«великой тональностью» в китайской музыке. Он также заявляет, что эта тональность соответствует ноте фа, «которую современные физики считают подлинной тоникой Природы». О том же го¬ворит и профессор Б.Силлиман в своих «Принципах физики», добавляя, что «этой тональностью считается серединное фа на фортепьянной клавиатуре; и, следо¬вательно, ее можно считать основной тональностью Природы».
[107] (А.) Секты бон и дугпа и различные секты «красных шапок» считаются самыми опасными колдунами. Они живут в Западном и Малом Тибете и Бутане. Они все принадлежат к тантрикам. Странно, что посетившие приграничные районы Тибета востоковеды, такие, как Шлагинт¬вейт, смешивают отвратительные ритуалы этих сект с религиозными верованиями восточных лам «желтых шапок» и их налджоров (святых).
[108] (И.) Амитабха (тиб., Нанва тайе; кит., Вулянь-шоу (бесчисленные годы) или, по-другому, Амида, или Омито-Фо) — четвертый Дхьяни-будда, исходящий из Ади-будхи (см. примечание 68), в своем первом одеянии, или одеянии дхармакаи (тиб., чосгьику). В самбхогакае он называется Цепагме, а в нирманакае — Опагме. Его земным воплощением является Панчен-лама из Ташилхунпо (C.D., p. 768). Следует отметить, что именно этим авторитетом (коего приглашали в Ташилхунпо в 1879 и 1881 годах) было сформулировано учение о трех телах будд, изложенное в важнейшем примечании 134. Гаутама, как четвертый будда, являлся мануши-буддой, или «земным Отражением», Амитабхи. Таши-лама из¬ве¬с-тен во всей Азии как «живой Будда», поскольку в нем воплощается та же самая нирманакая (см. примечания 120 и 127). Следует обратить особое внимание на заявление, сделанное в конце примечания 134, относительно Будды и его Архатов. И хотя в «Западном небе» (Сукхавати) Амитабха является объектом поклонения для простонародья, в более возвышенном китайском и японском учении «он — всего лишь символ невыразимой реальности, а перерождение в “раю” Амитабхи — всего лишь пробуждение Бодхичитты (Сердца Мудрости) в нашей, земной, жизни» (M.B., p. 31).
[109] (П.) Пять духовных совершенств, ко¬торыми должен овладеть бодхисатва: вера, энергия, бдительность души, сосредоточение ума, достижение мудрости.
[110] (П.) «Острые камни тернистого пути» означают действие кармы, которое с удесятеренной силой проявляется на «Пути», так как «Путь» есть не что иное, как сильно ускоренная эволюция человека, следовательно, и быстрое переживание ранее созданной кармы, которая — при обыкновенных условиях душевного развития — растянулась бы на много существований. Глубокая иск¬ренность, соблюдение полной правды в мыслях, чувствах и поступках необходимы для движения по «узкому пути», иначе его не вынесешь, так как каждое нарушение этого основного закона Духа немедленно отражается на жизни ученика.
[111] (А.) Дордже (санскр., ваджра) — орудие или оружие в руках некоторых богов (тибетских драгшед — дэв, покровительствующих людям). Считается, что он обладает такой же оккультной способностью отталкивания дурных влияний посредством очищения от них воздуха, как и химический озон. Это также мудра — жест или сидячая поза, принимаемая при медитации. Иными словами, что бы это ни было — поза или талисман, дордже символизирует власть над невидимыми злыми влияниями. Бон, или дугпа, тоже восприняли этот символ, но обратили его на службу черной магии, хотя у «желтых шапок», или гелугпа, — это символ силы, такой же, как крест у христиан (так что вера в его могущество ничуть не более достойна называться предрассудком). Дугпа изображают дордже как двойной перевернутый треугольник, символ колдовства.
[112] (А.) Вайрагья — абсолютное безразличие к объективной вселенной, к боли и наслаждению. Слово «отвращение», пожалуй, не совсем точно передает ее суть, но все-таки достаточно близко по смыслу. Вероятно, более точным эквивалентом этого термина бы¬ло бы слово «бесстрастность».
[113] (А.) Ахамкара — ощущение «Я», или собственной обособленной личности, «са¬мости».
