могут увидеть ничего дальше периода жизни Чандрагупты. Следовательно, «до этого времени буддийская хронология является традиционной и совершенно абсурдной» . Более того, в Брахманах ничего не сказано о баддха — следовательно, до «Сандракоттоса» они не существовали, и ни буддисты, ни брахманы не имеют права ни на какое описание своей истории, кроме того, что предлагают им западные мыслители. Не иначе как муза истории повернулась спиною к сменявшим друг друга событиям, если «историки» признаются в своей неспособности заполнить огромные лакуны между предполагаемой индо-арийской иммиграцией en masse через Гиндукуш и правлением Ашоки. Не имея ничего более осно¬вательного, они прибегают к помощи противоречивых выводов и предположений. А азиатские оккультисты, чьи праотцы составляли летописи, и даже некоторые образованные местные пандиты полагают, что эта задача им по плечу. Однако их слова остаются неуслышанными. Смрити, традиционная история, которая для тех, кто умеет разгадывать ее аллегории, полна безупречной исторической правды и служит путеводною нитью Ариадны в извилистом лабиринте прошлого, недавно была единодушно признана сборником преувеличений, чудовищных басен, «неуклюжей подделкой первых веков новой эры». Ее уже открыто объявили не представляющей никакой ценности не только для составления точных хро¬нологий, но и для общеисторических целей. Так, с помощью произвольных суждений, основанных на нелепых интерпретациях (очень часто являющихся прямым результатом сектантских предубеждений), востоковеды поднялись до уровня филологической ворожбы. Их ученые причуды быстро вытесняют даже в умах многих европеизированных индусов важные исторические факты, что лежат неразгаданны¬ми под пластом экзотерической фразеологии пуран и прочей литературы смрити. Следовательно, восточный посвященный должен объявить неверными показания тех востоковедов, которые, злоупотребляя своим дутым авторитетом, проматывают самые священные реликвии его страны, и, прежде чем предъ¬явить свои аргументы, ему следует намекнуть образованным европейским санскритологам и археологам, что в хронологическом аспекте разница сумм их серий гипотетических исторических событий оказывается ошибочной от начала и до конца. Он знает, что одна-единственная неверная цифра в арифметиче-ской прогрессии зачастую приводит все вычисления к безнадежной путанице: в результате умножения в этом случае получается, как правило, вместо точной итоговой суммы нечто совершенно неожиданное. Яр¬ким доказательством тому может служить построение западными востоковедами гипотетических хронологий на основе дат, относящихся к некоторым индусским эпохам. При определении возраста ка¬кого-либо текста или сооружения они, разумеется, вынуждены ориентироваться с помощью одного из дохристианских периодов истории Индии, вычисленного теоретическим или иным способом. И все же по крайней мере, в одном случае они постоянно жалуются, что совершенно не уверены в правильности определения точки отсчета самой важной из этих эпох. Например, им действительно не известны достоверные даты жизни Викрамадитьи , правление которого положило начало эре Самват. По мнению одних, пик славы Викрамадитьи приходился на 56 год до Р.Х., по мнению других — на 86 год, согласно третьим — на VI век христианской эры; в то время как м-р Фергюссон считает, что эра Самват началась не ранее «десятого столетия новой эры». Короче говоря, по словам д-ра Вебера, «мы не располагаем никакими точными данными для доказательства того, что эпоха Викрамадитьи начинается с года его рождения, с какого-то знаменательного события или с года его смерти, либо, наконец, что она не была просто введена им по астрономическим соображениям». В индийской истории было несколько Викрамадитья и Викрамов, ибо это не имя, а почетный титул, как недавно выяснили востоковеды. Можно ли рассчитывать на построение достоверной хронологии, пользуясь такими ненадежными предпосылками, особенно когда, как в случае с эрой Самват, краеугольная дата перемещается по прихоти востоковедов в интервале между I и X веками?
