— или не исповедовать — любую религию. При условии, конеч¬но, что он не будет претендовать на то, что явля¬ется единственным, кто обладает привилегией сознания и не станет навязывать своего мнения другим. В этом отношении Устав Общества очень строг. Он старается следовать мудрости древней буддий¬ской аксиомы — «Почитай свою религию и не клеве¬щи на другие» — эхом отозвавшейся в наше время в «Декларации Принципов» Брахмо Самадж, благородно утверждающей, что «нельзя клеветать, осмеивать или ненавидеть ни одну религию». Пункт VI пересмотренного Устава Теософского Общества, недавно одобренного Генеральным Советом в Бомбее, гласит: «Никто из руководителей Общества не имеет права выражать (словом или действием) враж-дебности или предпочтения какой-либо секции (сектант¬скому подразделению или группе в составе Общества) по сравнению с другими. Ко всем следует относиться как к равноправным объектам заботы Общества. Все имеют равное право на то, чтобы представить свои религиозные убеждения на суд беспристрастного мира». Члены Общества, в индивидуальном порядке, иногда могут, в целях защиты, нарушать этот Устав — но выступая как руководители, они должны быть корректны; и Устав во время собраний соблюдается строго. Ибо теософия в своем абстрактном смысле стоит превыше всех религий — теософия, которую ни одна из них не может вместить, но которая легко вмещает их все.
В заключение можем добавить, что, придерживаясь более широких и гораздо более универсальных взглядов, чем все существующие чисто научные Общества, Теософское Общество обладает верой — плюс наукой — в любую возможность, а так же непреклонной волей постигать те неизученные сферы духа, которые, как заявляет точная наука, ее представители вовсе не обязаны исследовать. Кроме то¬го, у него есть одно преимущество перед всеми другими религиями: оно не делает никакого различия между язычником, иудеем или христианином. Именно в духе этого равенства и было учреждено наше Общество как Всемирное Братство.
«Кто такие теософы?»
* * *
Какие бы расхождения ни обнаруживались в различных изложениях эзотерического учения, поскольку в каждую эпоху оно приобретало новое одеяние, отличное от предыдущего и по цвету, и по фактуре, все же в каждом из них мы находим полнейшее согласие по одному вопросу — о дороге к духовному развитию. Единственное незыблемое правило было обязательно для неофита всегда, как и сейчас, — полное подчинение низшей природы высшей. От Вед и Упанишад до недавно опубликованного «Света на Пути», просмотрев священные книги всех рас и культов, мы находим лишь один-единственный путь — трудный, болезненный, мучительный, благодаря которому человек может обрести истинно духовное понимание. И как же может быть иначе, если все религии и все философии являются лишь вариантами первого учения Единой Мудрости, сообщенного людям Планетарным Духом в начале цикла?
* * *
Филантропических, политических и религиозных организаций у нас великое множество. Клубы, кон¬грессы, ассоциации, союзы, обители и общества, каж¬дое из которых отстаивает интересы определенной группы людей или нации, определенной науки или искусства или же служит бастионом против того или иного зла, появляются на свет ежедневно, порождаемые партийным или сектантским духом. Но какое из этих обществ можно назвать полностью универсальным — благотворным для всех и никому не наносящим ущерба? Которое из них в полной мере отвечает благородному предписанию буддий¬ских Архатов и самого царя Ашоки? «Когда сажаешь деревья вдоль дорог, пусть их тень защищает одинаково и добрых, и дурных. Когда строишь постоялый двор, пусть его двери будут открыты для людей всех религий, даже если их вера противна твоей собст¬вен¬ной, — и как для друзей твоих, так и для врагов». Ни одно, говорим мы, ни одно общество не выполняет в полной мере эту заповедь, кроме нашей, несектантской и бескорыстной, организации — един¬ственной, не преследующей никаких узкопартийных целей и открытой для всех людей — хороших и плохих, благородных и плебеев, простаков и мудрецов, коих она одинаково называет «братьями», независимо от их религии, расы, цвета кожи и общественного положения.
И сейчас мы говорим им всем: коль скоро «Нет религии выше Истины», и нет божества более великого, чем она, и нет миссии выше самопожертвования, а времени для действий нам отведено немного, то почему бы каждому из вас не подтолкнуть хоть немного плечом тяжелую колесницу Общества, чтобы помочь ему благополучно перебраться через безд¬ну материи на безопасную сторону?
«Почему “Вахан”?»
* * *
Я повторяю: только теософия (если ее правильно понять) может спасти мир от отчаяния, повторно осуществив ту социальную и религиозную реформу, которую произвел в свое время Гаутама Будда. Это будет мирная реформа, без единой капли проли¬той крови, потому что каждый сможет сохранить веру своих предков, если пожелает, достаточно будет избавиться от тех паразитических растений, сотворенных человеком, которые опутали все существующие в мире религии и культы. Достаточно признать самую суть, которая едина для всех религий, а именно дух, дающий жизнь человеку, в котором он пребывает, и делающий его бессмертным. Пусть каждый человек, склонный к добру, найдет свой идеал — путеводную звезду, на свет которой он сможет идти. И пусть он идет, не сворачивая с избранного пути, и тогда вряд ли что-то сможет помешать ему достичь «маяка» жизни — Истины. И не важно, где он будет искать и найдет эту Истину — на дне колодца или на дне колыбели.
