому они удушают ее.
Обвиняемые по данному делу, памятуя о вышесказанном, а также отчасти прозревая будущее, полагают, что «историческая трудность», вызванная не¬историческим заявлением, вынуждает сделать нечто большее, нежели просто повторно констатировать факт. Они знали, что, будучи в меньшинстве, не имеют шансов быть услышанными и понятыми антагонистически настроенным большинством, и поэтому им не пристало употреблять выражение «мы утверждаем» относительно вопросов, по которым западные профессора придерживаются противоположных взглядов. Если бы группа, так сказать, непри¬знанных проповедников и исследователей неавторитетных и неузаконенных наук вызвала на поединок августейшее сообщество всемирно известных ора¬кулов, то это было бы расценено как неслыханная наглость. Поэтому их претензии (в этом и других случаях) для начала были бы рассмотрены в предельно уменьшенном масштабе во всех аспектах, кроме психологического. Адептам оккультных искусств лучше хранить молчание при несогласии с «А.Г.Н.» (адептами гипотетических наук) пока они не до¬кажут, хотя бы частично, ложную значимость по¬следних и шаткость их основополагающих научных доктрин. Таким способом они смогли бы заставить своих оппонентов призадуматься над тем, что оккультисты могут быть в конечном итоге правы. Тем не менее полное молчание, которое советуют сейчас хранить, было бы роковым. Помимо подозрений в неспособности полемизировать, оно могло бы вы-звать новые недовольства среди честного меньшинства и привести к очередным обвинениям в эгоизме авторов. Именно поэтому Адепты согласились, в пределах допустимого, удовлетворить запросы членов Лондонской Теософской ложи, устранив, по крайней мере частично, несколько самых бросающихся в глаза препятствий и указав, как избежать их в будущем путем изучения ненаучной, но в действительности подлинной, вместо так называемой истори¬чески достоверной, но на самом деле мифической всемирной истории. Они полагают, что этого им удалось добиться (по крайней мере с некоторыми вопрошателями), просто показав им или, вернее, напомнив, что, поскольку ни один исторический факт, как таковой, не может устоять против «предположения Адептов» (историки невежественны в вопросе доримских и догреческих истоков за пределами смутных очертаний этрусков и пеласгов), то в нем не может содержаться никаких реальных исторических несоответствий. Авторы не требуют и не ожидают пощады от критиков, не являющихся членами Теософского Общества. Адепты не намерены просить снисхождения у гипотетических наук, а также взывать к слепой вере членов Лондонской ложи, ибо это противоречило бы их главному принципу: вера долж¬на следовать за знанием. Адепты совершенно довольны, что им разрешили хранить молчание, держа при себе то, что им известно, до той поры, пока не найдется достойный преемник этих знаний. Так они и поступали на протяжении веков и могут подо¬ждать еще. Более того, в настоящее время им было бы даже лучше не «привлекать внимания» и не «добиваться уважения». Итак, они предоставляют своей аудитории возможность сначала проверить все их заявления в ярком, хотя и довольно неустойчивом свете современной науки, а затем либо принять эти факты, либо отвергнуть, по усмотрению добросовестных исследователей.
Короче говоря, Адептов, если они действительно являются таковыми, совершенно не должны волновать результаты этой проверки. Они сообщают только то, что имеет для них законную силу, и оперируют лишь фактами.
На очереди — рассмотрение филологических и ар¬хеологических «трудностей».
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ И АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ «ТРУДНОСТИ»
Здесь сразу два вопроса в одном. Выявлением причины, по которым азиатские ученые вынуждены отказаться от руководства западной историче-ской науки, можно объяснить их не менее непоколебимое упорство в следовании тому же курсу и в области филологии и археологии. Выражая самое искреннее восхищение изобретательными современными методиками прочтения исторического прошлого народов, к настоящему моменту в большинстве своем прекративших существование, а также изучением развития их языков, ныне мертвых, исследователи восточного оккультизма и даже малообразованные индусские ученые, знакомые со своей национальной литературой, вряд ли станут разделять уверенность западных филологов в надежности их агглютинативных методов применительно к Индии и санскритской литературе. Их веру в эти западные методики подрывают по край¬ней мере три хорошо изученных обстоятельства (из числа многих других).
