мир! Ты вновь со мною!
Иду дышать твоей весною
В твое золотое окно!
Прыгает в окно. Даль, видимая в окне, оказывается нарисованной на бумаге. Бумага лопнула. Арлекин полетел вверх ногами в пустоту. В бумажном разрыве видно одно светлеющее небо. Ночь истекает, копошится утро. На фоне занимающейся зари стоит, чуть колеблемая дорассветным ветром, — Смерть, в длинных белых пеленах, с матовым женственным лицом и с косой на плече. Лезвее серебрится, как опрокинутый месяц, умирающий утром. Все бросились в ужасе в разные стороны. Рыцарь споткнулся на деревянный меч. Дамы разроняли цветы по всей сцене. Маски, неподвижно прижавшиеся, как бы распятые у стен, кажутся куклами из этнографического музея. Любовницы спрятали лица в плащи любовников. Профиль голубой маски тонко вырезывается на утреннем небе. У ног ее испуганная, коленопреклоненная розовая маска прижалась к его руке губами. Как из земли выросший Пьеро медленно идет через всю сцену, простирая руки к Смерти. По мере его приближения черты Ее начинают оживать. Румянец заиграл на матовости щек. Серебряная коса теряется в стелющемся утреннем тумане. На фоне зари, в нише окна, стоит с тихой улыбкой на спокойном лице красивая девушка — Коломбина.
В ту минуту, как Пьеро подходит и хочет коснуться ее руки своей рукой, — между ним и Коломбиной просовывается торжествующая голова автора.
Почтеннейшая публика! Дело мое не проиграно! Права мои восстановлены! Вы видите, что преграды рухнули! Этот господин провалился в окошко! Вам остается быть свидетелями счастливого свиданья двух влюбленных после долгой разлуки! Если они потратили много сил на преодоление препятствий, — то теперь зато они соединяются навек!
Автор хочет соединить руки Коломбины и Пьеро. Но внезапно все декорации взвиваются и улетают вверх. Маски разбегаются. Автор оказывается склоненным над одним только Пьеро, который беспомощно лежит на пустой сцене в белом балахоне своем с красными пуговицами.
Заметив свое положение, автор убегает стремительно.
Пьеро (приподнимается и говорит жалобно и мечтательно)
Куда ты завел? Как угадать?
Ты предал меня коварной судьбе.
Бедняжка Пьеро, довольно лежать,
Пойди, поищи невесту себе.
(Помолчав.)
Ах, как светла — та, что ушла
(Звенящий товарищ ее увел).
Упала она (из картона была).
А я над ней смеяться пришел.
Она лежала ничком и бела.
Ах, наша пляска была весела!
А встать она уж никак не могла.
Она картонной невестой была.
И вот, стою я, бледен лицом,
Но вам надо мной смеяться грешно.
Мне очень грустно. А вам смешно?
Пьеро задумчиво вынул из кармана дудочку и заиграл песню о своем бледном лице, о тяжелой жизни и о невесте своей Коломбине.
1906
Король на площади
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Король — на террасе дворца.
Зодчий — старик в широких и темных одеждах. Чертами лица и сединами напоминает Короля.
Дочь Зодчего — высокая красавица в черных шелках.
Поэт — юноша, руководимый на путях своих Зодчим, влюбленный в его Дочь.
Шут — прихлебатель сцены и представитель здравого смысла. Иногда он прикрывает свое расшитое золотом брюхо священнической рясой.
Влюбленные, Заговорщики, Придворный, Продавщица роз, Рабочие, Франты, Нищие, Лица и Голоса в толпе.
Слухи — маленькие, красные, шныряют в городской пыли.
Городская площадь. Задний план занят белым фасадом дворца с высокой и широкой террасой; на массивном троне — гигантский Король. Корона покрывает зеленые, древние кудри, струящиеся над спокойным лицом, изборожденным глубокими морщинами. Тонкие руки лежат на ручках трона. Вся поза — величавая. В самом низу — у рампы — под высоким парапетом набережной — скамья; к ней с двух сторон спускаются лестницы. Скамья на берегу моря, которое узкой полосой подходит издали, слева огибая мыс с площадью и дворцом, и сливается с оркестром и театром, так что сцена представляет из себя только остров — случайный приют для действующих лиц.
