ангелам самим
Не поднять меня крылами,
Не вскружить меня хвалами,
Не пронзить меня Дарами
И Причастием своим!
У меня в померкшей келье —
Два меча.
У меня над ложем – знаки
Черных дней.
И струит мое веселье
Два луча.
То горят и дремлют маки
Злых очей.
8 января 1907
И ОПЯТЬ СНЕГА
Замели следы…
Над пустыней снежных мест
Дремлют две звезды.
И поют, поют рога.
Над парами злой воды
Между небом и землей
Веселится смерть.
И за тучей снеговой
Задремали корабли —
Опрокинутые в твердь
Станы снежных мачт.
И в полях гуляет смерть —
Снеговой трубач…
Заметает твердь…
И бежит от снежных мест…
С беззакатных звезд…
8 января 1907
ГОЛОСА
(Двое проносятся в сфере метелей)
Он
Нет исхода вьюгам певучим!
Нет заката очам твоим звездным!
Рукою, подъятой к тучам,
Ты влечешь меня к безднам!
Она
О, настигай! О, догони!
Померкли дни.
Столетья минут.
Земля остынет.
Луна опрокинет
Свой лик к земле!
Он
Кто жребий мой вынет,
Тот опрокинут
В бездонной мгле!
Она
Оставь тревоги,
Метель в дороге
Тебя застигла.
Ласкают вьюги,
Ты – в лунном круге,
Тебя пронзили снежные иглы!
Он
Горной лавины —
Катится в бездны…
Ты гибели рада,
Дева пучины
Звездной!
Она
Я укачала
Царей и героев…
Слушай снега!
Из снежного зала,
Из надзвездных покоев
Поют боевые рога!
Он
Меч мой железный
Утонул в серебряной вьюге…
Где меч мой? Где меч мой!
Она
Внимай! Внимай! Я – ветер встречный!
Мы – в лунном круге!
Мы – в бездне звездной!
Он
Прости, отчизна!
Отвори мне застывшие руки!
Она
Слушай, слушай трубные звуки!
Кто молод, —
Расстанься с дольнею жизнью!
Он
Прости! Прости!
Остыло сердце!
Где ты, солнце?
8 января 1907
В СНЕГАХ
И я затянут
Лентой млечной!
Тобой обманут,
О, Вечность!
Подо мной растянут
В дали бесконечной
Темница мира!
Узкая лира,
Звезда богини,
Снежно стонет
Мне.
И корабль закатный
Тонет
В нежно-синей
Глубине.
9 января 1907
МАСКИ
ПОД МАСКАМИ
А под маской было звездно.
Улыбалась чья-то повесть,
Короталась тихо ночь.
И задумчивая совесть,
Тихо плавая над бездной,
И в руках, когда-то строгих,
Был бокал стеклянных влаг.
Ночь сходила на чертоги,
Замедляя шаг.
И позвякивали миги,
И дразнил зеленый зайчик
В догоревшем хрустале.
А в шкапу дремали книги.
Там – к резной старинной дверце
На одном крыле.
9 января 1907
БЛЕДНЫЕ СКАЗАНЬЯ
– Посмотри, подруга, эльф твой
Улетел!
– Посмотри, как быстролетны
Времена!
Так смеется маска маске,
Злая маска, к маске скромной
Обратясь:
– Посмотри, как темный рыцарь
Скажет сказки третьей маске…
Заплетает вязь.
Тихо шепчет маска маске,
Злая маска – маске скромной…
Третья – смущена…
И еще темней – на темной
Завесе окна
Темный рыцарь – только мнится…
И стрельчатые ресницы
Снится маске, снится рыцарь…
– Темный рыцарь, улыбнись…
Он рассказывает сказки,
Опершись на меч.
И она внимает в маске.
Отдаленных встреч…
Как горит ее румянец!
Странен профиль темных плеч!
Отдаленных встреч.
