не было и нет.
Поуп
Послания разным людям
(Моральные очерки).
Послание I, Ричарду Темплу,
виконту Кобхэму.
«Разумеется, путь от невежества к знанию гораздо легче и короче, чем путь к знанию от заблуждения», — говорит Джердан.
Да и кто в наше время, когда одна религия не может смотреть на другую без зубовного скрежета, когда всевозможным сектам уже потерян счет, а разномастные и разнокалиберные «измы» и «исты» отплясывают друг у друга на головах немыслимое фанданго под ритмичный аккомпанемент изрыгающих взаимные проклятия языков, заменяющих им кастаньеты, — кто сейчас найдет в себе мужество признать собственные ошибки? Но они никак не могут быть правы все сразу. И уж тем более нельзя объяснить никакими доводами разума то упорство, с каким люди цепляются за мнения, которые большинство из них восприняло из чужих рук, а не сформулировало самостоятельно, при этом демонстрируя непримиримо враждебное отношение ко всем прочим мнениям, которые составил для себя кто-то еще!
Наилучшим подтверждением этой истины может служить вся предшествующая история теософии и Теософского Общества. Это вовсе не означает, что люди не стремятся к новшествам или что они не приветствуют прогресс и развитие мысли. Наш век жаждет воздвижения новых идолов, так же как и ниспровержения старых богов, и готов оказать радушный прием новым идеям, так же как и выбросить без всякого сожаления те, которые представляются ему устаревшими. Эти новые идеи могут быть такими же глупыми, как огурцы в молочном супе, и такими же нежеланными для большинства, как муха, упавшая в вино, предназначенное для причастия, но, если они родились в ученых умах и были признаны «авторитетными», фанатики науки примут их с распростертыми объятиями. Общеизвестно, что в нашем столетии каждый представитель цивилизованного общества — будь он ученым интеллектуалом или же, напротив, тупым невеждою — постоянно стремится к чему-то новому. И в этом стремлении он превосходит даже афинянина павловских времен. Но, к сожалению, новомодные увлечения, до которых охочи люди, и тогда и сейчас имеют мало общего с истиной. Современное общество гордится тем, что живет в эпоху фактов, но в большинстве слу¬чаев это всего лишь подтверждения человеческих пристрастий — научных или религиозных. Разумеется, в поиске фактов заинте¬ресованы все — от царственных анклавов науки, уверенных, что судьбы чело¬веческой расы целиком зависят от правильного описания анатомии комариного хоботка, до полуголодного писаки, вышедшего на тропу войны в поис-ках сенсационных новостей. Но им нужны только те факты, которые поддерживают их собственные предвзятые мнения и предрассудки, и только то, что согла¬суется с господствующими тенденциями, определяющими стереотипы действия современного разума, вправе рассчитывать на их теплый прием.
Все, что не входит в число этих фактов, каждая новая или старая идея — невыгодная или по тем или иным таинственным причинам неприятная для господствующих «измовских» авторитетов — очень скоро на собственной шкуре ощутит свою непо¬пу¬лярность. Поначалу на нее просто косятся или смотрят, удивленно вскинув брови; затем ее начинают подчеркнуто и почти всегда априорно игнорировать, а заканчивается все тем, что ей per secula seclorum отказывают даже в просто беспристрастном слушании. Люди начинают судачить о ней: каждая фракция — сообразно собственным предрассудкам и специфиче¬ским пристрастиям. И каждая группировка норовит исказить ее на свой собственный лад: взаимно нена¬видящие друг друга фракции даже берут на во¬оружение изобретенные друг другом фальшивки, чтобы вернее уничтожить непрошенного гостя. И в конечном счете все они дружно и остервенело набрасываются на самозванца, нанося ему удары со всех сторон.
Так действуют все религиозные измы, а вкупе с ними и все независимые общества: научные, воль¬нодумствующие, агностические или секулярист¬ские. Ни у одного из них нет даже приблизительно верно¬го представления о теософии или об Обществе, которое носит ее имя, более того, ни одно из них даже не удосужилось хотя бы поинтересоваться сущно¬стью первой и деятельностью второго. И все-таки все они считают себя вправе занять место Соломона, чтобы судить ненавистного (воз¬можно, потому, что опасного?) выскочку, каждый — в свете собственных превратных представлений. Но мы вовсе не соби-раемся останавливаться для того, чтобы увязнуть в перебранке с религиозными фанатиками относительно сущности философии. Мы отвечаем презрением на их нападки, такие, например, как те, что были напечатаны в журнале «Word and Work» [«Слово и Де¬ло»], который говорит о «широком распространении спиритуализма и его втором пришествии под именем теософии» (?), а за¬тем подвергает и то и другое немилосердным ударам закаленной в святой воде кувалды, обвиняя их для начала в «мошенничестве», а после — в связи с дьяволом . Но когда мы видим, что, помимо фанатиков-сектантов, миссионеров и дремучих консерваторов, общераспространенные ошибки и пред¬рассудки начинают разделять такие здравомыслящие и хладнокровные интеллектуальные гиганты, как м-р Брэдло, ситуация становится угрожающей.
В самом деле, ситуация настолько серьезна, что побуждает нас решиться на вежливый, но решительный протест, который мы публикуем на страницах нашего журнала — пожалуй, единственного печатного органа, который готов напечатать все, что мы хотим сказать. Наша задача облегчается тем, что м-р Брэдло только что опубликовал свой взгляд на теософию в статье «Небольшое пояснение», занявшей полстолбца в его «National Re¬former» [«Национальный реформатор»] за 30 июня. В ней мы обнаружили с полдюжины наиболее досадных заблуждений, которые общест¬венное мнение связывает ныне с теософами. Мы публикуем эту статью in extenso, поскольку она говорит сама за себя и объ¬ясняет причины недовольства автора. Те пассажи, которые мы намерены опровергнуть, выделены кур¬сивом.
