своей основе и земной в своем проявлении на ми¬к¬рокосмическом уровне.
Если кто-то и назовет подобные верования предрассудками, то только не христиане западного вероисповедания, поскольку их церковь поддерживает в своих приверженцах ту же самую веру и даже предлагает молитву против «стрелы, летящей во тьме».
Наиболее интересным из всех подобных документов является, однако, «Папирус Гарриса», именуемый по-французски «Le papyrus magique de Cha-bas», по имени его первого переводчика. Оригинал папируса написан иератическими знаками. Его перевел, снабдил комментариями и опубликовал в 1860 г. месье Шабас; но приобрел его в Фивах в 1855 г. м-р А.К.Гар¬рис. Датируется он временем между XXVIII и XXX вв. Приведем несколько фрагментов одного из ныне существующих его переводов:
Календарь счастливых и несчастливых дней… Тот, кто работает на быках в 20-й день месяца фармути, непременно умрет; тот, кто в 24-й день того же месяца вслух произнесет имя Сета, с этого самого дня будет видеть несчастья в своем доме… тот, кто в 5-й день пахона покинет свой дом, заболеет и умрет. (Papyrus magique, p.156—157).
Переводчик, чья культурная интуиция восстает против подобного мракобесия, восклицает:
Если бы я не видел этот текст собственными глазами, ни за что не поверил бы, что в эпоху Рамессидов было возможно такое порабощение .
Мы живем в XIX столетии христианской эры, а следовательно, — на вершине цивилизации; к тому же мы находимся под благотворным и просветляющим влиянием христианской церкви, а не под властью древних языческих богов. И все-таки каждый из нас лично знает десятки и слышал о сотнях образованных и высокоинтеллектуальных людей, которые готовы скорее покончить с собой, чем начать какое-либо серьезное дело в пятницу, или от¬обедать за сто¬лом, где сидят тринадцать человек, или отправиться в долгое путешествие в понедельник. Сам великий Наполеон побледнел, когда увидел на столе три зажженные свечи. Но в одном мы все же готовы согласиться с де Мирвилем (и делаем это с удовольствием), а именно в том, что подобные «суе¬верия» являются «следствием наблюдений и опыта». Ведь если бы первые никогда не согласовывались с фактами, авторитет календаря, по мнению де Мирвиля, не продержался бы и недели. Вернемся, однако, к нашему папирусу:
Влияние звезд на судьбу новорожденного. Ребенок, рожденный в 5-й день паофи, будет убит быком; рожденный в 27-й день, будет убит змеей. Если кто родится в 4-й день месяца атир, то будет подвержен ударам. (Papyrus ma¬gique, p. 158.)
Здесь речь идет об астрологических прогнозах. И если говорить откровенно, астрология тоже имеет немало сторонников в нашем столетии, а Кеплер да¬же обосновал ее научную возможность.
Что же касается ка, то они бывают двух видов: оправданные ка, то есть те, которых оправдал Озирис, когда они предстали перед его судом, — им дарована вторая жизнь; и виновные ка, «ка, умершие во второй раз», — они прокляты. Эта вторая смерть не влечет за собою их уничтожение, но за-ставляет их скитаться по свету и мучить людей. Стадии их существования аналогичны жизни обычного физического человека; между живыми и мерт-выми существует настолько тесная связь, что нетрудно догадаться, чем была вызвана необходимость принятия и неукоснительного соблюдения погребальных религиозных ритуалов, сопровождаемых заклинания¬ми и молитвами (или, скорее, магическими песнопениями). (См.: De Mirville, Des Esprits, etc., Vol. III, p. 65.)
Одна из молитв гласит:
…не позволяйте отраве завладеть его (покойного) членами; чтобы никакой умерший мужчина и никакая умершая женщина не проникли в него и чтобы не вселилась в него (или в нее) тень какого-нибудь духа… (Papyrus magique, p. 164.)