И на завесе оконной
Золотится
Луч, протянутый от сердца, —
И потерянный, влюбленный
Не умеет прицепиться
Улетевший с книжной дверцы
Амур.
9 января 1907
В длинной сказке
Тайно кроясь,
Бьет условный час.
В темной маске
Ярких глаз.
Нет печальней покрывала,
Тоньше стана нет…
– Вы любезней, чем я знала,
– Вы не знаете по-русски,
Госпожа моя…
На плече за тканью тусклой,
На конце ботинки узкой
Дремлет тихая змея.
9 января 1907
В УГЛУ ДИВАНА
Но в камине дозвенели
Угольки.
За окошком догорели
Огоньки.
И на вьюжном море тонут
Корабли.
И над южным морем стонут
Журавли.
Верь мне, в этом мире солнца
Больше нет.
Верь лишь мне, ночное сердце,
Я – поэт!
Я какие хочешь сказки
Расскажу,
И какие хочешь маски
Приведу.
И пройдут любые тени
При огне,
Странных очерки видений
На стене.
И любой колени склонит
Пред тобой…
9 января 1907
ТЕНИ НА СТЕНЕ
Вот прошел король с зубчатым
Пляшущим венцом.
Шут прошел в плаще крылатом
С круглым бубенцом.
Дамы с шлейфами, пажами,
В розовых тенях.
Рыцарь с темными цепями
На стальных руках.
Ах, к походке вашей, рыцарь,
Шел бы длинный меч!
Под забралом вашим, рыцарь,
Ваш украсил шлем!
Вы пришли зачем?
К нашим сказкам, милый рыцарь,
Приклоните слух…
Подарил мне друг.
Эти розаны – мне, рыцарь,
Ах, вы сами в сказке рыцарь!
Вам не надо роз…
9 января 1907
НАСМЕШНИЦА
Подвела мне брови красным,
Поглядела и сказала:
«Я не знала:
Темный рыцарь, ты!»
И, смеясь, ушла с другими.
А под сводами ночными
Плыли тени пустоты,
Догорали хрустали.
Тени плыли, колдовали,
Струйки винные дремали,
И вдали
Заливалось утро криком
Петуха…
И летели тройки с гиком…
И она пришла опять
И сказала: «Рыцарь, что ты?
Это – сны твоей дремоты…
Что ты хочешь услыхать?
Ночь глуха.
Петуха».
10 января 1907
ОНИ ЧИТАЮТ СТИХИ
Смотри: я спутал все страницы,
Пока глаза твои цвели.
Большие крылья снежной птицы
Мой ум метелью замели.
Как странны были речи маски!
Понятны ли тебе? – Бог весть!
Ты твердо знаешь: в книгах – сказки,
А в жизни – только проза есть.
Но для меня неразделимы
И застывающие дымы,
И рифм веселых огоньки.
Не будь и ты со мною строгой,
И маской не дразни меня.
И в темной памяти не трогай
Иного – страшного – огня.
10 января 1907
НЕИЗБЕЖНОЕ
Тихо вывела из комнат,
Затворила дверь.
Тихо. Сладко. Он не вспомнит,
Не запомнит, что теперь.
Сладко в очи поглядела
Взором, как стрела.
Слушай, ветер звезды гонит.
Слушай, пасмурные кони
Топчут звездные пределы
И кусают удила…
И под маской – так спокойно
Расцвели глаза.
Неизбежно и спокойно
Взор упал в ее глаза.
13 января 1907
ЗДЕСЬ И ТАМ
Ветер звал и гнал погоню,
Черных масок не догнал…
Были верны наши кони,
Заметал снегами сани,
Коней иглами дразнил,
Строил башни из тумана,
И кружил, и пел в тумане,
И из снежного бурана
Оком темным сторожил.
По бурьянам,
И снопами мчались искры
По туманам, —
Ветер масок не догнал,
И с высот сереброзвездных
Тучу белую сорвал…
И в открытых синих безднах
Обозначились две тени,
Улетающие в дали
Незнакомой стороны…
Странных очерки видений
В черных масках танцовали —
Были влюблены.