Солнце не взошло еще. Почти в полном мраке Шут, в качестве Пролога, подплывает с моря, привязывает свою лодку у берега, вынимает из нее удочку и узелок и садится на скамью.
Шут
А я — на берегу.
Светила могут не трудиться,
А я вот — не могу.
Но я без них нашел дорогу
И вот, приплыл сюда,
Смягчить вас, господа.
Вот здесь — дворец на темном фоне,
И на террасе — трон.
Король, как видите, в короне,
И стар и удручен.
Кто хочет отдохнуть.
Лишь демократу и собаке
Здесь — чистой публике дорога,
И только на правах Пролога
На ней присел и я.
Передо мной — в оркестре — море,
Волна его темна,
Но если солнце встанет вскоре,
Увижу все до дна.
Мой долг был — только вас понудить
А рыбу в мутных водах у́дить
Шут садится верхом на рампу и закидывает удочку в оркестр. Во время действия его большею частью не видно за боковой занавесью — он появляется только в отдельных сценах.
Ночь борется с утром. Над берегом чуть видны в сумерках двое неизвестных. Первый — в черном — прислонился к белому камню дворца. Другой сидит на берегу. Третьего не видно: он где-то близко, и слышен только его голос — прерывистый и зловещий.
Вот и день забелел.
Тяжко, когда просыпается день.
Голос Третьего
Отчаянья не предавайте. Смерти не предавайте.
Мне нечего предавать, товарищ, я больше ни во что не верю. Но я боюсь за других.
Второй и голос Третьего (вместе)
За нас не бойся.
За вас я не боюсь. Город страшит меня. Все жители сошли с ума. Они строят свое счастье на какой-то сумасшедшей мечте. Они ждут чего-то от кораблей, которые придут сегодня.
Второй (хватаясь за голову)
Боже мой, боже мой! Корабли с моря! Да ведь это безумие! Если они верят в это, значит уж больше не во что верить! — Страшное время!
Смешно говорить: страшное время. Если дать себе волю — всякий сойдет с ума. Найдем в себе силу дожить этот день до конца, чтобы потом — умереть.
Голос Третьего
Он говорит о счастьи. Пойдем одни — жечь и разрушать.
Пусть говорит. Это ничего. Его отчаянье также безмерно.
Молчат.
Ни крова, ни семьи. Негде приклонить голову. Страшно.
Чего бояться тому, кому ничего не жаль?
Утренних сумерек. Смертной тоски.
Голос Третьего
Страшно. Жалко.
Голос Третьего
Умирай, если жалко.
Молчат. Медленно светает.
Скажи мне, товарищ, ведь и ты когда-то верил в добродетель?
Вот тебе моя рука. И я искал благополучия. И я любил уюты, где пахнет духами, где женщина ставит на стол хлеб и цветы.
Ты любил детей?
Оставим это. Я любил детей. Но больше не жаль и детей.
Скажи мне последнее: веришь ли ты, что разрушение освободительно?
Не верю.
Спасибо. И я не верю.
Молчат.
Первый (смотрит на короля)
Вот он дремлет над нами. Красота его древних кудрей правит миром. Ибо могут ли править миром такие дряхлые руки?
И ты боишься чего-то. Мы сильны только твоей силой. Но если и ты только призрак, — то мы растаем в этом бродячем утреннем свете. Люди не пойдут за нами. Люди боятся обмана.
Все пойдут за нами. Настанет час — и все пойдут за нами.
У них — семьи, дома.
Их семьи растленны. Дома пошатнулись.
В них нет места огню.
Все равно — все сгорит. Тяжелое и легкое, сухое и сырое. От сырого больше дыму.
И старик сгорит?
В нем нечему гореть. Все окаменело.
Так он останется цел!
Голос Третьего
Развеем по ветру. Бросим в море.
И никто не вспомнит о нем?
Вспомнит тот, кто любит.
Молчат. День разгорается.
Во всем городе я знаю двух живых. Все боятся старого Зодчего.
И ты боишься?