1. Из нескольких десятков выдающихся востоковедов даже двое не приходят к единому мнению о verbatim переводе санскритских текстов. Точно так же не наблюдается единодушия в интерпретации предполагаемого смысла неясных отрывков.
2. Хотя нумизматика в меньшей степени базируется на голых догадках, однако, отталкиваясь, так сказать, от прочной основы, от точно установленной даты (поскольку она неизбежно должна вы¬вести на правильную хронологию, а в нашем конкретном случае — на возраст древнеиндийской истории), археологи до сих пор не получили достоверных результатов. По их собственному признанию, они вряд ли могут объяснить, почему в качестве надежных ориентиров были выбраны эры Самват и Саливахан, ибо истинные исходные точки обеих этих эпох находятся за пределами досягаемости европейских вос¬токоведов; тем не менее они без колебаний датировали их начало соответственно «57 годом до и 78 годом после Р.Х.» и приписали вымышленный возраст археологическим реликвиям.
3. Величайшие авторитеты в области индийской археологии и архитектуры, генерал Каннингхем и м-р Фергюссон, являются выразителями двух крайне полярных точек зрения. Археология призвана вырабатывать надежные критерии оценок и, казалось бы, не должна давать поводов для недоумений. Пусть западные эксперты назовут хотя бы одну древнеиндийскую реликвию (будь то рукопись или монумент с надписью либо без оной), возраст которой не вызывал бы споров. Стоит одному археологу определить некую дату, скажем, I веком, другой тут же пытается подтянуть ее поближе к X или XIV столетию христианской эры. Если генерал Каннингхем датирует сооружение сохранившегося храма в Будда Гайе I веком после Р.Х., то, по мнению м-ра Фергюссона, его внешнее оформление было сделано в XIV веке; а несчастные свидетели их полемики вынуждены пребывать в полной растерянности. Обратив внимание на это расхождение во взглядах в «Отчете об археологическом обследовании Индии», честный и одаренный главный инженер Будда Гайи, м-р Дж.Д.Беглар, замечает, что «несмотря на его (Фергюссона) высокий авторитет, его мнением можно решительно пренебречь», и тотчас же выносит свой вердикт: данный храм построен в VI веке. В то время как предположения одного археолога классифицируются другим как «безнадежно ошибочные», идентификация буддийских реликвий этим оппонентом объявляется, в свою очередь, «совершенно несостоятельной». И такая ситуация складывается вокруг любой находки.
Когда «признанные» авторитеты согласятся, по крайней мере между собой, тогда можно бу¬дет уличить их в коллективном невежестве. А до тех пор, поскольку их домыслы не могут служить основой для истории, Адепты не имеют ни времени, ни желания оставлять более важные дела ради опровержения пустых гипотез, таких же многочисленных, как и их самонадеянные создатели. Пусть слепые ведут слепых, если не в состоянии воспринимать свет.
Как в «исторической», так и в этой новой, «археологической трудности», а именно в явном ана¬хронизме даты рождения нашего Господа, опять за-трагивается проблема «древних греков и римлян». Будучи моложе наших братьев-атлантов, они кажутся опаснее в силу своего непосредственного союза с филологами в нашем споре о буддийских анналах. Профессор Макс Мюллер, самый честный и образованный санскритолог, с которым на редкость единодушны в этом конкретном вопросе большинство его оппонентов, сообщил нам, что «все в индийской хронологии связано с датой рождения Чандрагупты» — Сандра¬кот¬¬тоса греков. «Любая из этих дат (в китайской и цейлонской хронологиях) неприемлема, ибо она не согласуется с греческой хронологией…» Только лишь в ярком свете этого нового «александ¬рийского маяка», направленного на несколько синхронизмов, случайно предоставленных греческими и римскими классиками, предлагается сейчас осторожно рассматривать «необычные» заявления «Адептов». Для западных востоковедов исторический буддизм начинается с Ашоки, хотя, даже надев греческие очки, они не
