один принимает его за обманщика, другой же снисходит до того, что видит в Иисусе пророка, хотя и гораздо ниже Магомета. Однако никто из них не называет себя христианином — им ненавистно даже само это слово! Если же, соглашаясь с вашей церковью, вы видите в распятом “Человеке Скорбей” своего спасителя, самого Бога, тогда, в силу этого факта, вы должны верить и в ад…»
«Но почему?» — спросят нас. Мы ответим словами Шевалье де Муссо. В книге «Moeurs et pra¬tiques des demons», получившей одобрение покойного папы и нескольких кардиналов, он говорит: «Дьявол есть главная опора церкви. Это один из величайших персонажей, чья жизнь тесно связана с жизнью церкви; и если бы не его слова, ко¬торые он столь торжествующе изрекает устами Змия — своего медиума — падения человека могло бы и не быть. Таким образом, если бы не он [Дьявол], то Спаситель, Распятый, Искупитель был бы самым нелепым статистом, а Крест — оскорблением здравому смыслу! Ибо тогда от кого бы этот Иску¬питель избавлял и спасал вас, если бы не было Дьявола, “Преисподней” — Ада».
«Доказать существование Сатаны — значит возродить одну из фундаментальных догм церкви, являющуюся основой христианства, без которой Сатана остался бы просто пустым звуком», — говорит отец Вентура ди Раулика, римский ар¬хи¬е¬пископ . Это если вы католик. А если вы протестант, то почему же тогда в «Молитве Господней» вы просите Бога избавить вас от «лукавого» — разве что этот лукавый действительно существует, обитая в своем наследственном владении — Аду? Ведь вы же не осмелитесь обманывать Предвечного, умоляя Его избавить вас от чего-то или кого-то, в чье существование вы не веруете!
Похоже, теософы понимают эту ипостась так же, как и древние философы, но совсем иначе, нежели спиритуалисты. Для нас дух есть личный бог каждого смертного и его единственный божественный элемент. Двойственная душа, напротив, лишь полубожественна. Так как она является непосредственной эманацией ноуса, то все, что в ней есть от бессмерт¬ной сущности, по окончании ее земного цикла долж¬но обязательно вернуться к своему первоисточнику таким же чистым, как в момент, когда она от него отделялась; именно эту чистейшую духовную сущность примитивная церковь, настолько же преданная, насколько она была враждебна к традициям неоплатоников, признала в добром даймоне и превратила его в ангела-хранителя; в то же время, справедливо порицая «иррациональную» и грешную душу, настоящее человеческое эго (от которого происходит слово «эгоизм»), она назвала его ангелом тьмы и впоследствии сделала из него личного дьявола. Единственной ошибкой было антропоморфи¬зировать его, превращать в монстра с хвостом и рогами. Но какой бы абстракцией это ни было, сей дьявол является действительно личным, поскольку он абсолютно идентичен нашему эго. Именно эту неуловимую и недосягаемую личность аскеты всех стран подвергают наказанию, умерщвляя плоть.
«Ошибочные мнения относительно доктрин теософов»
* * *
Закон Космической Жизни учит, что чем выше эволюция, тем более стремится она к Единству. Действительно, Единство — это наивысшая возможность природы, и те, кто из тщеславия или эгоизма идут наперекор ее целям, не могут не навлечь на себя наказание в виде полного уничтожения. Таким образом, оккультист сознаёт, что бескорыстие и чувство всеобщей филантропии являются не¬отъ-емлемым законом нашего существования, и все, что он делает, направлено к тому, чтобы разорвать цепи эгоизма, созданные вокруг всех нас майей. Поэтому борьба между Добром и Злом, Богом и Сатаной, Сурами и Асурами, Дэвами и Дайтьями, которая упоминается в священных книгах всех народов и рас, символизирует битву бескорыстных и эгоистических импульсов, происходящую в человеке, старающемся следовать высшим целям природы до тех пор, пока низшие животные стремления эгоизма не будут полностью побеждены и враг не будет полностью изгнан и уничтожен.
* * *
Мудрец. Форма, придаваемая элементалам или воспринимаемая ими, всегда субъективна по своей природе. Ее неосознанно создает тот, кто их видит, дабы сделать их присутствие более ощутимым для себя самого. Или же форма может быть результатом действия коллективного подсознания, когда целая группа придает элементалам форму совместными, но опять же — неосознанными усилиями.
Ученик. Именно этим объясняется то, что Лютер видел дьявола?
Мудрец. Да. Лютер с детства привык верить в персонифицированного дьявола — повелителя всех злобных духов, каждый из которых, в его представлении, также имел свою особую форму. Вот почему элементалы, коих неосознанно вызывал Лютер, вследствие своего религиозного рвения или во время болезни, принимали образ, давно оформившийся и утвердившийся в его воображении. И этот образ он называл Дьяволом.
Ученик. Это напоминает мне об одном моем друге, который рассказывал мне, что в юности видел дьявола в его традиционном облике: он вышел из камина и пересек комнату, и после этого мой друг уверовал в то, что дьявол объективно существует.
Мудрец. В том же самом свете можно рассматривать и странные события, происходившие некогда в Салеме (в Соединенных Штатах), где истерически и медиумически настроенные женщины и дети видели дьявола, а также бесенят различной формы. Некоторые из этих бесов даже делились информацией с теми, кому являлись. Все это также были элементалы, воспринявшие иллюзорные формы, благодаря воображению и памяти своих несчастных жертв.