Нет, он не помешает нам. Толпа слишком мелка для того, чтобы слушаться воли титана.
Кто же другой?
Смешно! Ты боишься женщины! Твой голос дрогнул!
Не смейтесь. Я не боюсь ни здравости, ни воли, ни труда, ни грубой мужской силы. Я боюсь безумной фантазии, нелепости — того, что звали когда-то высокой мечтой.
Ты боишься религии, поэзии? Мир давно перешагнул через них. Мир забыл о пророках и поэтах.
Так было. Но в смертный час всем вспоминается прекрасное, что было забыто. — Она заразит их своей безумной красотой. Незримо и таинственно — теперь она правит городом. Она хочет вдохнуть новую жизнь в короля.
Разве это возможно? — Разве это остановит разрушение?
Да. Они припадут к стопам ее. Они сделают ее королевой. Они станут поклоняться ей в храмах.
Старые мечты не возрождаются.
Но к безумствам все готовы вернуться. Они способны венчать свое безумие, когда утрачены все надежды и все добродетели.
Ты бредишь. Ты сошел с ума.
Пусть так. Без меня вы бессильны. Верьте мне, в ней творческий хмель ее отца и гнев последних поколений!
Что же нам делать?
Переждать этот день. Сегодня вечером она будет говорить с народом и королем.
Еще целый день! Пустой и светлый! Лучше умереть!
Клянусь вам: мы все умрем к ночи!
Голос Третьего (как эхо)
Умрем.
Совсем рассвело. Город просыпается — все слышнее музыка утренних шумов. Издали, со стороны моря, ветер доносит стук топоров.
Слышишь? Они еще не потеряли надежды. Топорики стучат.
Стучат и строят. Будут строить до последней минуты.
Они украшают мол. Воздвигают какие-то сооружения для встречи кораблей.
Пусть надеются. Мы погибнем одни, если придут корабли, или осуществится ее высокая мечта.
Голос Третьего
Корабли не придут. Их уничтожит буря. Горячий ветер разносит смерть.
Они расходятся. Третий вынырнул из-за камня. Сухими чертами лица и костлявым телом он больше всех похож на птицу. На площади перед дворцом начинается гулянье. Проходят взад и вперед несколько франтов. Идут двое запоздалых рабочих.
Работа началась. Иди скорей.
Вчера один из них приходил говорить с нами. Он запрещает строить. Говорит, что буря разнесет все.
Торопливо проходят. Ветер гонит струйки пыли. Бледная женщина продает розы. Невдалеке от нее останавливаются Юноша и Девушка.
Взоры свои к небесам подними.
Солнечный день утолит твою грусть.
Вечно плывут и плывут облака,
Белые башни роняют в моря.
Грустно тебе — посмотри мне в глаза.
Радость свиданья с тобою прочти.
Вижу, твои посинели глаза.
К ночи влечет тебя юность твоя.
К веселью! К веселью! Моря запевают!
Я слышу, далеко идут корабли!
Я слышу, как ропщут далекие волны,
Я вижу, как ветер погнал облака.
Лучи маяков проницают туманы,
Над молом поставят на стражу огни.
Смотри — буревестники рыщут над пеной,
На гребне волны их качает судьба.
Над бурей взлетит золотая ракета
Навстречу веселым моим кораблям!
Я вещей душой проникаю в напевы,
Сулящие нам неизбежную ночь.
Душистые розы у девушки бледной —
Невинный залог безмятежного дня.
Подходит к продавщице роз.
Отчего ты бледна? Отчего ты шатаешься?
Продавщица роз
Я умираю от горячего солнца, от пыли, от усталости, от голода.
Ты умираешь?
Продавщица роз
Я задушу тебя цветами, если ты не дашь мне хлеба.
Дай мне розы. Уходи скорее —
Продавщица роз уходит.
Голодная! — Утро погибло.
Наверху встречаются два франта.
Скажите, отчего, в самом деле, так ждут этих кораблей?
Право, я сам не знаю. Да не все ли равно?
Я рад встретиться со здравым человеком. Все так возбуждены, только и говорят, что о кораблях. И знаете, сам начинаешь верить.
