изучает он философию и «Науку души», и он может стать одним из скромных благодетелей человечества, без каких-либо «сверхчеловеческих» сил. Сиддхи (или сила Архата) приходят лишь к тем, кто способен вести безупречный образ жизни, кто готов на ужасные жертвы, требуемые в ходе подобной подготовки, и притом буквально, до последней черты. Пусть он сразу узнает и навсегда запомнит, что истинный Оккультизм или Теософия есть «Великое Забвение СЕБЯ безоговорочное и абсолютное, как в мыслях так и в действии. Это — АЛЬТРУИЗМ, и он выводит того, кто практикует его, из рядов живых. «Не для себя он живет, но для мира», как только решает он посвятить себя этому делу. Многое прощается в первые годы испытания. Но как только его «принимают», его личность должна исчезнуть, и он должен стать всего лишь благотворной силой в природе. После этого перед ним два полюса, два пути, и ни единой точки покоя между ними. Он должен или восходить в поте лица, шаг за шагом, часто через многочисленные воплощения и без передышек в Дэвачане, по золотой лестнице, ведущей к состоянию Махатмы (Архата или Бодхисаттвы) — или же он позволяет соскользнуть с этой самой лестницы вниз при первом ложном шаге и докатиться до состояния дугпа…
Все это или неизвестно ему или же совсем упущено из виду. Поверьте, тот, кто способен следовать по пути безмолвной эволюции начальных устремлений кандидата, часто обнаруживает, что его умом начинают овладевать странные идеи. Имеются такие, чьи умственные силы настолько разрушаются внешними воздействиями, что они начинают воображать, что животные страсти могут быть до такой степени уничтожены и возвышены, что их ярость, энергия и огонь могут быть, так сказать, обращены вовнутрь; что они могут быть накапливаемы и сохраняемы в груди ученика до тех пор, пока их энергия — не вырывается, но направляется на более высокие и святые цели: то есть, пока их совокупная и сдерживающая мощь не позволит обладателю вступить в истинное Святилище Души и предстать перед Мастером — ВЫСШИМ Я. По этой причине они не борются со своими страстями и не уничтожают их. Они просто крайним усилием воли подавляют огненное пламя и сохраняют его внутри себя, позволяя огню невидимо тлеть под тонким слоем пепла. Они с радостью мирятся с муками спартанского юноши, позволяющему лисе пожрать его внутренности, лишь бы не расстаться с ней. О, бедные слепые фантазеры!
С таким же успехом можно надеяться, что шайка пьяных трубочистов, разгоряченных, вымазавшихся в саже во время работы, может быть заперта в Святилище, стены которого покрыты белоснежной тканью, и что, вместо того, чтобы замарать ее и превратить ее своим присутствием в скопище грязных лохмотьев, они станут мастерами этой священной обители, и в конце концов выйдут из нее столь же чистыми, как сама обитель. Почему бы не представить, что дюжина скунсов, помещенная в чистую атмосферу гомпа (монастыря), может выйти из него насквозь пропитавшись всеми благовониями, употребляемыми там?… Извилисты пути человеческого мышления. Может ли такое быть? Мы будем спорить.
«Мастер» в Святилище нашей души есть «Высшее Я» — божественный дух, сознание которого основано и получено исключительно (во всяком случае, в течение смертной жизни человека, в которой он является пленником) от Разума, который мы согласились называть Человеческой Душой (тогда как «Духовная Душа» является проводником Духа). Первая (личная или человеческая душа), в свою очередь, есть сложное соединение: в высшей своей форме — она содержит духовные устремления, желания и божественную любовь, в низшем аспекте — животные желания и земные страсти, сообщаемые ей посредством ее связей с ее носителем, в котором все эти желания и страсти пребывают. Таким образом, она образует как бы передаточное звено между животной природой человека, которую ее высший разум стремится обуздать, и его божественной духовной природой, к которой она тяготеет, если она берет верх в своей борьбе с внутренним животным. Последнее есть инстинктивная «животная Душа» и является рассадником тех страстей, которые, как только что было показано, вместо уничтожения, сохраняются потаенными в груди некоторыми энтузиастами. Надеются ли они этим превратить грязный поток животных отбросов в кристально чистые воды жизни? Но где же, в каком нейтральном месте могут они быть заперты так, чтобы не повлиять на человека? Ярые страсти любви и вожделения по-прежнему живы, и им позволено оставаться в месте их рождения — в той же самой животной душе, ибо как высшая, так и низшая части «Человеческой Души», или Разума, отвергают таких жильцов, хотя они не могут избегать загрязнения ими, как соседями. «Высшее Я», или Дух, в такой же мере не в состоянии ассимилировать подобные чувства, как вода — смешаться с нефтью или грязным жидким жиром.
Таким образом, пострадавшим оказывается исключительно разум — единое звено и посредник между человеком земли и Высшим Я, и ему беспрестанно грозит опасность быть опрокинутым этими страстями, которые могут в любой момент пробудиться, и погибнуть в бездне материи. Да и как он может когда-либо приблизиться к божественной гармонии высшего принципа, если гармония эта нарушается уже самим присутствием в воздвигнутом Святилище подобных животных страстей? Как может гармония господствовать и побеждать, когда душа пятнается и разрывается вихрем страстей и земных желаний телесных чувств или даже страстей «Астрального человека»?