Итак, на поверку, похоже, выходит, что при датировании индийских древностей англо-индийские и европейские археологи часто грешат самыми нелепыми анахронизмами. Что, одним словом, до сих пор они изучали историю математическим способом, пребывая почти в каждом случае в полном неведении от¬носительно первого члена уравнения! Тем не менее они предлагают азиатскому ученому проверить и ис¬править его собственные даты при мерцающем свете этого хронологического марева. Более того, «член Английского Теософского Общества», безусловно, не станет ожидать от нас доверия к таким западным ориентирам в деле, требующем большой точности! И возможно, он позволит нам придерживаться собственных взглядов, поскольку мы знаем, что наши даты не являются гипотетическими и не подлежат пересмотру. Если такие ветераны археологии, как генерал Каннингхем, похоже, не избежали подозрения и открыто подвергаются критике со стороны своих коллег, то в таком случае палеография едва ли заслуживает названия точной науки. Этого неугомонного любителя древностей неоднократно осуж¬дали и профессор Вебер, и другие за неразборчивое отнесение находок к эре Самват. Другие востоковеды тоже не отличались снисходительностью, особенно те, кто, быть может, под влиянием своих прежних пристрастий к библейской хронологии предпочитают полагаться в вопросах датирования событий индийской истории на собственные эмоции, а не на научную интуицию. Некоторые из них хотели бы заставить нас поверить, что эра Самват «совсем не прослеживается в периоды, предшествующие хрис-тианской эпохе». Керн пытается доказать, что индийские астрономы стали исчислять эту эру «только после лета Господнего 1000». Профессор Вебер, язвительно ссылаясь на генерала Каннинг¬хема, за¬мечает, что «другие, наоборот, любую надпись, где упоминается Самват или Самватсара, без колебаний, где только можно, причисляют к эре Самват. Так, например, Каннингхем (в своем докладе «Archa¬e¬ological Survey of India») прямо относит надпись, датированную “Samv. 5”, к 52 го¬ду до Р.Х.» и заканчивает это заявление следующим сетованием: «Следовательно, поскольку в настоящее время, к сожалению, нет ничего другого (кроме этой неизвестной эры), что могло бы служить для нас ориентиром, то в большинстве случаев вопрос о принадлежности той или иной надписи к определенной эпохе и, следовательно, даты, запечатленной на этой надписи, остается открытым».
Это очень существенное признание. Приятно обнаружить такое подобие искренности у европейского востоковеда, хотя это, похоже, представляет уг-ро¬зу для индийской археологии. Посвященные брахманы знают точные даты своих исторических эпох и потому остаются безучастными к таким откровениям. Они придерживаются взглядов, высказанных некогда Адептами, и никакие новые открытия или видоизмененные гипотезы признанных авторитетов не могут повлиять на их хронологию. И даже если бы западным археологам и нумизматам взбрело в голову изменить дату рождения нашего Господа и Благословенного Спасителя с VII века до Р.Х. на VII век н.э., то это еще больше усилило бы наше восхищение столь удивительным талантом бросаться датами и целыми эпохами, словно теннисными мячами.
Мы откровенно предупреждаем всех искренних и пытливых теософов о том, что бесполезно рассуждать о дате рождения нашего Господа Санггья, отвергая a priori все брахманические, цейлонские, китайские и тибетские исторические данные под весьма надуманным и бесчестным предлогом, будто они не согласуются с хронологией, составленной горсткой греков, посетивших нашу страну через 300 лет после означенного события. Греция никогда не была связана с буддизмом, и даже без учета того факта, что классики взяли эти даты просто на веру у своих почитаемых авторов — нескольких греков, живших за много столетий до них самих, их хронология сама по себе слишком несовершенна, а их исторические летописи в части описания национальных триумфов слишком напыщенны и зачастую прямо противо¬речат истине, чтобы вызывать доверие у кого-либо менее предвзятого, чем европейский востоковед средней руки. Стараться установить в индийской истории подлинные даты путем соединения этих событий с придуманным «нашествием», одновременно признаваясь, что «мы напрасно ищем в брахманиче¬ской или буддийской литературе хотя бы намек на завоевания Александра Македонского, и невозможно соотнести какое-либо из исторических событий, связанных с походами Александра, с исторической традицией Индии», — означает нечто большее, нежели простую демонстрацию некомпетентности в этом вопросе: если бы к этому не был причастен профессор Макс Мюллер, мы сочли бы данные высказывания за преднамеренный обман.