«Путеводный свет Неведомого»
* * *
Посмотри вокруг, читатель, перечитай рассказы всемирно известных путешественников, вспомни изре¬чения литературных мыслителей, научные и статис¬тические данные. Нарисуй образ современной науки, политики, религии — пусть вся панорама совре-менной жизни предстанет перед твоим мысленным взором. Вспомни об обычаях и традициях каждой культурной расы или народа, живущих под солн¬цем. Подумай о деяниях и моральных установ¬лениях народов в цивилизованных центрах Европы, Америки, и даже далеко на Востоке, и в колониях, куда белый человек уже успел принести «блага» так называемой цивилизации.
А теперь, окинув взглядом все это, повремени и подумай, а затем назови, если сможешь, то благо¬словенное Эльдорадо, то исключительное место на нашей планете, где Истина была бы почетным гостем, а ложь и притворство — неприкаянными изгоя¬ми. Не сможешь. И никто не сможет, если, конечно, не захочет внести свою лепту в огромное море лжи, затопившее ныне все области национальной и общественной жизни.
Но не только в политике привычки и эгоизм сговорились называть притворство и ложь добродетелью и вознаграждать общественным признанием тех, кто лучше всех умеет врать. Жизнь каждого общественного класса основана на лжи и просто рассыпалась бы без нее. Культурным, бого- и законо-боязненным аристократам запретный плод так же мил, как и плебеям, и это вынуждает их лгать с утра и до вечера, дабы скрыть то, что они сами предпочитают называть «маленькими грешками», тогда как Истина требует называть это грубой безнравственностью. Жизнь среднего класса общества тоже насквозь прони¬зана фальшивыми улыбками, фальшивыми разговорами и взаимным вероломством. Для большинства религия уже давно стала тончайшим покрывалом мишуры, наброшенным на труп духовной веры. Хозяин идет в церковь, чтобы обмануть своих слуг; голодный викарий, проповедуя то, во что уже не верит сам, обманывает своего епископа, а епископ — своего Бога. Ежедневные газеты, политические и общественные, вполне могли бы сделать своим девизом бессмертный вопрос Жоржа Дандена: «Lequel de nous deux trompe-t-on ici?» Даже наука, некогда служив¬шая спасению Истины, уже перестала быть храмом голого Факта. Почти все нынешние ученые заинтересованы лишь в том, чтобы навязать своим коллегам и широкой публике собственные идеи и пристрастия — какие-нибудь новомодные теории, призванные содействовать прежде всего прославлению и росту авторитета своих авторов…
Таково реальное положение вещей на 1888 год н.э. И при этом некоторые газеты критикуют нас за то, что мы рассматриваем этот год в чересчур мрачных тонах!
…Подводя итог нашему рассуждению об абсолютной и относительной истине, мы можем лишь повторить сказанное ранее. Оставаясь на земле — в стороне от высокодуховного состояния разума, в ко¬тором Человек соединяется со Вселенским Разумом, — он вынужден довольствоваться исключительно относительной истиной, или истинами, воспринимая их из какой-либо философской или религиозной системы. Даже если бы богиня, пребывающая на дне колодца, смогла вырваться из своего плена, все равно ей не удалось бы дать человеку больше, чем он в состоянии воспринять.
Однако ничто не мешает человеку сидеть у края этого колодца, имя которому — Знание, и всматриваться в его темные воды, надеясь, что ему удастся разглядеть в их глубине отражение прекрасного лица Истины. Но, как верно подметил Рихтер , это занятие таит в себе определенную опасность. Если пристально всматриваться в изучаемый объ¬ект, доля истины может иногда отразиться в нем, как в зеркале, вознаграждая тем самым пытливого исследователя за его упорство. Но вот что добавляет к этому немецкий мыслитель: «Я слышал, что некоторым философам, которые искали Истину, чтобы воздать ей хвалу, являлось на поверхности вод не ее, а их собственное отражение; и вместо Истины они начинали восхвалять себя».
Чтобы избежать этой напасти, преследующей каж¬дого основателя новой религиозной или философ¬ской школы, редакторы журнала [«Lucifer»] всяче¬ски стараются преподносить читателю не только те исти¬ны, которые отражены в их собственных редактор¬ских мозгах. Они предлагают публике широкий выбор, не желая впадать в фанатизм и нетерпимость — верные признаки сектантства. Но, при всей нашей демократичности, наши оппоненты не могут рассчитывать на то, что им удастся увидеть собственные лица отраженными в чистых водах «Lucifer», не снабженными при этом никакими комментариями либо справедливой критикой тех черт их внешности, которые представляются малопривлекательными теософскому взгляду.
И все же наш журнал остается массовым изданием и потому рассматривает философские ис¬тины в исключительно интеллектуальном аспекте. Что же касается духовных (кто-то может сказать — религиозных) убеждений, то ни один теософ не должен их принижать вынесением на суд публики, но, напротив, должен хранить и укрывать их в сокровенном святилище собственной души. Никогда не следует спешить с публичным провозглашением этих убеждений и учений, дабы они не подверглись осквернению в руках равнодушных и критиков. Не следует также публиковать их в форме нового «писания», но только выносить в виде отдельных гипотез на обсуждение мыслящей части публики. Когда теософские истины превосходят определенный рубеж мышления, им лучше оставаться скрытыми от широкой публики, ибо «свидетельство о вещах невидимых» является подлинным свидетельством только для тех, кто способен видеть, слышать и чувствовать эти вещи. А потому его не следует выносить за пределы «Святая Святых» храма имперсонального божественного Эго, или бессмертной Сущности. Ибо если за пределами последней любой, даже самый достоверный факт может быть, как мы уже говорили, только отно¬сительной истиной, то луч абсолютной истины может отразиться лишь в чистом зеркале своего собственного пламени — нашего наивысшего духовного сознания. И
