время последнего, наивысшего испытания (см. Иоан., II, 19). К тому же эзотерическую доктрину иногда именовали «Храмом», а массовую экзотерическую религию — «городом». Построить храм означало основать эзотерическую школу, а под «строительством города» подразумевалось создание массового культа. Таким образом, истинные «масоны» нижнего Храма, или подземелья, священного места инициации, остались единственными выжившими хранителями настоящих масонских секретов, ныне утраченных для мира. Но мы не имеем ничего против того, чтобы современное Братство масонов именовало себя «Строителями верхнего Храма», ибо кажущееся превосходство используемого ими эпитета на самом деле так же иллю¬зорно, как и пламя горящего куста Моисея в ложах храмовников.
IX
Неверное истолкование аллегории, известной как нисхождение в Аид, стало источником бесчисленных несчастий. Экзотерическая «сказка» о Геркулесе и Тесее, нисходящих в нижние сферы; о путешествии Орфея, проложившего себе дорогу в эти же сферы своею лирой (Овидий. Метаморфозы, X, 40-48); или о Кришне и, наконец, о Христе, который «сошел во Ад и на третий день восстал из мертвых», — была искажена до неузнаваемости не¬посвященными редакторами языческих обрядов, переделывавшими их в христианские догмы и ритуалы.
В астрономическом плане это сошествие во ад символизирует Солнце, покидающее в момент осен¬него равноденствия высшие звездные сферы. Предполагалось, что в это время Солнце вступает в сражение с демоном Тьмы и последний одер¬живает победу над нашим светилом. После этого якобы наступает временная смерть Солнца, нисходящего на определенный срок в нижние миры. Но мистически здесь имеются в виду посвятительные ритуалы, совершавшиеся в подземельях храма, называемых нижним миром, или преисподней. Вакх, Геракл, Орфей, Асклепий и все прочие «посетители» подземелий нисхо¬дили в преисподнюю, откуда возвращались на третий день, ибо все они были посвящен¬ными и «Строителями нижнего Храма». Слова, произнесенные Гермесом в адрес Прометея, при¬кованного к опален¬ным солнцем скалам Кавказа, иначе говоря, привязанного собственным невежеством к своему физическому телу и терзаемого стервятниками страсти, предназначены для каждого неофита, каждого Хрестоса, проходящего испытание. «Не надейся, что муки твои окончатся, пока не придет [какой-нибудь] бог, который согласится принять на себя твои страдания и снизойти в темный Аид и мрачные глубины, окружающие тартар» (Эсхил. Прометей Прикованный, 1026-1029). Это значит, что, пока Прометей (или человек) не найдет «Бога», или Иерофанта (Посвятителя), который добровольно снизойдет в подземелья посвящения и обойдет вместе с ним вокруг тартара, стервятник страсти не перестанет терзать его внутренности .
Эсхил, как связанный обетами посвященный, не мог сказать большего, но менее набожный (или более решительный) Аристофан отважился открыть тайну тем, кто еще не окончательно ослеплен предрас¬судками, в своей бессмертной сатире на нисхож¬дение Геракла в Преисподнюю («Лягушки», 340-343). Там мы видим хор «блаженных» (посвященных), Елисейские Поля, прибытие Бахуса (бога Иерофанта) вместе с Гераклом, торжественную встречу с факелами, символы новой Жизни и Вознесения из тьмы человеческого невежества к свету духовного знания — вечной Жизни. В каждом слове этой талантливой сатиры угадывается скрытый смысл, зашифрованный поэтом:
Восстань, уж факелы горят… и ты идешь,
Иаххе, в руке их сжав и ими потрясая,
Звезда взошедшая ночного ритуала.
