исключительную честь; ничего, что оправдывало бы их претензии на подобные привилегии; что они не могут похвалиться ни одним из перечисленных достоинств.
Как представители эгоистичного, чувственного мира, неважно, семейные они или одинокие, торговцы, гражданские или военнослужащие, или занятые в сферах, требующих высшего образования, все они прошли через систему обучения, рассчитанную больше на развитие в них животной природы, чем духовного потенциала. Однако каждый в отдельности и все вместе были настолько тщеславны, что полагали, будто их случай должен стать исключением из правила, установленного несчетное количество веков назад, словно в их лице в мир действительно явился новый Аватара! Все ожидали приобретения тайных знаний и необыкновенных способностей только потому, что они вступили в Теософское Общество. Некоторые из них искренне решили изменить свою жизнь и оставить вредные привычки — в любом случае, мы должны отдать им должное.
Вначале всем было отказано, начиная с самого президента, полковника Олькотта. Что касается этого джентльмена, то он не был официально принят в ученики прежде, чем доказал своим преданным трудом в течение более года и непреклонной решительностью, что сможет успешно выдержать проверку. Затем со всех сторон стали раздаваться жалобы — как от индусов, которые должны были лучше знать об этих правилах, так и от европейцев, которым, разумеется, ничего о них не было ведомо. Раздавались крики, что если хотя бы нескольким теософам не будет предоставлена возможность попробовать свои силы, то Теософское Общество не может продолжать существование. Все прочие благородные и бескорыстные задачи нашей организации были проигнорированы: долг человека перед ближним и своей страной, помощь слабым и несчастным, просвещение, воодушевление и возвышение окружающих — все это было сметено в безумной погоне за адептством. Основателям Общества мешали выполнять их повсе¬дневную работу звучавшие отовсюду требования феноменов, феноменов, феноменов и назойливые просьбы ходатайствовать перед Махатмами, против которых, собственно, и высказывалось недовольст¬во, хотя их бедные посредники вынуждены были прини¬мать весь удар на себя. Наконец, от высших авторитетов пришло указание поймать на слове несколь¬ких наиболее упорствующих соискателей. Результаты эксперимента, пожалуй, лучше, чем проповеди, раскроют содержание ученичества и продемонстрируют последствия эгоизма и безрассудства. Каждый кандидат был предупрежден, что так или иначе он должен будет ждать годы, прежде чем будет доказана его пригодность, и что он обязан пройти через ряд испытаний, которые выявят все, что в нем есть — хорошее или плохое. Почти все они были женатыми людьми, поэтому им дали определение «светские чела» — новый термин в английском языке, однако, уже давно имеющий эквивалент в азиат¬ских языках.
Чела-мирянин — всего лишь светский человек, который подтверждает свое желание приобщиться к духовным знаниям. Фактически, каждый член Теософского Общества, подписавшийся под второй из трех «декларированных нами целей» , является таковым; и хотя он не принадлежит к числу истинных чела, у него все-таки есть возможность стать одним из них, поскольку он перешагнул черту, отделяющую его от Махатм, и попал, так сказать, в поле их внимания. Вступая в Теософское Общество и беря на себя обязательство помогать его работе, он, до некоторой степени, обещал действовать в интересах тех Махатм, по приказу которых было организовано это Общество и под чьим условным патронажем оно на-ходится. Следовательно, присоединение к Обществу является вводной частью; все остальное полностью зависит от самого члена, и он никогда не должен рассчитывать даже на малейшую «благосклонность» со стороны одного из наших Махатм или любого другого Махатмы в мире (пожелай он обнародовать се¬бя), не заработанную личными заслугами. Махатмы являются исполнителями Закона кармы, а не вершителями судеб. Светские чела не имеют никаких привилегий, кроме выполнения заслуженной работы под наблюдением Учителя. И для полученного результата не имеет никакого значения, видит ли чела-мирянин своего Учителя или нет: его хорошие и плохие мысли, слова и поступки принесут соответ¬ствующие плоды. Хвастать своим ученичеством или выставлять его напоказ — это верный способ свести отношения с Гуру до пустого звука, ибо это будет служить prima facie свидетельством тщеславия и неспособности к дальнейшей эволюции. На протяжении многих лет мы всюду проповедовали один принцип: «Сначала заслужи, только потом желай» близости к Махатмам.