Наши нелицеприятные слова, без сомнения, призваны шокировать многих европейцев, воспитанных в трепетном благоговении перед «научным авторитетом», который для них сродни родовому божеству дикарей. Но тем не менее сия отповедь вполне за¬служена, как будет видно из нескольких примеров. К таким интеллектуалам, как профессор Вебер, которого мы считаем предводителем немецких востоковедов, питающих любовь к Христу, разумеется, не подходит слово «тупость». При виде того, как продуманно и злонамеренно извращена хронология в пользу «греческого влияния», христианских интересов и его собственных предвзятых теорий, напрашивается другое, и даже более резкое, определение. Какими словами передать чувства, возникающие при чтении такого невольного признания в ученой изворотливости, которое Вебер неоднократно демон¬стрирует («The History Indian Literature». London, 1878), убеждая в необходимости допустить предположение, что в тот или иной абзац «позднее были внесены поправки», или навязывая фантастические хронологические вставки в тексты, имеющие общепризнанную древность, на том основании, что «в противном случае эти даты окажутся либо слишком далекими, либо слишком близкими»! И это основной лейтмотив всей его политики: fiat hypothesis, ruat coelum! С другой стороны, профессор Макс Мюллер, энтузиаст-индофил, каким он предстает на первый взгляд, втискивает века в свой хронологический наперсток без малейших признаков угрызения совести…
Приведенные примеры весьма показательны, ибо эти два востоковеда являются светилами филологии и индийской палеографии. В угоду их мнениям датируются наши национальные памятники и извращается история нашего народа, что приводит к очень вредным последствиям: история, дабы ввести в за¬блуждение потомков, пишется ныне на основе ложных анналов и искаженных фактов, которые, исходя из их очевидности, долж¬ны приниматься без возражений, как продукт самого честного и тщательного критического анализа. Если профессор Мюллер не желает слышать ни о каком другом подходе к индийской хронологии, кроме греческого, то профессор Вебер обнаруживает греческое влияние (в его представлении, универсальный растворитель) на развитие индийской религии, философии, литературы, астрономии, медицины, архитектуры и так далее. В подкрепление этого ложного вывода используются изощреннейшая софистика и абсурднейшие этимо¬логические умозаключения. Если с помощью срав¬нительной мифологии и удалось что-то доподлинно установить, то это факт, что западные основополагающие религиозные идеи и большая часть западных богов были заимствованы греками из религий, процветавших в Северной Индии — колыбели основного эллинического ядра. Сейчас этот факт полностью игнорируется, ибо он вносит помехи в работу отлаженного механизма критики. И хотя нет ничего разумнее вывода, что греческие астрономические термины были унаследованы от родительского языка, профессор Вебер пытается убедить нас, что «тем не менее именно греческое влияние вдохнуло жизнь в индийскую астрономию».
Короче говоря, почтенные предки индусов заимствовали астрономическую терминологию и даже свои зодиакальные знаки, а также обучились искусству наблюдения за звездами у эллинического младенца! Это доказательство влечет за собою следую¬щее: впредь относительная древность астрономиче¬ских текстов должна определяться по на¬личию или отсутствию в них названий созвездий и зодиакальных знаков; первые имеют явно греческое проис¬хождение, для последних характерны «санскритские названия, переведенные с греческого». Таким образом, «“Книга
