одиноко, прислонившись к стволу.
Бертран
Страна безмятежная,
Как тоскуешь ты долгую зиму,
Как жадно ждешь ты весны!
Чуть порозовеет
На яблоне цвет,
На охоту поедет граф,
За охотой — турнир,
За турниром — пиры и охоты,
И с высокого вала увидим,
Как идет к нам в замок жонглер
И вновь он споет
Ту самую песню,
Которую я повторить не могу,
Которую любит она…
Как ненавижу я вас!
Осмеянный всеми!
Разве под силу тебе
Но ты неси его, неси,
Живи на свете проклятом,
Будь головой этой жизни
Безумной и праздной
И темного сердца ее
Где белые гребни
Бьют в черные скалы
И синие сосны под ветром скрипят!
О нем поет эта песня,
О нем поет мое сердце,
И сердце Изоры моей!
О, Изора!
Розовое дитя!
Снится ль тебе
В зимней твоей тоске
Этот край — непохожий на наш? —
Да, знаю я, снится! —
Видишь ли ты
В том далеком краю —
Стройный рыцарь, от битвы устав,
И девушка дивная
Влагой ему освежает лицо? —
Да, знаю, ты видишь!
Знай же, Изора,
Та девушка — ты,
И рыцарь тот — я,
Мечтою моею клянусь!
Но что со мною? —
Мечта, помедли!
Зачем отнимаешь так скоро
Очарованье свое?
Слышны голоса.
О, Изора,
Дитя прекрасное!
Одной тобою живу я,
Свет несчастной моей души!..
Бертран остается в глубокой задумчивости.
Паж поет песенку (пошловатая, любовная).
Раз прекрасная Аэлис,
Распрекрасная Аэлис,
(Ах, уйдите, не надо нам вас!)
Приоделась и прибралась,
В зелен сад гулять пошла,
Пять цветочков там нашла,
Из роз веночек заплела,
Веночком косы убрала…
(Ах, идите, не надо нам вас,
Разве вы влюблены…)
Пауза. — Она молчит.
Паж
Невеселы вы, госпожа.
В чем причина Вашей печали?
Она
Не знаю сама,
Как выразить мне
Мою печаль.
Паж
Давно я заметил,
Что не прежняя вы…
И ваших поклонников верных
Гоните вы от себя
Равнодушным взглядом своим.
И — правда! Что для розы из роз
Она
Как ты красиво умеешь сказать!
Верно, фея какая-нибудь
Научила тебя
Говорить о любви!
Паж
Смеетесь вы надо мной,
Но ведь лучше всех,
Одна в этом мире,
Знаете вы,
Что единственной феей
Были вы для меня…
Она
Что мне в сладких речах?
Разве яркая бабочка я,
Чтобы вечно с ярких цветов
Паж
Нет, не бабочка вы,
Но, как злая оса,
Тонким и злобным жалом
Жалите бедное сердце мое!
Она
Паж мой, я не хочу
Паж мой, невесело мне!
Паж
Вспомните прежние игры!
Взгляните, яблони цвет
Розовеет, —
Скоро наступит весна!
Разве не будем, как прежде,
На изумрудной поляне
В легких играх
Юность нашу
Она
Да, вижу и чувствую я,
Что наступает весна,
Но от этой весны
Семнадцатой в сердце мое,
<…>[16]
Она (тихо напевает)
«Вечная необходимость…
Сердцу закон непреложный…
Радость-страданье…»
(Не может припомнить песню.)
Паж
Вновь вы забыли меня,
Вспоминая ту песню,
Наемный кривляка-жонглер…
Она
Да, сам он продажен,
Но песню он пел не свою!..
Паж
С дикого севера,
Нам чужой,
В этих словах непонятных
Вылил грубость
Своей души
Пустой и холодной!
Она
Ревнуешь меня ты!
Утешься!
Рыцаря нет!
Опять задумывается. Паж встает и хочет уйти.
Да, мальчик,
Оставь меня,
Мне легче одной…
Постой, погоди!