Небольшое пояснение
Рецензия на книгу мадам Блаватской, напечатанная в последнем номере «National Reformer», и опубликованное в «Sun» объявление принесли мне несколько писем, посвященных теософии. Меня просят объяснить, что такое теософия и как я сам к ней отношусь. Слово «тео¬соф» имеет древнее происхождение, в свое время его использовали неоплатоники. Согласно тексту словаря, в своем новом значении оно обозначает того, «кто претен¬дует на знание Бога или законов природы, дости¬га¬е¬мое через внутреннее просветление». Атеист, таким образом, не может быть теософом. Деист — может. Монист не мог бы стать теософом, поскольку теософия предполагает, по меньшей мере, дуализм. Современная тео¬софия, следуя заявлениям самой мадам Блаватской, напечатанным в номере за прошлую неделю, утверждает много такого, во что я сам не верю, и выдает за истину некоторые вещи, которые я считаю заблуждением. У меня до сих пор не было возможности прочесть два то¬ма, изданные мадам Блаватской, но за последние десять лет я прочел немало публикаций, принадлежащих ей самой, полковнику Олькотту и другим теософам. Мне они представляются попыткой реабилитировать некую разновидность спиритуализма, облаченную в восточную фразео¬логию. Многие их утверждения мне кажутся не соответствующими действительности, а их аргументы — несо¬стоятельными. Я очень сожалею о том, что моя коллега и сотрудница — довольно неожиданно и даже не посоветовавшись со мною — приняла за факты то, что вы¬глядит, на мой взгляд, таким же нереальным, как и всякая фантазия. И мое сожаление еще более усугубля¬ется тем обстоятельством, что миссис Безант, как мне извест¬но, очень преданна всякому делу, которое она считает правильным и справедливым. Я знаю, что она всегда со всею серьезностью отстаивает те взгляды, ко¬торые сама разделяет, и потому меня одолевают самые мрачные предчувствия, когда я думаю о дальнешем развитии ее теософских взглядов. Редакторская политика данного издания остается неизменной, а именно — не¬одобрительной по отношению ко всем формам теософии. Я предпочел бы в дальнейшем не касаться этой темы, поскольку публичное выражение несогласия с мнением миссис Безант и с ее увлечением социализмом неизбежно причинит боль нам обоим, но, прочитав ее статью и публичное уведомление о вступлении в теософскую ор¬ганизацию, я чувствую, что обязан четко сформулировать свою позицию — хотя бы ради тех, кто обратился ко мне в надежде получить конкретные разъяснения.
Ч.Брэдло
Разумеется, мы не станем пытаться склонить м-ра Брэдло — этого убежденного материалиста и атеиста — к нашему пантеизму (а истинная теософия — это именно пантеизм). Точно так же мы ни словом, ни делом не пытались обратить в свою веру миссис Безант. Она присоединилась к нам исключительно по собственной воле и желанию, хотя не станем скрывать, что это ее решение несказанно обрадовало всех искренних теософов, а лично нам доставило удовольствие, которого мы не испытывали на протяжении уже довольно долгого времени. А потому мы просто хотели бы воззвать к чувству справедливости и общепризнанной честности м-ра Брэдло и доказать ему, что он неправ — по крайней мере в том, что касается воззрений полковника Олькотта и автора этих строк, а также его трактовки термина «теософия».
Было бы достаточно сказать, что если бы м-р Брэдло — этот вождь секуляризма — потрудился ознакомиться с Уставом нашего Общества, то понял бы, что, вступи он прямо сейчас в Теософское Общество, ему не пришлось бы при этом ни на йоту отступать от своих секуляристских взглядов. Сейчас в нашем Теософском Обществе есть атеисты и похлеще, чем он сам когда-либо был или может стать, а именно — индусы, принадлежащие к некоторым все¬отрицающим сектам. М-р Брэдло верит в месмеризм, во всяком случае, он сам обладает недюжинными цели¬тельскими способностями и по¬тому не может отрицать факт присутствия в некоторых людях определенных мистических сил; в то время как индусы из упомянутых сект просто пожали бы плечами и рассмеялись, заговори он с ними о месмеризме или хотя бы о гипнотизме. Членство в Теософском Обществе ни от кого не требует отказа от прежних рели¬гиозных, антирелигиозных, политических, философских или научных взглядов. Наше Общество — не сектантская и вообще не религиозная организация, но просто группа лиц, посвятивших себя поиску истины, где бы оная ни проявлялась. Миссис Анни Безант была абсолютно права, когда писала в том же номере «National Reformer», что Теософское Общество преследует три цели:
Создать Вселенское Братство без различия расы или вероисповедания; поощрять изучение арийской литературы и философии; изучать необъясненные законы природы и скрытые в человеке психические способности. В своих религиозных воззрениях члены Общества сохра¬няют полную свободу. Основатели Общества отвергают идею персонифицированного Бога; а в качестве взгляда на Вселенную теософия предлагает некую утонченную форму пантеизма, но и она не навязывается никому из теософов.
К этому миссис Безант добавляет, подтверждая свои слова собственной подписью, что, хотя у нее и не было возможности перечислить на страницах «Na¬tional Reformer» все причины ее вступления в Теософское Общество, она тем не менее:
…не намерена скрывать тот факт, что данная форма пантеизма обещает, как мне кажется, разрешить некоторые проблемы, в особенности психологические, к ко¬торым атеизм даже не приближается.
Мы от всей души надеемся, что она не будет разочарована.
Вторая цель Теософского Общества, а именно эзотерическая интерпретация восточной философии, уже помогла разрешить