[114] (П.) В эзотерических учениях буддизма эти «восемь бедствий», иначе — оков, которые привязывают человеческую душу к иллюзии, следовательно, к временному, преходящему, носят названия:
1) камарага — желание чувственных наслаждений, рабство у своих страстей;
2) палигха — отвращение ко всему, что заключено в некрасивые формы;
3) мана — закоснелость в личной гордости и невежестве;
4) диттхи — заблуждение относительно личного бессмертия;
5) вич икиччха — сомнение в вечности Жизни и Добра, материализм;
6) бхаварага — желание неба как продолжения здешней жизни;
7) силабта парамаса — ложное убеждение в действенности внешнего религиозного культа;
8) исса — все виды эгоизма, личной корысти.
[115] (И.) «Пагубные действия» — здесь имеется в виду опасная деятельность низшего разума (санскр., кама-манас), постоянно создающего образы, смущающие и соблазняющие ученика. В «Бхагавадгите» проблема выбора между деянием и недеянием освещена во всех подробностях; и Кришна советует Арджуне в стихе 9 третьей беседы «действовать ради самого действия, не привязываясь к нему», то есть избегая личной заинтересован¬ности.
[116] (А.) Самврити — одна из двух истин, показы¬вающая иллюзорный характер или пустоту всех вещей. Школа махаяны учит различию между этими двумя истинами — парамартхасатьей и самвритисатьей (сатья — «ис¬тина»). Это — яблоко раздора между мадхьямиками и йогачарами, представителями двух школ философской мысли; первые из них отрицают, а вторые утверждают, что каждый предмет существует благодаря предшествующей причине. Мадхьямики — отрицатели, нигилисты Востока, для них все — парикальпита, обман, заблуждение как в мире субъ¬ективной мысли, так и в объективной вселенной. Йогачары, наоборот, — представители чистой духовности. Самврити как истина лишь относительная служит источником всякой иллюзии.
[117] (А.) Лхамайины — элементалы, злые ду¬хи, враждебные человеку.
[118] (А.) Джнанамарга буквально означает «Путь джнаны», или «Путь чистого знания Парамартхи» (или, на санскрите, свасамведаны, «само-очевидного, или само-анализирующего размышления»).
[119] (А.) См. примечание 59. «Алмазная Душа», или Ваджрадхара, главенствует над Дхьяни-буддами.
[120] (А.) Намек на распространенное на Востоке (а ес¬ли быть более точным, то и на Западе тоже) верование, согласно которому каждый новый будда или святой пополняет собою ряды солдат армии, сражаю¬щейся за ос-вобождение, или спасение, человечества. В странах, где распространен северный буддизм и где проповедуется учение о нирманакае — о тех бодхисатвах, которые отказываются от заслуженной нирваны или от одеяния дхармакаи (так как и то и другое навсегда увело бы их из мира людей), чтобы незримо помогать человечеству приблизиться к его главной цели, Паранир¬ване, каждого нового бодхисатву или посвященного великого Адепта называют «освободителем челове¬чества».
Включенное Шлагинтвейтом в текст его книги «Буддизм в Тибете» заявление о том, что прулпай-ку, или нирманакая, — это «тело, в котором Будды или Бодхисатвы приходят на землю, чтобы учить людей», абсолютно неверно и ничего не объясняет.
[121] (А.) Указание на то, что, когда челове¬ческие страсти и грехи умерщвлены испы¬таниями подвижничества, они служат благодатной почвой, в которой могут развиваться святые ростки высочайших добродетелей. Предполагается, что врожденные добрые качества, таланты и дарования были приобретены в предыдущих жизнях. Точно так же и гений приносится из прежнего существования.
[122] (П.) В развитии йога наступает момент, когда сосредоточение на высшем достигает такой силы, что все физические впечатления, как зрительные, так и слуховые не воспринимаются им, и тогда более тонкие вибрации высших миров достигают сознания йога и он начинает видеть и слышать явления высших миров, невидимые и неслышимые для обыкновенного человека.
[123] (А.) Титикша — пятая ступень раджа-йоги, состояние полного безразличия. В случае необходимости может допускать под¬властность тому, что называется «всеобщим представлением о наслаждении и боли»; однако эта подчиненность в действительности не приносит обладателю титикши ни боли, ни наслаждения. Иными словами, это достижение абсолютно безразличного — в физическом, ментальном и моральном плане — от-ношения как к наслаждениям, так и к бо¬ли.
