Observer»). Иначе он никогда бы не опубликовал такое ужасное оскорбление, брошенное каждой женщине, жене или матери. Заканчивая с диагнозом Толстого, мы может теперь перейти к лекарству Гранта Аллена.
Но даже м-р Квилтер, публикуя эти научные излияния, торопится уклонится от того, чтобы его мнение отождествили с представлениями, выраженными в этой статье. Еще более прискорбно то, что эта публикация вообще увидела свет. Однако, поскольку это произошло, то надо сказать, что это скорее некое эссе о проблеме «отцовства и материнства», чем о проблеме пола; в высшей степени филантропическая статья, которая заменяет «значительно более важное и существенное представление о здоровье и благополучии детей, которые должны родиться», точкой зрения «о личном комфорте двух взрослых, включенных» в брачные отношения. Если назвать эту проблему века «сексуальной проблемой» — это будет одной ошибкой; «проблемой брака» — это другая ошибка, хотя «большинство людей и называют ее так с удивительным легкомыслием». Поэтому, чтобы избежать последнего, м-р Гранд Аллен… «назвал бы ее скорее проблемой ребенка, или, если мы хотим быть настоящими греками, невзирая на Гиртона, — проблемой педопоэтики». После этого выпада против Гиртона, он делает еще один по отношению к Акту лорда Кэмпбелла, запрещающему публичное обсуждение некоторых чересчур декольтированных вопросов; после чего автор нападает в третий раз на женщин в целом. По сути дела, его мнение о слабом поле много хуже, чем у Позднышева в «Крейцеровой сонате», так как он отрицает наличие в них даже среднего интеллекта мужчины. Ибо то, в чем он нуждается, — это «мнения мужчин, которые много думали по этому вопросу, и мнения женщин (если у них они есть), которые хоть немножко думали». Поскольку главной заботой автора является «формирование будущей британской нации», и его главный противник — это высшее образование для женщин, «неудачный продукт оксфордской местной экзаменационной системы», он наносит четвертый и пятый удары, столь же злобные, как и остальные, по «мистеру Подснапу и миссис Гранди» за их ханжество, и по «университетским» дамам. Далее, вот в чем он выражает сомнение: …Вместо того, чтобы пойти на тот риск, что некий чувствительный молодой человек покраснеет на несколько мгновений, мы должны позволить, чтобы процесс самопроизвольного заселения мира наследственными идиотами, наследственными пьяницами, больными с унаследованным туберкулезом и болезнями, наследственными бедняками, продолжался и далее без всяких изменений, и не подвергался бы никакой критике отныне и во веки веков. Пусть бедствие порождает бедствие, преступление — преступление: но никогда, ни на одно мгновение нельзя допустить, чтобы в чистом уме стыдливой английской девушки возникла мысль о том, что для нее вообще существует какая-либо обязанность реализовать себя в этой жизни в качестве женщины, кроме как потворствуя романтической и сентиментальной привязанности к первым же черным усам или первой же клиновидной бородке, с обладателем которой ей случилось повстречаться… Такая слабость лишь к одним «черным усам» ничего не даст. Автор «благородно» и «возвышенно» призывает «стыдливую английскую девушку» знать это и быть готовой к тому, чтобы стать счастливой и гордой матерью на благо государства, при помощи нескольких «черных» и прекрасных усов подряд, как мы увидим дальше, если только они отличаются красотой и здоровьем. Отсюда и его выступление против «высшего образования», которое ослабляет женщин. Ибо — …вопрос заключается в том, будет ли существующая ныне система предоставлять нам матерей, способных создать умственно и физически здоровых детей, или нет? Если нет, то тогда она неизбежно и неминуемо потерпит неудачу. Никакая из когда-либо говоривших по-гречески Мон Кайрод и Оливий Скейнер не могла бороться против силы естественного отбора. Выживание наиболее приспособленного сильнее всего того, что вместе предлагают мисс Поцелуй, и мисс Леденец, и мисс Элен Кожаный-Саквояж, и администрация Girl’s Public Day School Company, Limited. Раса, которая позволяет своим женщинам не исполнять своих материнских функций, опуститься в глубочайшую бездну забвения, хотя все ее девушки и будут наслаждаться логарифмами, курить русские сигареты и исполнять трагедии Эсхила в прекрасных и архаических хитонах. Раса, которая заботится о сохранении здоровья своих беременных матерей, сможет пройти долгий путь, хотя никто из ее девушек не мог бы прочитать ни строчки из Лукиана и не мог бы похвастаться ничем, кроме правильно развитых и уравновешенных ума и тела.