13 января 1907
Мы ли – пляшущие тени?
Или мы бросаем тень?
Снов, обманов и видений
Не пойму я, что нас манит,
Не поймешь ты, что со мной,
Чей под маской взор туманит
Сумрак вьюги снеговой?
И твои мне светят очи
Наяву или во сне?
Даже в полдне, даже в дне
Разметались космы ночи…
И твоя ли неизбежность
Совлекла меня с пути!
Хочет вьюгой изойти?
Сердце темное твое,
Возврати мне, маска, душу,
Горе светлое мое!
13 января 1907
ОБРЕЧЕННЫЙ
Тайно сердце просит гибели.
Сердце легкое, скользи…
Вот меня из жизни вывели
Снежным серебром стези…
Как над тою дальней прорубью
Так своею тихой поступью
Ты свела меня сюда.
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
И холодными призорами
Белой смерти предала…
Мне влачиться суждено,
Если сердце хочет гибели,
Тайно просится на дно?
12 января 1907
НЕТ ИСХОДА
Нет исхода из вьюг,
И погибнуть мне весело.
Завела в очарованный круг,
Серебром своих вьюг занавесила…
Тихо смотрит в меня,
Темноокая.
И, колеблемый вьюгами Рока,
Я взвиваюсь, звеня,
Пропадаю в метелях…
И на снежных постелях
Спят цари и герои
Минувшего дня
В среброснежном покое —
О, Твои, Незнакомая, снежные жертвы!
И приветно глядят на меня:
«Восстань из мертвых!»
13 января 1907
СЕРДЦЕ ПРЕДАНО МЕТЕЛИ
Сверкни, последняя игла,
В снегах!
Встань, огнедышащая мгла!
Убей меня, как я убил
Когда-то близких мне!
Я всех забыл, кого любил,
Я сердце вьюгой закрутил,
Я бросил сердце с белых гор,
Оно лежит на дне!
Я сам иду на твой костер!
Сжигай меня!
Пронзай меня,
Иглою снежного огня!
13 января 1907
НА СНЕЖНОМ КОСТРЕ
И взвился костер высокий
Над распятым на кресте.
Равнодушны, снежнооки,
Ходят ночи в высоте.
Молодые ходят ночи,
Сестры – пряхи снежных зим,
И глядят, открывши очи,
Завивают белый дым.
И крылатыми очами
Нежно смотрит высота.
Вейся, легкий, вейся, пламень,
Увивайся вкруг креста!
В снежной маске, рыцарь милый,
В снежной маске ты гори!
Я ль не пела, не любила,
Поцелуев не дарила
От зари и до зари?
Будь и ты моей любовью,
Я была тебе верна.
Я была верна три ночи,
Завивалась и звала,
Я дала глядеть мне в очи,
Крылья легкие дала…
Так гори, и яр и светел,
Я же – легкою рукой
По равнине снеговой.
13 января 1907
ФАИНА (1906—1908)
* * *
Вот явилась. Заслонила
Всех нарядных, всех подруг,
И душа моя вступила
В предназначенный ей круг.
И под знойным снежным стоном
Расцвели черты твои.
Только тройка мчит со звоном
В снежно-белом забытьи.
Ты взмахнула бубенцами,
Увлекла меня в поля…
Душишь черными шелками,
Распахнула соболя…
И о той ли вольной воле
Ветер плачет вдоль реки,
И звенят, и гаснут в поле
Бубенцы, да огоньки?
Пусть мгновенья все обманут,
Канут в пламенный костер!
Как узка твоя рука!
Как за темною вуалью
Мне на миг открылась даль…
Как над белой, снежной далью
Пала темная вуаль…
Декабрь 1906
* * *
Я был смущенный и веселый.
Меня дразнил твой темный шелк,
Раздвинулся – театр умолк.