Итак, в природе действует беспощадный неизменный закон, чьи проявления проливают свет на очевидную загадку отбора некоторых «чела», которые за последние несколько лет превратились в печальный образец человеческой безнравственности. Читатель должен вспомнить старую пословицу: «Не буди лиха, пока спит тихо». Она содержит океан оккультной мудрости. Ни один мужчина и ни одна женщина не знают степени своей моральной стойкости, пока не подвергнутся испытанию. Тысячи людей проживают жизнь, пользуясь уважением только потому, что никогда не были поставлены на край пропасти. Это бесспорный трюизм, но он как нельзя лучше подходит к данной ситуации. Тот, кто хочет вступить на путь ученичества, одним этим уже пробуждает и доводит до предела все дремлющие страсти своей животной природы. Ибо это начало борьбы не на жизнь, а на смерть. Это выяснение расстановки сил раз и навсегда: «быть или не быть». Победить — значит стать адептом; проиграть — значит превра-титься в жалкого страдальца, так как сдаться в плен похоти, гордыне, жадности, тщеславию, эгоизму, трусости и иже с ними — это действительно позор, если оценивать мерками истинного представления о человеке. Чела ставится лицом к лицу не только со всеми скрытыми пороками своей натуры, но вдобавок еще со всей массой отрицательной энергии, накопленной обществом и нацией, к которым он принадлежит. Ибо он — составная часть этих совокупно¬стей, а то, что влияет на отдельного индивидуума, сказывается и на всем коллективе (городе или нации), и наоборот. Поэтому его борьба за добродетель сотрясает все окружающее безнравственное общество, обрушивающее на него свою ярость. Если он согласен продолжать сосуществование со своими ближними и быть всегда похожими на них, стоящими, возможно, чуть выше, а может, и немного ниже среднего уровня, никто не удостоит его внимания. Но если станет известно, что он распознал издеватель¬скую пустоту социальной жизни, ее лицемерие, себялюбие, чувственность, скаредность и прочие пороки и решил подняться на более высокий уровень, как тотчас же его начинают ненавидеть, и каждая испорченная, фанатичная или злобная сущность посылает ему волевой поток противодействующей энергии. Если он обладает врожденной духовной силой, то стряхивает его с себя так же легко, как выносливый пловец решительными движениями одолевает течение, способное унести, как соломинку, более слабого. В этой нравственной битве даже один-единственный скрытый недостаток ученика, каким бы он ни был, непременно будет высвечен. Внешний лоск условностей, которыми «цивилизация» покрывает всех нас, должен сойти, а внутреннее «я», обнаженное и без малейшей завесы, скрывающей его реальный облик, выступить наружу. Социальные привычки, которые, до некоторой степени, служат моральными ограничителями и заставляют людей платить дань добродетели, вынуждая их казаться хорошими, неважно, являются ли они таковыми на самом деле или нет, вероятно, будут преданы забвению, а все сдерживающие начала сметены под напором сил, пробужденных к жизни ученичеством. Пока что кандидат на ученичество пребывает в атмосфере иллюзий — майе. Порок предстает в самом обворожительном облике, искушения пытаются увлечь неопытного соискателя в бездну нравственного унижения. Все происходит совсем не так, как на картине великого художника, где изображены сатана, разыгрывающий со смертным шахматную партию, ставкой в которой является бессмертная душа человека, и стоящий рядом со своим подопечным ангел-хранитель, помогающий ему советами. Ибо в данном случае столкновение происходит между волей чела и его плотью, и карма не допускает вмешательства ангела и Гуру до тех пор, пока не выяснен исход поединка. С живостью поэтического воображения Э.Бульвер-Литтон идеализировал эту мысль в своем произведении «Зано-ни», которое неизменно будет пользоваться авторитетом у оккультистов, поскольку в «Странной истории» он очень выразительно показал темные стороны оккультных исследований и их смертельную опасность. Недавно один из Махатм назвал учениче¬ство «психическим растворителем, который выедает всю грязь, оставляя после себя только чистое золото». Если у кандидата есть хоть малейшая склонность к деньгам или политической софистике, или материалистическому скептицизму, или позерству, или вранью, или жестокости, или чувственным удовольствиям любого рода — зародыш почти наверняка пустит ростки; но с другой стороны, то же самое произойдет и с благородными качествами человече¬ской натуры. Наружу выходит истинная суть человека. Не будет ли тогда верхом безумия сходить с накатанной дороги обыденной жизни и карабкаться по утесам ученичества, не будучи вполне уверенным, что обладаешь необходимыми для этого данными?
Хорошо сказано в Библии: «Пусть тот, кто ду¬мает, что он стоит, остережется, чтобы не упасть» (1 Кор., X, 12), — это изречение должно быть хорошо осмыслено будущими чела прежде, чем они, очертя голову, кинутся в драку! Некоторым нашим чела-мирянам было бы полезно подумать дважды до того, как бросать вызов испытаниям. Напомним о нескольких печальных срывах, произошедших в течение года.
Один ученик повредился рассудком, отрекся от благородных идей, провозглашавшихся им не далее, как пару недель до того, и принял религию, ко¬торую только что презрительно и безапелляционно объявлял ложной. Второй стал растратчиком и скрылся с деньгами своего нанимателя, тоже теософа. Третий предался страшному разврату и признался в этом с рыданиями, не возымевшими действия, своему Гуру. Четвертый запутался в любовных отношениях и поссорился со своими лучшими и преданнейшими друзь¬ями. Пятый проявлял признаки умопомрачения и предстал перед судом по обвинению в непристойном поведении. Шестой, чтобы избежать наказания, застрелился после совершенного им преступления!
Еще долго можно продолжать этот печальный список. Все они, очевидно, были искренними искателями истины и в обществе слыли порядочными людьми; но «внутри у них всех были гниль и мерт¬вечина». Внешний глянец лежал таким толстым слоем, что скрывал отсутствие под ним истинного золота; «растворитель» сделал свое дело, и все упомянутые претенденты на поверку оказались всего лишь позолоченными статуями, проржавевшими насквозь…
Вышеперечисленные случаи иллюстрируют, разумеется, только неудачные попытки стать светскими чела; среди соискателей были также и более успешные, которые потихоньку проходят первый этап испытаний.
Некоторые из них приносят пользу Теософскому Обществу и человечеству в целом своими примерными словами и делами. Если они не ослабят своего прилежания, то выиграют и они, и мы. И хотя противоборствующие силы превосходят их значительно; но все же «нет ничего невозможного для того, кто захочет». Трудности ученичества не уменьшатся до тех пор, пока не изменится человеческая натура и не разовьется новая сущность. Апостол Павел (Рим., VII, 18-19) говорил, возможно, имея в виду учеников: «Желание добра есть во мне, но не знаю, как его осуществить. Добра, к которому стремлюсь, не делаю; а зло, которого не хочу, совершаю». В мудрой «Киратарджунье Бхарави» написано:
Врагов, встающих из глубин упрямой плоти,