Ибо этот «Астрал» -«двойник-тень» (как в животном, так и в человеке) — не есть спутник божественного Эго, но земного тела. Он является связующим звеном между личным Я, низшим сознанием Манаса и Телом, и является проводником преходящей, а не бессмертной жизни. Подобно тени, отбрасываемой человеком, он рабски и механически копирует его движения и импульсы, и потому обращен к материи, никогда не поднимаясь к Духу. И только когда энергия страстей угасла, и когда они сокрушены и уничтожены в реторте несгибаемой воли; когда не только вожделения и похоти плоти искорены, но также самосознание личного Я истреблено и, следовательно, «Астрал» сведен к нулю, — только тогда может произойти Единение с «Высшим Я». Лишь когда «Астрал» отражен побежденным человеком, все еще живой, но уже лишенный желаний и самости личностью, тогда сияющий Авгоэйд, божественное Я, может вибрировать в сознательной гармонии с обоими полюсами человеческого Существа — с человеком из очищенной материи и с вечно чистой Духовной Душой — и может предстать пред ВСЕВЕДУЮЩИМ Я, Христом мистиков-гностиков, соединяясь, сливаясь и становясь ИМ навсегда. (Сноска. Те, кто склонен видеть в одном человеке три Эго, являют свою неспособность воспринять метафизический смысл этого. Человек есть триединство, образованное Телом, Душой и Духом, но тем не менее человек — один, и, конечно же, он не есть свое тело. Последнее есть всего лишь собственность, временное одеяние человека. Три «Эго» суть ЧЕЛОВЕК в его трех аспектах на астральном, интеллектуальном или психическом и Духовном планах, или состояниях). Так как же можно вообразить, что человек может вступить в «узкие врата», ведущие к Сокровенному Учению, в то время как его каждодневные и ежечасные мысли ограничены мирскими вещами, жаждой собственности, связаны похотью, тщеславием и обязанностями, которые, какими бы достойными не считались, все же от земли, земные. Даже любовь к жене и семье — наиболее чистая, как и наиболее бескорыстная из всех человеческих привязанностей — является препятствием к подлинному Сокровенному Учению. Ибо возьмем ли мы, в качестве примера, святую любовь матери к своему ребенку или любовь мужа к жене, даже в этих чувствах, если проследить их до отправной точки и тщательно разобраться, даже в них обнаружится самость в первом случае, и egoisme a deux во втором. Какая же мать без малейшего промедления не пожертвует сотнями и тысячами жизней ради своего ребенка? И какой влюбленный и истинный муж не нарушит счастье любого другого мужчины или женщины, чтобы удовлетворить желания возлюбленной? Нам скажут, что это лишь вполне естественно. Вполне так — в свете божественной всемирной любви. Ибо, в то время как сердце заполнено мыслями о маленькой группе нескольких «я», нам близких и дорогих, что же остается в нашей душе для остального человечества? Какая доля любви и заботы отыщется там, посвященная этой «великой сироте»? И как же «голос безмолвия» сможет быть услышан душой, обращенной исключительно к своим собственным избранным любимцам? Остается ли в ней место для нужд Человечества в целом, сможет ли оно найти отзвук в его сердце или даже получить быстрый ответ? Но все же тот, кто желает воспользоваться Мудростью Вселенского Разума, должен дойти до нее через все Человечество, без различия рас, цвета кожи, религии или социального положения. Только альтруизм, и ни в малейшей степени эгоизм, даже в его наиболее признанных и благородных аспектах, может привести отдельную единицу к слиянию ее крошечного Я со Вселенским Я. Именно этому и этой работе истинный последователь Сокровенного Учения должен посвятить себя, если он желает изучать теософию, божественную Мудрость и Знание.
Устремляющийся должен сделать безоговорочный выбор между светской жизнью и жизнью оккультной. Бесполезны и тщетны попытки совместить эти две жизни, ибо невозможно быть слугой двух господ и угодить обоим. Невозможно служить своему телу и высшей Душе, исполнять семейный долг и долг вселенский, не нанося ущерба одному из них; ибо такой человек или обратит ухо свое к «голосу безмолвия» и не услышит плача своих детей, или же он будет слышать только желания последних и останется глухим к голосу Человечества. Это станет беспрерывной, сумасшедшей борьбой почти для каждого женатого человека, который пожелает вступить на тропу истинного практического Сокровенного Учения, вместо его теоретической философии. Ибо он будет пребывать в вечном колебании между голосом безличной божественной любви к Человечеству, и голосом личной, земной любви. И это может только повлечь за собой неисполнение долга по отношению либо к одной, либо к другой, а скорее всего — к обеим этим обязанностям. Хуже того, что всякий, кто предается, после посвящения себя Сокровенному Учению, удовлетворению земной любви и похоти, должен почувствовать почти незамедлительную реакцию — неостановимое падение от безличного божественного состояния на низший план материи. Чувственное, или даже ментальное самоудовлетворение влечет за собой немедленную потерю всех сил духовного распознавания; человек уже больше не в состоянии отличить голос УЧИТЕЛЯ от голоса своих страстей или даже голосов дугпа; истинное от ложного; разумную нравственность от казуистики. Плод Мертвого Моря предстает в наиболее сияющем мистическом одеянии, но лишь для того, чтобы испепелиться на губах и сжигать сердце, приводя к:
«Depth ever deepening, darkhess
darkening still;
Folly for wisdom, quit for innocence;
Anguish for rapture, and for hope despair».
(«Бездне вечно разверзающейся, тьме, все сгущающейся