Все окончательные посвящения всегда происхо¬дили ночью. Следовательно, если в древности говорили о ком-то, кому доводилось спускаться в Аид, значит, речь шла о полностью Посвященном. Тем же, кому это утверждение покажется бездоказательным, я могу предложить ответить на один вопрос. Если не на основе вышеизложенной гипотезы, то как еще они могут объяснить смысл нижеследующей фразы из шестой книги «Энеиды» Вергилия? Что еще мог иметь в виду поэт, говоря о старом Анхизе, который, пребывая в Елисейских Полях, советует Энею, своему сыну, отправиться в Италию… чтобы сражаться в Лациуме с народом грубым и варварским, но перед этим «спуститься в Аид» (то есть пройти посвящение).
Благожелательные церковники, по любому поводу посылающие нас в тартар и в нижние сферы, даже не подозревают, какое благопожелание для нас заключают в себе их угрозы и какой святостью должен обладать человек, чтобы быть допущенным в это священное место.
Мистерии существовали не только у язычников. Беллармин (De Eccl. Triumph., lib. 3, cap. 17) сообщает, что ранние христиане, следуя примеру язы¬ческих церемоний, установили у себя традицию собирать-ся по ночам в церквях перед своими праздниками и устраивать ночные бодрствования, или «радения». Поначалу эти церемонии проводились с назидательным целомудрием и достохвальной святостью. Но очень скоро эти «собрания» оказались сопря¬женными с такими моральными злоупотреблениями, что епископы сочли необходимым запретить их. Можно назвать десятки сочинений, в которых говорится о безнравственности языческих рели¬гиозных празднеств. Часто цитируется «De Le¬gibus» (II, xv, 37) Цицерона, где он говорит о Диагонде, фиванце, который не нашел иного способа прекратить эти беспорядки во время церемоний, кроме как совсем запретить мистерии. Однако если мы сравним освященные авторитетом столетий и гораздо более древние, чем наша христианская эра, языческие мистерии с христианскими агапэ и прочими ритуалами новой религии, едва родившейся на свет, но уже утверждающей, будто она обладает гораздо большим очистительным влиянием на своих обращенных, то нам останется только пожалеть о ментальной слепоте поборников последней и про¬цитировать для их же блага двустишие Роскоммона , в котором он спрашивает:
Если все так хорошо было поначалу,
Почему же ты пришел к жалкому финалу?
X
Первоначальное христианство, будучи порождением первоначального масонства, тоже имело свою организацию, тайные слова и степени посвящения. «Масонство» — очень древнее явление, хотя сам термин вошел в обиход сравнительно поздно, даже в первые века нашей эры его еще не было. Павел называл себя «мудрым строителем» и действительно был таковым. Древние масоны называли себя различными именами. Большинство александрийских эклектиков, теософов Аммония Саккаса и впоследствии неоплатоников на самом деле были масонами. Все они были связаны обетом молчания, считали себя Братством и имели собственные отличительные знаки. В ряды эклектиков или филалетов входили наиболее ученые и просвещенные люди того времени и даже несколько венценосных особ. Автор «Эклектической философии» говорит:
Их учения разделяли и язычники, и христиане, в Азии и в Европе, так что некоторое время казалось, что все идет к окончательному слиянию религиозных ве¬рований. Императоры Александр Север и Юлиан признавали их. Однако их преобладающее влияние на форми¬рование религиозных идей вызвало зависть александрийских христиан… Школа перебралась в Афины и в конце концов была закрыта императором Юстинианом. Ее последователи эмигрировали в Персию , где приобрели множество учеников.
Возможно, читателю покажутся интересными некоторые дополнительные детали. Мы знаем, что Элевсинские мистерии существовали дольше остальных. И если тайные культы малых богов, таких, как куреты, дактили, Адонис или кабиры и даже божества Древнего Египта, были полностью уничто¬жены жестокой и мстительной рукою бессердечного Феодосия , то расправиться с Элевсинскими ми¬стериями было не так просто. Они действительно были религией человечества и сияли если и не светом своей первозданной чистоты, то, во всяком случае, блеском всего своего древнего великолепия. Потребовалось несколько столетий для их ликвидации, так что окончательно запрещены они были только в 396 го¬ду нашей эры. Именно тогда «Строители верхнего, или городского, Храма» вышли на авансцену и энергично принялись обучать своим собственным ритуалам и специфическим догматам нарождаю¬щуюся и потому агрессивную и погрязшую в междоусобных склоках церковь. Тройной Sanctus римско-католической мессы есть тройственное S.S.S. ранних масонов, ставшее ныне префиксом в их документах и во «всех письменных ba¬lustre, как заглавная буква в слове Salutem, здо¬ровье», — следуя лукавому объяснению ученого масона. «Это троекратное масонское приветствие является наиболее древним из всех, используемых ими» (Рагон).
