что придерживается строго вегетариан¬ской диеты (не то же ли делают слоны и коровы?), или дал обет безбрачия (после того как прошла его бурная и отнюдь не целомудренная молодость), или потому, что изучает «Бхагавадгиту» и «Философию Йоги» (с горем пополам)? Не ряса делает человека монахом; и точно так же не длинные волосы и не поэтическая складка над бровью являются основным критерием, отличающим преданного последователя божественной Мудрости. Оглядитесь, и вы увидите, во что превратилось наше так называемое Всемирное Братство! Что стало с Обществом, основанным для исправления вопиющих огрехов христианства, преодоления фанатизма, нетерпимости, ханжества и предрассудков, для пропаганды истинной вселенской любви, распространяющейся даже на тварей бессловесных; что стало с ним в Европе и Америке за этот одиннадцатилетний испытательный срок? Пожалуй, только в одном мы превзошли наших христианских братьев, которые, следуя меткому выражению Лоренса Олифанта, «убивают друг друга во имя Братства и сражаются, как черти, за любовь Господню», а именно — в том, что мы смогли избавиться от всякого рода догм и теперь мудро и взвешенно стараемся изжить последние признаки даже номинального авторитета. Но во всех прочих отношениях мы так же несовершенны, как и они; нам свойственны злословие, клевета, жестокость, критиканство, непрестанные призывы к войне и такие взаимные упреки, что христианский ад может по праву гордиться нами! И во всем этом, надо полагать, виноваты Учителя? Но неужели Они стали бы помогать тем, кто сам поддерживает других на пути к спасению и освобождению от эгоизма исключительно пинками и скандалами? Поистине, мы — пример для всего мира и достойная компания для святых аскетов, живущих в снежных горах!
И еще несколько слов перед тем, как закончить свое повествование. Меня наверняка спросят: «А ты кто такая, чтобы указывать нам на наши недостатки? Ты утверждаешь, что можешь общаться с Учителями, что Они чуть ли не каждодневно осыпают тебя своими милостями; но значит ли это, что ты сама — абсолютно святая, безупречная и самая достойная?» На это я отвечаю: увы, нет. Природа моя — слаба и несовершенна, у меня много явных и тайных недостатков, и потому карма моя намного тяжелей, чем у любого другого теософа. Да, это так, и не могло быть иначе, коль скоро я уже много лет стою пригвожденная к позорному столбу в качестве мишени для моих врагов и некоторых друзей.
И все же я с радостью переношу это испы¬тание. Почему? Да потому, что знаю — несмотря на все мои недостатки, Учитель неизменно защищает меня. И если это действительно так, то только потому, что на протяжении тридцати пяти и даже более лет (с 1851 года, когда я впервые увидела своего Учителя во плоти) я ни разу не отвергла Его и не усомнилась в Нем даже в мыслях.
Как бы туго мне ни приходилось, с уст моих ни разу не слетело ни одного слова упрека, никто не слышал от меня недовольного ропота, и ничто не могло заронить сомнение в мои мысли. С самого начала я знала, чего мне следует ожидать, ибо мне было сказано то, что я с тех пор не устаю повторять другим: как только человек вступает на Путь, ведущий к Ашраму благословенных Учителей — послед¬них и единственных хранителей изначальной Мудрости и Истины, — его карма, вместо того чтобы равномерно рассредоточиться по всей его продолжительной жизни, обрушивается на него сразу всей своей массой. И только тот, кто искренне верит в то, что исповедует, и не сомневается в своем Учителе, сможет выдержать это испытание и выйти из него победителем; а тот, кто сомневается, — трус, который боится принять все то, что сам заслужил, и стремится избегнуть справедливого жребия, — не¬отвратимо терпит поражение. Ему все равно рано или поздно придется столкнуться со своей кармой, а теряет он все то, ради чего отважился навлечь на себя ее преждевременный, сконцентрированный удар.
Вот почему я смогла вынести все безжалостные удары моей кармы, использующей моих недругов в качестве своего невольного орудия. Я уверена, что Учитель не допустит моей гибели, что он непременно появится в последний момент, как это всегда и бывало. Трижды Он спасал меня от смерти: в послед¬ний раз — чуть ли не против моей воли, когда я вернулась в этот холодный и жестокий мир лишь из любви к Нему — научившему меня всему, что я знаю, и сделавшему меня той, кто я есть сейчас. Следовательно, я делаю Его дело и исполняю Его волю, что придает мне силы льва и позволяет выдерживать такие потрясения — физические и душевные, — которые наверняка убили бы любого теософа, сомневающегося в реальности существования столь могучей защиты. Непоколебимая преданность Тому, кто воплощает избранный мною долг и веру в Мудрость — коллективную, но вполне реальную — великого и таинственного Братства святых подвижников, является, таким образом, моим единственным достоинством и главной причиной моих успехов в оккульт¬ной философии.