Живым огнем разъединило
Нас рампы светлое кольцо,
И музыка преобразила
И обожгла твое лицо.
И вот – опять сияют свечи,
Твои блистательные плечи,
Тобою пьяная толпа…
Звезда, ушедшая от мира,
Ты над равниной – вдалеке…
Дрожит серебряная лира
В твоей протянутой руке…
Декабрь 1906
* * *
Н. Н. В.
Я в дольний мир вошла, как в ложу.
Театр взволнованный погас.
И я одна лишь мрак тревожу
Живым огнем крылатых глаз.
Они поют из темной ложи:
«Найди. Люби. Возьми. Умчи».
И все, кто властен и ничтожен,
Опустят предо мной мечи.
И все придут, как волны в море,
Как за грозой идет гроза.
Пылайте, траурные зори,
Мои крылатые глаза!
Взор мой – факел, к высям кинут,
Словно в небо опрокинут
Тонкий стан мой шелком схвачен.
Темный жребий вам назначен,
Люди! Я стройна!
Я – звезда мечтаний нежных,
И в венце метелей снежных
Я плыву, скользя…
В серебре метелей кроясь,
Млечная стезя!
1 января 1907
* * *
Ушла. Но гиацинты ждали,
И день не разбудил окна,
И в легких складках женской шали
Цвела ночная тишина.
В косых лучах вечерней пыли,
Я знаю, ты придешь опять
Благоуханьем нильских лилий
Мне слабость этих рук знакома,
И эта шепчущая речь,
И стройной талии истома,
И матовость покатых плеч.
Но в имени твоем – безмерность,
Таит змеиную неверность
И ночь преданий грозовых.
И, миру дольнему подвластна,
Меж всех – не знаешь ты одна,
Каким раденьям ты причастна,
Какою верой крещена.
Войди, своей не зная воли,
И, добрая, в глаза взгляни,
И темным взором острой боли
Живое сердце полосни.
Вползи ко мне змеей ползучей,
В глухую полночь оглуши,
Устами томными замучай,
Косою черной задуши.
31 марта 1907
* * *
За холмом отзвенели упругие латы,
И копье потерялось во мгле.
Не сияет и шлем – золотой и пернатый —
Всё, что было со мной на земле.
Встанет утро, застанет раскинувшим руки,
Где я в небо ночное смотрел.
Солнцебоги, смеясь, напрягут свои луки,
Обольют меня тучами стрел.
Если близкое утро пророчит мне гибель,
Чую, там, под холмами, на горном изгибе
Лик твой молнийный гневом горит!
Воротясь, ты направишь копье полуночи
Солнцебогу веселому в грудь.
Я увижу в змеиных кудрях твои очи,
Я услышу твой голос: «Забудь».
Надо мною ты в синем своем покрывале,
С исцеляющим жалом – змея…
Мы узнаем с тобою, что прежде знавали,
Под неверным мерцаньем копья!
2 апреля 1907
* * *
Моей матери
Я насадил мой светлый рай
И оградил высоким тыном,
И в синий воздух, в дивный край
Приходит мать за милым сыном.
«Сын, милый, где ты?» – Тишина.
Над частым тыном солнце зреет,
И медленно и верно греет
Долину райского вина.
И бережно обходит мать
Мои сады, мои заветы,
И снова кличет: «Сын мой! Где ты?»,
Цветов стараясь не измять…
Всё тихо. Знает ли она,
Что сердце зреет за оградой?
Что прежней радости не надо
Вкусившим райского вина?
Апрель 1907
* * *
Возле бедного жилья,
По тебе томится ветер,
Черноокая моя!
Ты в каких степях гуляла,
Дожидалась до звезды,
Не дождавшись, обнимала
Прутья ивы у воды?
Разлюбил тебя и бросил,
Знаю – взял, чего хотел,
Бросил, вскинул пару весел,
Уплывая, не запел…
Долго ль песни заунывной
Ты над берегом ждала,
И какой