«Беседы об оккультизме»
РАЗМЫШЛЕНИЯ О НЕКОТОРЫХ ИЗРЕЧЕНИЯХ МУДРОГО ЧЕЛОВЕКА
Такие благородные и умиротворяющие слова всегда произносились членами Брахмо-Самадж Индии. Они имели целью принести огромную пользу, но их постигла общая участь мудрых изречений стать «гласом вопиющего в пустыне». Все же, даже в этих высказываниях, полных благожела¬тельности и доброго расположения ко всем людям, мы не можем не усмотреть (мы горячо надеемся, что бабу Раджнараин Бозе простит нашу искренность) ореол некоего сектантства, эгоизма, того чувства, против которого наше Общество призвано вести непримиримую борьбу.
«Мы должны быть терпимы ко всем религиям и в то же время пропагандировать ту религию, которую мы считаем истинной», — говорят нам. Наш тяжкий долг обязывает нас проанализировать эти слова и мы начинаем с вопроса: «Почему мы долж¬ны пропагандировать?» Чем продиктована необходимость навязывания наших личных мнений, наших верований pro tem, — если можно употребить это выражение, — другим людям, за которыми, каждым в отдельности и всеми вместе, должно быть признано право, — если не будет доказано обратное, — иметь такие же способности распознавания и рассуждения, какими, по нашему мнению, обладаем мы? Мы употребили выражение «pro tem», основываясь на собственном признании автора. «Мы склонны забывать, — говорит он читателям, — что сами не отличаемся непогрешимостью, что наши мнения… не были такими же двадцать лет назад, не будут они таковыми и двадцать лет спустя» и «что все члены нашей собственной секты, или группы, не придерживаются совершенно одинаковых с нами взглядов по всем религиозным вопросам». Именно так. Тогда почему бы не предоставить нашим братьям, исповедующим другие религии и верования, свободу мыслить в соответствии с их естественными склонностями, вместо того, чтобы энергично сталкивать их на обочину, которую мы сами покинем через двадцать лет? Но, возможно, уважаемый автор возразит нам, что при написании этих строк, которые мы подчеркнули, он подразумевал только «несущественные аспекты», — или сектантские догмы, а не то, что он соизволит называть «сутью» религии, а именно, веру в Бога, или теизм. Мы снова отвечаем вопросом: является ли данная доктрина, — доктриной считается то, что должно основываться на собственной ценности и неоспоримой очевидности, — несмотря на ее квазимировое распространение, более доказательной и обоснованной, чем любая существующая догма, которая не признается никем, кроме тех, для кого авторы этой догмы служат авторитетами? Не яв¬ляются ли в этом случае и доктрина и догмы, «сущест¬венное» и «несущественное» просто соответствующими заключениями и продуктами «за¬блуждающихся умов»? И можно ли утверждать, что сам теизм с его нынешними незрелыми идеями о мыслящем персональном божестве, которые немного лучше, чем идеи об огромном человеке, обладающим сверхсознанием, — через двадцать лет не примет не только более широких и благородных очертаний, но даже достигнет поворотного момента, который приведет человечество к более высокому идеалу в результате ежедневных и почти ежечасных научных открытий? Мы сейчас полемизируем со строго агностических позиций, беря за основу, главным образом, собственные высказывания автора. И мы отстаиваем мнение, что главная предпосылка его общих рассуждений, которую можно сформулировать так: «персональный Бог существует, хотя догмы могут быть и ошибочными», — является простым допущением, недоказанным, поскольку утверждение о существовании Бога вообще было, есть и всегда будет недоказуемым, и выводы корреспондента, как бы логически они ни вытекали из второстепенной предпосылки, не решают всей проблемы. Этот силлогизм является правильным, а рассуждения обоснованными — только с точки зрения теиста. Атеист, также как и агностик, будет возражать, руководствуясь логикой и здравым смыслом. Он скажет: «Почему бы не предоставить другим то же, чего мы требуем для себя?» Как бы ни были наши аргументы весомы, а убеждения благородны, каждый теист непременно почувствует себя задетым, если мы попытаемся убедить его отказаться от теизма и принять ту ре¬лигию или философию, «которую мы считаем истин¬ной», а именно, «безбожный» буддизм или высоко¬философский и логичный агностицизм. Как выражается наш уважаемый современник, «невозможно уничтожить различия во внешности и сделать все лица совершенно одинаковыми». Приходила ли ему когда-нибудь мысль, что так же трудно полностью нивелировать внутренние различия умственных восприятий и способностей, не говоря уже о том, чтобы примирить бесконечное разно¬образие человеческих натур и способов мышления приведением их к одному стандарту? Можно силой заставить свернуть течение мыслей из естественного русла в искусственное. Но подобно тому, как маска, как бы плотно она ни прилегала к лицу, обязательно будет сорвана первым сильным порывом ветра, проникшим под нее, так и искусственно привитые убеждения обречены на возвращение к своей истинной природе — сколько ни надевай новых одежд поверх старого рваного платья, «дыра становится все больше».
Мы согласны с теми, кто полагает, что природа никогда не инициировала процесса, известного в садо¬водстве как прививка, аналогично этому она никог¬да не предполагала пересадку мыслей одного человека любому другому, поскольку, если бы это было так, она бы создала — если бы действительно руководствовалась интеллектом — все умственные способности людей и все растения однородными, что отнюдь не так. Следовательно, как ни один вид растения нельзя искусственно заставить расти и процветать на другом растении, не принадлежащем тому же самому подклассу, так и попытки внедрить свои взгляды и верования индивидуумам, чьи интеллектуальные способности отличаются от наших, всегда будут безуспешными. Предпринимаемые в течение нескольких столетий усилия миссионеров по обращению в христианство местных жителей Индии служат наглядным примером неизбежного провала таких абсурдных действий. Очень немногие из числа аборигенов, которым удалось внушить христианские