И потому теперь, повторяя вслед за Парамагуру — Учителем моего Учителя — Его слова, произнесенные в послании к тем, кто хотел превратить Общество в «клуб чудес», вместо того чтобы создавать на его основе Братство Мира, Любви и взаимопомощи: «…уж лучше уничтожить Теософское Общество вместе с обоими незадачливыми его основателями» ; и добавляю от себя лично: пусть лучше пропадет весь их двенадцатилетний труд и сами их жизни, чем видеть то, что я вижу сейчас, — теософов, сражающихся на политической арене ради умножения собственной славы и авторитета; теософов, клевещущих друг на друга и бранящихся, подобно теологам, представляющим две соперничающие христианские секты; и наконец, теософов, отказывающихся жить подлинной жизнью и потому критикующих и поливающих грязью величайших и благороднейших из людей только за то, что они связаны своими мудрыми законами — убеленными вековыми сединами и основанными на опыте, накопленном человечеством за многие тысячелетия — и не желают вмешиваться в действие кармы ради сомнительной роли второй скрипки при каждом теософе, возжелавшем обратиться к Ним, даже не задумываясь над тем, достоин он этого или нет.
Если в самое ближайшее время в наших американских и европейских Обществах не будут проведены радикальные реформы, то, боюсь, что уже очень скоро во всем мире останется только один центр всех Теософских обществ и теософии вообще, а именно — Индия; и на эту страну я призываю все благословение моего сердца. Вся моя любовь и самые светлые устремления обращены к моим возлюбленным братьям, детям древней Арьяварты — родины моего Учителя.
ПРАКТИЧЕСКИЙ ОККУЛЬТИЗМ
В прелюбопытнейшей статье «Практический оккультизм», опубликованной в номере за прошлый месяц, сказано, что с того самого момента, как «Учитель» начинает обучать своего «чела», он берет на себя ответственность за все грехи этого чела, связанные с оккульт¬ными науками, и несет ее до самого посвящения, когда последний сам становится учителем, способным нести ответственность за себя и за других.
Западному уму, за множество поколений погряз¬шему в «индивидуализме», очень сложно признать справед¬ливость, а значит, и истинность подобного утверждения; и потому весьма желательно было бы получить дополнительные разъяснения на сей счет — ибо многие инстинк¬тивно чувствуют правильность вышеназванного закона, но не могут подвести под него логическое обос¬нование.
С.Э.
Комментарий редактора
Наилучшим логическим обоснованием данного правила может служить тот факт, что даже в повсе¬дневной жизни родители, опекуны, воспитатели и наставники несут ответственность за этиче¬ское воспитание и манеры ребенка. Несчастный маленький воришка, обученный своими родителями обчищать чужие карманы на улицах, не отвечает за свои поступки, но зато тяжесть совершаемых им грехов всецело ложится на плечи тех, кто внушил ему, что в подобном промысле нет ничего зазорного. Будем надеяться, что западный ум, хотя и «погряз в индивидуализме», еще не настолько притупился, чтобы не понять, что без этого правила вся система «ученичества» не могла бы оставаться ни логичной, ни справедливой. Но если даже в этом мире следствий творцы пластичного, но пока еще несамо-стоя¬тельного разума ребенка отвечают за вольные и неволь¬ные его прегрешения, совершенные в детстве, а также за последствия его дурного воспитания, если таковые проявятся во взрослой жизни, то какая же огромная ответственность ложится в таком случае на «духовного гуру»? Ведь последний вводит ученика за руку в мир, доселе совершенно ему незнакомый, — в мир невидимой, но постоянно действующей причинности, тонкой, но неразрывной нити, связывающей эту причинность с нашим миром следствий и называ¬емой кармой, действующей по законам, установленным божественным разумом. Однажды по¬знакомившись с этим миром, адепт уже не может сослаться на незнание, даже если ко вредным результатам приводит действие, изначально задуманное с благородной и благой целью, потому что знакомство с этим таинст¬венным царством наделяет оккультиста даром предвидения двух направлений, в которых может развиваться осо¬знан¬ное или неосознанное действие. И этот дар предвидения позволяет ему заранее планировать последствия своих поступков. Но пока ученик, уже начавший действовать в мире причин, еще недостаточно опытен для того, чтобы смело доверять своему собственному зрению и познаниям, кто как не наставник должен отвечать за все грехи и ошибки того, кого он сам направил на эту опасную стезю?
* * *
Вопрос. Если любой Адепт способен делать все, что пожелает, как сказал Олькотт в своей лекции в Симле , может ли он сделать меня, жаждущего Видьи, таким же совершенным Адептом, как и он сам?
Ответ. Полковник Олькотт не Адепт и никогда не хвастал, что был им. Неужели наш друг думает, что Адепт мог когда-либо стать Адептом, не сделав себя им, не преодолев все преграды исключительно силой воли и души? Такое адептство — просто фарс. «Адептов нельзя сделать, Адептом можно только стать» — таков был девиз древних розен¬крейцеров.
«Ответы на вопросы о йога-видье»
* * *
Вопрос. Рассуждая о различиях между обычными людьми и адептами или даже частично просветленными учениками, я вдруг подумал, что в их основе, как и в основе многих других проблем, может лежать частота вибраций молекул мозга, равно как и их созвучие с вибрациями высшего мозга.
Е.П.Б. Вы правы. Именно в этом заключен источник различий, а также причина многих курьезных феноменов; различия между людьми вообще во многом объясняются многообразием разного рода вибраций.
Вопрос. Это справедливо по отношению к живой природе. Но объясняет ли это различия между адептом и обычными людьми?
Е.П.Б. Да. Суть различия заключается в том, что адепта можно сравнить с той самой основной тональностью, которая содержит в себе все звуки ве-ликой гармонии природы. Его мысли представляют собою синтез всех существующих звуков, тогда как обычный человек, имея в основе своей ту же самую тональность, мыслит и действует, руководствуясь лишь