XI
Однако этим их влияние на христианскую ре¬лигию не исчерпывается. Во время Элевсинских мисте¬рий вино олицетворяло Бахуса и Цереру, точнее — вино и хлеб, или зерно . Церера, или Деметра, была женским производительным принципом Земли, супругой отца Эфира, или Зевса, а Бахус, сын Зевса-Юпитера, был ее, Земли, проявленным отцом: иными словами, Церера и Бахус были персонификациями Субстанции и Духа, двумя животворящими принципами в Природе и на Земле. Иерофант-Посвятитель символически являлся для претендента перед его последним мистическим откровением хлебом и вином, которые претендент должен был есть и пить в знак того, что дух должен оживить материю, то есть божественная мудрость Высшей Сущности долж¬на войти в его внутреннюю Сущность, или Душу, благодаря тому, что будет дано ему в откровении.
Этот ритуал был воспринят христианской церковью. Иерофант, которого именовали «Отцом», пе¬решел теперь со всеми атрибутами — минус знание — в «отца-священника», отправляющего ныне все то же причастие. Сам Иисус называл себя лозой, а своего «Отца» — земледельцем, а его наказ во время по¬следней Вечери свидетельствует о совершенном знании им символического значения (см. ни¬же, при-мечание) хлеба и вина и отождествляет его с древни¬ми логосами. «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную» [Иоан., VI, 54]. «Какие странные слова», — добавляет тот же автор [Иоан., VI, 60]. «Слова [remata, или тайные высказывания], которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» [Иоан., VI, 63]. Так оно и есть; потому что «дух животворит». Более того, remata Иисуса являются подлинными тайными высказываниями Посвященного.
Однако между этим благородным ритуалом, древним, как сама символика, и его позднейшей антропоморфной интерпретацией, ныне известной как пресуществление, пролегла огромная пропасть церковной софистики. Не кажется ли вам, что Его обличение: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения» (но даже и теперь не позволяете открывать людям тайны гнозиса) — звучит сейчас во сто крат более злободневно, нежели в Его времена? Более того, в этот гнозис вы «сами не во¬шли и входящим воспрепятствовали», и до сих пор продолжае¬те препятствовать [Лук., XI, 52]. И это обвинение справедливо не только в отношении современного жречества. Ма¬соны — последователи или, по крайней мере, преемни¬ки «Строителей верх-него Храма» мистерий, казалось бы, должны лучше других разбираться в подобных вещах, но и они отвечают на¬смешками или презрением даже своим собратьям, если они напоминают им об истинном происхождении их движения. Некоторые крупнейшие современные ученые и кабба¬листы, являющиеся по совместительству масонами, — мы не станем называть их имена — встретили более чем холодный прием со стороны своих братьев. Это старая, очень старая история. Даже Рагон, превосходящий ученостью всех масонов на¬шего столетия, сокрушается по этому поводу, выражая свое сожаление в следующих словах:
Все древние источники свидетельствуют о том, что посвящения в те времена сопровождались впечатляющим церемониалом и снискали себе вечную славу свои¬ми великими истинами и знаниями, которые они распростра¬няли. И все-таки некоторые современные ма¬соны, как пра¬вило, не отличающиеся высокой образованностью, спешат объявить шарлатанами всех тех, кто справед¬ливо напоминает им об этих древних церемониях и пытается объ¬яснить их значение! [Cours philosophique et interpretatif des initiations anciennes et modernes, p. 87, note 2 (Paris, 1841).]
XII
Vanitas vanitatum! Ничто не ново под луной. И