Заканчивая свое entree en matier, он показывает нам дальнейшее направление своего движения, хотя и предупреждает, что может сказать в этой статье очень немного, и лишь «приблизиться по боковой улочке к небольшому укреплению крепости, которую будут штурмовать». Мы увидим теперь, что это за «крепость», и по «боковой» маленькой «улочке» оценим ее общие размеры. М-р Г. Аллен, ставя диагноз тому, что по его мнению является величайшим современным злом, отвечает теперь на свои собственные вопросы. И вот что он предлагает для получения здоровых детей от здоровых — потому что незамужних — матерей, которым он советует избирать для каждого нового ребенка свежего и тщательно подобранного отца. Смотрите сами, это то — …что м-р Галтон называет «евгеникой» — так сказать, систематическими попытками усовершенствования расы при помощи преднамеренной селекции наилучших из возможных производителей и их соединения с целью произведения потомства с наилучшими матерями. [Другой подход] оставляет размножение человеческой расы целиком на волю случая, и его результатом слишком часто является сохранение навсегда болезней, безумия, истерии, глупости, и других врожденных форм слабостей или пороков тела и ума. На самом деле, чтобы понять, сколь глупа наша практика воспроизводства человеческой расы, следует только сравнить ее с методом, который мы применяем для воспроизводства других животных, чистота крови которых, их сила и высокое качество стали столь важными для нас. У нас есть прекрасные производители своего рода, будь то жеребец, бык или ищейка, и мы хотим сохранить навсегда их лучшие и наиболее полезные качества в их соответствующих потомках. Что же мы должны делать с ним? Должны ли мы связывать его на всю жизнь с одной производительницей и довольствоваться такими жеребцами, или телятами, или щенками, которые сможет предоставить нам случай? Вовсе нет. Мы не столь глупы. Мы свободно испытываем его повсюду, на всем широком поле выбора, и пытаемся скрестить его собственные хорошие качества с хорошими качествами различных качественных кобыл и телок, чтобы создать породы с иными, смешанными ценными свойствами, некоторые из которых в конце концов окажутся более важными, чем остальные. Таким образом мы приобретаем преимущества разнообразного смешения кровей и не растрачиваем все прекрасные характеристики нашего производителя на одну только систему характерных свойств одной-единственной производительницы, систему, которая может доказать, а может и не доказать, в конце концов, ценные свойства своей отдельно взятой натуры. Говорит ли здесь ученый теоретик о мужчинах и женщинах, или он обсуждает животных, или же род человеческий и разные виды животных столь тесно связаны друг с другом в его научном воображении, что невозможно провести между ними разделительную линию? Это выглядит именно так, судя по тому, как невозмутимо и легко он смешивает животных производителей и производительниц с мужчинами и женщинами, помещает их на один и тот же уровень и предлагает «разнообразные смешения кровей». Мы с готовностью отдаем ему его «производителей», так как, в ожидании такого научного предложения, мужчины уже сделали самих себя животными, начиная со давних времен зари цивилизации. Они даже весьма преуспели в этом, поскольку, связывая своих «производительниц» лишь с одним-единственным «производителем» под угрозой закона и общественного остракизма, они сохранили для самих себя все привилегии этого, и закона и миссис Гранди, и имеют столь широкий выбор «производительниц» для каждого отдельного «производителя», насколько могли бы позволить их средства. Но мы протестуем против такого же рода предложения к женщинам стать nolens volens «качественными кобылами или телками». Мы еще не можем сказать, что даже наша современная беспринципная мораль публично одобрила бы или предоставила бы м-ру Аллену ту «свободу в проведении такого разнообразия экспериментов», к которой он стремится, без которой, согласно его словам, совершенно «невозможно получение лучших результатов для блага человечества». Было бы правильнее сказать — животного человечества, хотя он и объясняет, что это «не просто вопрос получения призовых овец и тучных быков, но проблема рождения высших, прекраснейших, чистейших, сильнейших, наиболее здоровых, подготовленных и нравственно безупречных граждан». Мы удивлены, что автор не добавил к этим хвалебным эпитетам еще два, а именно, «самых почтительных сыновей» и мужчин, «гордых своими добродетельными матерями». Последние не были названы мистером Грантом Алленом вероятно потому, что он был предупрежден в этом вопросе «Господом Богом» из книги Осии (I. 2), который определяет тот класс женщин, из которого пророк обязан взять себе жену.
В журнале, редактор которого защищал и поддерживал сакральность брака перед лицом автора «Крейцеровой сонаты», предваряя «Веру» графа Толстого панегириком мисс Теннант, «Невеста на сезон», — включение «Девушки будущего» является очевидной пощечиной самой идее брака. Кроме того, идея м-ра Г. Аллена вовсе не нова. Она столь же стара, как Платон, и столь же современна, как Огюст Конт и «Община Онеиды» в Соединенных Штатах Америки. И, поскольку ни греческий философ, ни французский позитивист никогда не приближались к автору в его бесстыдном и циничном натурализме, — ни в пятой книге «Республики», ни в том, что касается «женщины будущего» в «Катехизисе религии позитивизма», — мы приходим к следующему заключению. Так как само название «женщина будущего» у Конта есть прототип «девушки будущего» м-ра Г. Аллена, то ежедневные ритуалы «мистических совокуплений», совершаемые в «Общине Онеиды», должны быть скопированы нашим автором и опубликованы им, и лишь приправлены еще более грубым материализмом и натурализмом. Платон предлагал не более чем метод развития человеческой расы при помощи тщательного удаления нездоровых и дефектных детей, и при помощи совокупления лучших представителей обоих полов; его удовлетворяли «прекрасные характеристики» «одного производителя» и «одной производительницы», и он приходил в ужас от идеи о «преимуществах разнообразного смешения кровей». С другой стороны, верховный жрец позитивизма, полагая, что женщина будущего «должна перестать быть самкой» и, «подчиняясь искусственному оплодотворению», таким образом станет «незамужней Девственной Матерью», — проповедует лишь своего рода безумный мистицизм. Но не таков м-р Грант Аллен. Его высший идеал — сделать из женщины обыкновенную племенную кобылу. Он предлагает ей до конца последовать за …божественным импульсом момента, который является голосом Природы внутри нас, побуждающим нас здесь и сейчас (но не на всю жизнь) соединиться с предопределенным и соответствующим дополнением к нашему существу,- и добавляет: Если в человеке есть что-то священное и божественное, то это, безусловно, внутреннее побуждение, которое однажды говорит ему, что среди многих тысяч именно эта женщина и