А месье Шабас добавляет:
…Эти ка — существа, в разряд которых люди переходят после смерти. С ними боролись с помощью божественной силы. Бог Хонсу особенно славился как надежный защитник от них. Хотя ка подчиняются велениям бога, они тем не менее не теряют своей замечательной природной способности вселяться по собственному желанию в чужое тело…
Маны… могли входить в тела живых, захватывать и подчинять их себе. Спасались от этих ужасных вторжений заклинаниями, талисманами и в особенности ста¬туя¬ми или божественными изображениями. (Papyrus ma¬gi¬que, p. 168—169.)
Наиболее часто использовалось следующее весьма поучительное заклинание:
Люди, боги, божьи избранники, мертвые духи, аму, негры, менти-у, не смотрите на душу взглядом, исполненным жестокости. (Des Esprits, etc., Vol. III, p. 66.)
Его можно адресовать каждому, кто знаком с ма¬гией.
«Амулеты и мистические имена». Эта глава названа сверхтаинственной и заключает в себе обращения к Пенхакахакахерхеру, Уарауаакарсанк-Робити и другим таким же «простым» именам. Шабас говорит:
В нашем распоряжении имеется доказательство того, что мистические имена, подобные этим, были распро¬странены в эпоху пребывания в Египте израильтян. (Pa¬pyrus magique, p. 162.)
Мы, со своей стороны, можем добавить, что это — колдовские имена, независимо от того, заимствованы они у египтян или у евреев. Тот, кто желает подробнее изучить эту тему, может обратиться к работам Элифаса Леви (см. «Grimoire des Sor¬ciers»). В упомянутых обращениях и заклинаниях Озириса называют другим именем — Мамурам-Кахабу и просят не допустить нападения дважды умершего ка на оправданного ка и его ближних, напоминая при этом, что пр’оклятый (астральный призрак)
может принимать по собственному желанию любую форму и проникать по своей воле в любое место или тело. (Papyrus magique, p. 163.)
Изучая египетские папирусы, можно прийти к однозначному выводу: подданные фараонов не слишком увлекались спиритизмом (или спиритуализмом, как его называют сейчас), поскольку боялись «блаженных духов» усопших больше, чем по¬следователи римско-католической церкви боятся дьявола!
Опять же многие папирусы свидетельствуют, насколько нелепо и несправедливо обвинять египет¬ских богов в том, что они сами были этими «дьяво¬лами», и египетских жрецов — в том, что они, опираясь на свои магические способности, призывали на помощь «падших ангелов». Нередко в них встречаются сообщения о смертных приговорах, вынесенных колдунам и напоминающих хорошо знакомый почерк святой христианской инквизиции. Вот только один из случаев, имевший место в правление Рамзеса III (де Мирвиль позаимствовал его у Шабаса):
Начало самой первой из дошедших до нас страниц [Lee I] испорчено; а вторая строка начинается следующими словами: «…оттуда, где я нахожусь, людям моей страны». Поэтому можно предположить, что автор этих строк, написанных от первого лица, был судьей, составлявшим своего рода отчет для своих соотечественников. Он начинается следующей традиционной формулировкой: «….этот хаи — дурной человек — был овечьим надсмотрщиком [а скорее пастухом]; он сказал: “Хочу иметь книгу, которая даст мне огромную власть!” И была дана ему эта книга с заклинаниями Рамзеса мери-Амена — великого бога, его царственного владыки. И обрел он божественную власть, позволяющую ему очаровывать людей. Ему также удалось построить убежище, найти очень глубокое место; создать людей Менха [магических гомункулусов?] и заполучить любовные писания — их он похитил из Хена [оккультной библиотеки дворца] руками каменщика Атирмы, заставив одного из хранителей отойти в сторону, а других заворожив с помощью магии… Все ужасы и мерзости, которые вынашивал он в своем сердце, сделал он явью, испробовав их все; и совершил еще многие великие преступления, отвратительные всем богам и богиням. Пусть же свершатся по отношению к нему все предписания великие [жестокие?] смертные; и пусть будет сделано ему все реченное богами». На этом обвинительный акт не заканчивается, поскольку далее перечисляются сами преступления. В первой строке говорится о руке, парализованной при помощи людей Менха, которым доста¬точно прос¬то сказать: «Пусть произойдет то-то и то-то» — и все сказанное действительно происходит. Далее следует перечисление великих мерзостей, также заслуживаю¬щих смерти… Судьи, допрашивавшие его [обвиняемого], вынесли следующий вердикт: «Пусть он умрет по воле фараона и в соответствии с тем, что написано в строках божественного языка»… (Papyrus magique, p. 169—173).