[124] (А.) Совани — тот, кто практикует сован, первый путь дхьяны, сротапатти.
[125] (А.) «День» означает здесь полную манвантару, период неисчислимой продолжительности.
[126] (А.) Священная гора индусов, обитель божественных сущностей.
[127] (А.) В северном буддизме принято считать, что в раю у Амитабхи, или «Безграничного Пространства» (Парабрахмы), есть двое бодхисатв — Гуаньшиинь и Ташиши, они вечно светят трем мирам, в которых они живут, включая наш собственный. Этот свет (знания) должен способствовать просветлению йогов, которым, в свою очередь, предстоит стать спасителями человечества. Согласно той же самой традиции, эти двое бодхисатв заняли столь высокое положение в царстве Амитабхи благодаря подвигам ми-лосердия, совершенным ими, когда они сами были йогами и жили на земле.
Три мира суть три уровня бытия: земной, астральный и духовный.
[128] (А.) «Стена Охранителей», или «Сторожевая стена». Учение говорит, что соединенные усилия многих поколений йогов, святых и Адептов, в особенности нирма¬накайя, создали как бы охранную стену вокруг человечества, которая ограждает его невидимо от зла, худшего, чем то, с которым оно сталкивается, обитая на земле.
[129] (А.) Клеша — любовь к удовольствиям и земным приобретениям, добрым и дурным.
[130] (А.) Танха — воля к жизни, вызывающая перерождения.
[131] (А.) Это «сострадание» не следует рассматривать в том же свете, что и теистиче¬ского «Бога», «божественную любовь». В данном случае «сострадание» — это абстрактный, безличный закон, в основу которого положена гармония, нарушаемая распрями, страданием и грехом.
[132] (И.) У северных буддистов все великие Архаты, Адепты и святые называются буд¬да¬ми.
[133] (А.) На иерархической лестнице бодхисатва занимает менее высокую ступень, чем «совершенный Будда». Но в экзотерическом лексиконе два этих понятия нередко смешиваются. Более того, в интуитивном восприятии народа бодхисатвы стоят выше «совершенного будды», благодаря своей жертвенности.
(И.) «То обстоятельство, что бодхисатвы — это существа, добровольно отложившие на неопределенный срок свое собственное погружение в нирвану, дабы помогать другим в их продвижении по Пути Освобождения, делает рассматриваемую систему [махаяну] еще более величественной, благородной и благотворной, коль скоро она включает в себя этот принцип, отсутствующий в системе хинаяны» (C.D., p. 585). Относительно посвящения бодхисатвы Е.П.Блаватская пишет следующее (Т.Д., I, 157): «Благодаря высшему Посвящению, полученному от осененного “Духом Будды”, кандидат становится дейст¬вительным бодхисатвою, созданным мощью Великого Посвятителя».
Мы весьма признательны «Энциклопедическому словарю» Рай-Бахадура Сарат Чандрадаса за то, что он разделяет точку зрения Е.П.Блаватской — прежде всего в том, что касается эзотерической махаяны и живущих на земле Посвященных, существование ко¬торых, как правило, оспаривается или игнорируется западными востоковедами. И поскольку автор словаря почерп¬нул необхо¬димые ему сведения непосредственно из уст величайших авторитетов Ташилхунпо и других крупнейших религиозных центров (см.: C.D., редакторское предисловие, xiii), где Е.П.Блаватской, судя по ее собственным словам, доводилось учиться, его свидетельства приобретают еще больший вес. Будучи индусом и санскритским и тибет¬ским ученым, он, безусловно, лучше, чем любой западный востоковед, был способен понять внутренний смысл учения махаяны. Как он сам указывает в своем предисловии, перевод санскрит¬ских сочинений на тибетский язык начался в VII в. н.э., и многие из них были переведены затем с тибетского на монгольский, маньчжурский и китайский, «вследствие чего тибетский язык стал в Китайской Татарии языком науки — так же, как в Европе — латынь»; и наконец, после установления в XVIII веке китайского сюзеренитета над этой территорией, превратился в язык межплеменного общения Верхней Азии».
Д-р Макговерн
