что Индия, сама по себе консервативная, могла измениться, и уже было усомнилась в своих наблюдениях. Но теперь, когда я возвратилась в эту страну в четвертый раз и вот уже пять месяцев живу здесь, тщательно изучая сии феномены, и особенно мнение людей по этому вопросу, и проведя семь недель в путешествиях по стране, я наверняка знаю, о чем говорю. М-р О’Грэйди был прав. Ни один «индус» не является спиритуалистом — в том смысле, в котором мы понимаем это слово. И сейчас я готова доказать, если понадобится, на примере десятков писем от заслуживающих доверия индусов, воспитанных брахманами и знакомых с религиозными взглядами и суевериями своих соотечественников лучше, чем кто-либо из нас, что индусов можно назвать кем угодно, но только не спиритуалистами. «Что входит в понятие спиритуалист?» — уместно вопрошает в лондонской спиритуалистической газете корреспондент, имеющий страсть к описаниям (см. «Spiritualist», June, 13, 1879). Он спрашивает: «Можно ли назвать м-ра Крукса спиритуалистом, если он, как и ваш покорный слуга, не верит, что духи мертвых являются посредниками в феноменах?» Затем он приводит ряд определений «от наиболее веротерпимых до самых ограниченных».
Давайте посмотрим, к которому из этих определений «спиритуализм» индусов — я не говорю обо всех — подходит больше всего. Так как д-р Пиблз во время двух своих кратких пребываний в Индии, а именно по дороге из Мадраса, когда он преодолевал расстояние от Калькутты до Бомбея, мог повстречать «сотни спиритуaлистов», то это действительно могло бы составить если не большинство, то по крайней мере значительный процент из 240-миллионного населения Индии. Процитирую опреде¬ления из письма одного вопрошателя, подписывающегося «Спиритуалист» (?), и добавлю к ним свои собственные замечания.
A. «Каждый, кто верит в бессмертие души, является спиритуалистом».
Думаю, что нет, ибо в противном случае всю хрис¬тианскую Европу и Америку можно было бы занести в разряд спиритуалистов; кроме того, это опре¬деление (A) не отвечает религиозным воззрениям ни одной из индусских сект; в то время как невежественные массы верят в мокшу и стремятся к ней, то есть растворению духа человека в Брахмане, или утрате индивидуального бессмертия, как к средству избегнуть наказания и ужасов посмертного перехо¬да, философы, адепты и ученые йоги, так же, как и наш досточтимый учитель свами Даянанда Сара¬свати, великий реформатор Индии, ученый-санскритолог и глава ведической секции восточного отделения Теософского Общества, объясняют будущее состояние духа, его прогресс и эволюцию терминами, совершенно отличными от взглядов спиритуалистов. Эти взгляды, если захотите, я могу изложить в одном из следующих писем.
B. «Любой, кто верит, что общение с духами умерших подтверждает непрерывное существование сознания после смерти, является спиритуалистом».
Индус, будь он ученый муж, философ или невежественный идолопоклонник, не верит в «непре¬рывное существование сознания», но верит в то, что период, когда святая, безгрешная душа достигает Сварги (неба) и мокши, длится много миллионов и квадрильонов лет, от одной пралайи до другой. Ин¬дусы верят в циклические переселения души, в которых есть периоды, когда душа теряет свою память и сознание индивидуальности; в противном случае каждый из нас отчетливо помнил бы все свои предыдущие воплощения, чего не происходит. Логика индусских философов также весьма последовательна. По крайней мере они не допускают вечно длящегося воздаяния или наказания за какие-нибудь несколько десятков лет жизни на земле, будь эта жизнь святой или грешной.
C. «Спиритуалистом является тот, кто верит в любой из объективных феноменов — неважно, придерживается ли он какой-нибудь теории или нет».
Таковыми являются «феноменалисты», а не спиритуалисты, и это описание отвечает индусским религиозным представлениям. Все они, даже подражатели современной школы атеизма, объявляют себя материалистами, хотя в душе феноменалисты.
D. «Спиритуализм невозможен без духов, но духи не обязательно должны быть человеческими».
В этом случае теософы и оккультисты могут быть объединены под общим названием спиритуалистов, хотя последние относятся к ним, как к врагам; только в этом смысле индусы и являются спиритуали¬стами, хотя их представления о человеческих духах диаметрально противоположны идеям спири¬туа¬листов. Они рассматривают «бхутов» — духов, умерших с неудовлетворенными желаниями, которые в силу своих грехов и земных привязанностей притягиваются к земле и не допускаются в Сваргу («элементарии» теософов), как злых демонов, которые могут быть уничтожены в любое время всемогущими проклятиями брахмана-колдуна. «Спиритический контроль», так высоко ценимый у медиумов, индус рассматривает в качестве самого великого проклятия, какое только может обрушиться на челове¬ка, — одержание и овладение бхутом; и даже любящие супруги часто разводятся, если жена одержима бхутом, похоже, осаждающим исключительно женщин.
E. «Никто не имеет права называть себя спиритуалистом, если он придерживается новомодных понятий об “элементариях”, “духе медиума” и тому подобного; или не верит, что духи умерших людей при-частны ко всем сверхъестественным феноменам».