Месье Шабас отмечает:
Документов подобного рода — великое множество, но проанализировать их все, опираясь лишь на имеющиеся сейчас в нашем распоряжении весьма ограниченные средства, невозможно . (Papyrus magique, p. 177.)
Обратимся теперь к надписи, обнаруженной в фиванском храме Хонсу — бога, имевшего власть над элементариями. Ее текст передал в дар Парижской Имперской (а теперь — Национальной) би¬блиотеке месье Прис д’Авен, а впервые перевел ее м-р С.Берч. Это настоящий роман о магии. Начало его составления датируется временем правления Рамзеса XII из XX династии.
Подробное истолкование надписи дал месье де Ру¬же; это истолкование заимствовал де Мирвиль; а мы, в свою очередь, переводим фрагмент из книги последнего.
Этот памятник сообщает нам о том, как один из Рамзесов XX династии, собирая в Нахарине традиционную дань с азиатских племен, влюбился в дочь правителя Бахтена — одного из данников, женился на ней и привез ее с собой в Египет, где возвысил до звания царицы, дав ей царственное имя Ранефру. Вскоре после этого правитель Бахтена отправил своего посланника к Рамзесу, умоляя прислать египетских ученых на помощь его дочери Бент-Рош — младшей сестре царицы, все члены которой поразила болезнь.
Посланник особенно настаивал на том, чтобы вместе с ним поехал какой-нибудь «мудрец» [посвященный — Рех’х’ет]. Царь приказал всем придворным иерограмматикам и хранителям тайных книг библиотеки хена отправиться в путь; а определить причину болезни специально поручил царскому писцу Тот-эм-Хеби — ученому человеку, сведущему в искусстве письма. Прибыв в Бахтен, Тот-эм-Хеби обнаружил, что Бент-Рош одержима каким-то ка (Эм-сех’еру кер х’у), но заявил, что не имеет достаточно сил для борьбы с ним .
Прошло одиннадцать лет, а состояние девушки так и не улучшилось. Тогда правитель Бахтена снова отправил своего посланника; и по его официальному прошению в Бахтен был послан Хонс-пе-ири-сехер-эм-зам — одна из божественных форм Хонсу — Бога-Сына в фиванской Троице…
Бог [воплощенный] поприветствовал (беза) больную, и она немедленно начала выздоравливать, а вселившийся в нее ка изъявил готовность внимать повелениям бога. «О великий бог, заставляющий призраки исчезать, — сказал ка, — я твой раб и готов вернуться туда, откуда пришел!» (Papyrus magique, p. 167—168.)
Очевидно, этот Хонс-пе-ири-сехер-эм-зам был подлинным иерофантом, относившимся к категории, именуемой «сыновьями богов»; на это указывает тот факт, что в тексте его именуют одной из форм бога Хонсу. А это значит, что либо его считали вопло¬щением (Аватарой) упомянутого бога, ли-бо он был высшим Посвященным. Тот же текст указывает, что храм, к которому он принадлежал, располагал собственной школой магии. В нем был свой хен, то есть та часть храма, куда имел до¬ступ только верховный жрец, — библиотека, или хранилище священных книг, изучение и хранение которых было привилегией специально назначенных для этого жрецов (к которым все фараоны обращались за советом в особо важных случаях). Хен также служил для общения жрецов с богами, которые так же могли выступать в роли советчиков. Разве не говорит своим читателям Лукиан, описывая Иерапольский храм, о «богах, проявляющих себя по собственному желанию»? И далее — о том,