Это одно из самых правильных «определений» из выше приведенных с точки зрения ортодоксаль¬ного спиритуализма, и оно кладет конец нашему спору с д-ром Пиблзом. Ни один индус, если даже заставить его рассматривать бхутов как безнравственных духов, страждущих на пути к совершенствованию и окончательному прощению (?), не смог бы, даже если бы захотел, объяснить все сверхъестественные феномены этой спиритуалистической теорией. Традиции его религии и философии противятся столь ограниченному представлению. Индус прежде всего прирожденный метафизик и логик. Если он во что-то и верует, то все-таки никогда не допустит, что законы существуют только для этой планеты, и будет применять их для всей вселенной, ибо прежде всего он пантеист, независимо от принадлежности к какой-то определенной секте, а потом уже все остальное. Таким образом, м-р Пиблз, удачно использовав парадокс, сам прекрасно определил ситуацию в письме, опубликованном в «Spiritualist» и упомянутом выше: «Некоторых из лучших медиумов, с которыми мне посчастливилось познакомиться, я встретил на Цейлоне и в Индии. Но и они по существу не были медиумами, поскольку действительно общались с “феями и пишачами, обитающими в воздухе, воде, огне, в скалах и деревьях, в облаках, в дожде, росе, под землею и в пещерах”».
Таким образом, «медиумы», не являвшиеся медиумами, были также и не более спиритуалистами, нежели медиумами, и дом (построенный д-ром Пиблзом), «разделившийся сам в себе, не устоит» . Со всем сказанным ранее мы полностью согласны, и я продолжаю свой рассказ.
Как я уже упоминала, мы с полковником Оль¬коттом в сопровождении индусского джентльмена, м-ра Мулджи Такер Сингха, члена нашего Совета, в начале апреля отправились в семинедельное путе¬шествие. У нас было две цели: 1) немного погостить у нашего союзника и учителя свами Даянанды, с которым мы долгое время переписывались из Америки, чтобы тем самым укрепить союз нашего Общества с Арья Самадж (насчитываещем сегодня более 50-и членов); и 2) увидеть как можно больше сверхъестественных феноменов и с помощью нашего свами, йога и посвященного в тайны видья (то есть тайной науки), выяснить из первых уст некоторые спорные вопросы, касающиеся сверхъестественных сил и способностей в действии. Конечно, лучшей возможности выяснить это не было ни у кого, кроме нас.
С пандитом Даянандой у нас сложились друже¬ские отношения ученика — учителя. Самый образованный человек в Индии, брахман привилегированной касты, в течение долгих семи лет он подвергался обязательным и суровым йогическим испыта¬ниям в дикой горной местности, в одино¬честве, наготе и постоянной борьбе со стихиями и дикими животными — в борьбе божественного Духа человека и его высшей воли со слепыми силами природы в виде тигров, леопардов, носорогов и медведей, в окружении ядовитых змей и скорпионов. Жители ближайшей деревни могли бы подтвердить, что иногда неделями никто не отваживался отнести свами хоть немного еды — пригоршню риса, а когда они приходили, то неизменно заставали его сидящим в одной и той же позе, на одном и том же месте — на открытом песчаном бугре в джунглях, кишащих хищными зверями, без всякой еды и воды в те¬чение многих недель, как будто он был сделан из камня вместо мяса и костей . Он открыл нам таинственный секрет, дающий человеку силу переносить страдания и жестокие лишения, длительное время обходиться без еды и питья, становиться абсолютно невосприимчивым к жаре и холоду и, наконец, пребывать в течение ряда дней вне тела…
Во время этого путешествия мы посетили колыбель индийского мистицизма, средоточие аскетов, где память о чудесных феноменах Риши так же жи¬ва, как и в дни, когда школа Патанджали, известного основателя йогизма, была переполнена, и где его «Йога-санкхья» все еще изучается с тем же рвением, хотя и с меньшим пониманием. Дальше мы отправились в Верхнюю Индию и северо-западные провинции — в Аллахабад и Канпур, где берега священной Ганги переполнены многочисленными ве¬рую¬щими, которые, испытывая отвращение к жизни, приходят сюда провести остаток дней в медитации и уединении и становятся саньяси, госсайнами, садху. Затем — в Агру с ее Тадж Махалом, этой «поэ¬мой в мраморе», как удачно назвал его епископ Гебер; и дальше в Сикундру к могиле основателя Агры, великого Императора-Aдeптa Акбара; снова в Агру, где храмы переполнены поклоняющимися Шакти, где Джумна смешивает свои голубые воды с патриархальной Гангой, к тому известному в истории индийского оккультизма месту, что было избрано шактами (поклонниками женского аспекта Вселенской энергии) для совершения своих пудж, в ходе которых руками девственниц создаются знаменитые черные кристаллы, или зеркала, упомянутые П.Б.Рандольфом. Отту¬да — снова в Сахаранпур и Мирут, где вспыхнуло сипайское восстание в 1857 году. Во время нашего пребывания в железнодо¬рожном центре Сахаранпуре там cобралось почти двадцать пять тысяч саньяси и госсейнов, возвращавшихся после паломничества в Хар-двар. Полковник Олькотт учинил тщательный допрос паломникам и часами беседовал с ними. Затем мы отправились в Раджпутану, где живет самая отважная и самая мистическая из всех рас Индии — Солнечная раса, чьи раджи ведут происхождение от самого Солнца. Мы дошли аж до Джейпура, этого Парижа и одновре¬менно Рима земли раджпутов. Мы облазили долины, горы и священные рощи, где было много пагод и верующих, среди которых нам встретилось много святых, действительно обладающих чудесными свойствами. Однако большинство из них все же были отъявленными мошенниками. Нам удалось расположить к себе нескольких брахманов — стражей и хранителей тайн своего Бога и храма, но мы получили от этих «наследственных жуликов», как их метко окрестил полковник Олькотт, не больше свидетельств о схожести их взглядов со взглядами спиритуалистов, нежели от саньяси и заклинателей злых духов. Также мы никогда не упускали возможности, встречаясь с образованными индусами, расспросить их о том, что думают их соотечественники о феноменах вообще и о спиритуализме в частности. И на все наши вопросы, кто именно наделяет святых йогов «чудодейственными силами», позволяющими совершать феномены, неизменно получали один и тот же