Разве я знаю сама
Причину печали своей?
Утешься!
Скоро решится,
Чувствую я,
Моя судьба!
На поляне зеленой
Радости безмятежной
Вкусим мы с тобой…
Паж приникает к ее руке, потом угодит. Châtelaine грустит одна. Она обрывает бутон с яблони. По двору проходит влюбленный кавалер и дама.
<Граф и вассалы.>
Я пригласил вас [господа]
Стало и в наших местах
Неспокойно,
И в нашей среде
Рыцари
Кто же предатель?
Месть ему!
Рыцари и вассалы!
Ведомо вам,
Что счастливый наш край
Смутой давно уж объят!
Жалкие отродья
Нищих вилланов
Бродят в полях
С вилами, дубьем и топорами
И рыцарей встречных
Грозят убивать!
Рыцари
Угрозы нам не страшны!
Всякий честный и доблестный рыцарь
И десяток вилланов изничтожит!..
<Граф и Алиса.>
Алиса. Напрасно вы мучаете себя, супруга ваша вне всяких подозрений.
Граф. Вы — женщина и сами не знаете, что говорите. Слуги св. церкви понимают дело лучше вас: молодая дама читает роман, когда ей надлежит читать молитвенник, — это раз. Кто сочиняет романы? Романы сочиняют враги св. церкви. Следовательно, молодая дама получает безбожное воспитание — это два. При этом молодая дама заглядывается на молодого рыцаря — молчите, молчите, я сам знаю, что это было… Что происходит тогда? Тогда происходит то, что она наставляет рога своему законному супругу, — это три. Все это ясно, как день, клянусь св. Иаковом Кампостельским!
— Друг мой, ты предан мне?
— Госпожа моя, знаете Вы,
Что предан я Вам навек!..
— Если да, то поклянись,
Что о том порученьи,
Которое дам тебе,
Не узнает никто из живущих
В этом замке и вкруг него,
Не узнает и герцог,
Мой супруг.
— Если без клятв не верите мне,
Чем мне поклясться Вам, госпожа?
Клянусь Вам солнцем, которое Вас
Любит, как розу, ласкать!
Клянусь луной, чей путь ночной
— Нет, большим еще клянись!
О, как сильна и прекрасна любовь!
Даже этой породе,
Низкой, глупой, смешной и ничтожной,
Рыцаря силу и верность дает!
<Действие второе>
Сквозь редкие сосны виднеется скалистый берег и синеет океан. К хрустальному источнику, бьющему из черной скалы под ветвями столетней сосны, подходят два рыцаря.
Первый <Бертран>[17]
Крепко мы бились,
Сломал я копье и меч,
Но не сразил я тебя!
Хвалю я силу
И отвагу твою!
Ты крепок и тверд,
Как этот ствол столетней сосны!
Дай, влажные шлемы мы снимем,
Омоем пот с лица,
И влаги хрустальной
Мы зачерпнем и уста
Воспаленные в ней омочим!
Да, отдых в мир
Да будет меж нами теперь!
Здесь отдохнем мы!
(Снимают шлемы)
Не думал я,
Когда бился с тобой,
Что под шлемом твоим
Серебрятся кудри седые!
Мальчика дерзкого думал я видеть, —
Вижу мужа, испытанного в боях,
Но все же,
Хоть и седа твоя голова, —
Не ждал и я увидать,
Что в черных твоих волосах
Так много прядей седых!
Верно, в жизни ты много
Нужды и горя видал!
Но, хоть голос твой глух и глубок, —
И твое сияет лицо
Каким-то юным огнем!
Слушай же, доблестный рыцарь!
Поведаем мы друг другу
О жизни нашей,
Чтобы братство наше
Не одним разящим мечом,
Но и словом друга
Крепче скрепить!
К рассказу ты первый приступишь!
Он крепче вас свяжет
И в битвах грядущих
Мы будем друзьями,
Перед нами не устоит!
Слушай же, рыцарь,
Рассказ печальный
О жизни моей:
Нищим ребенком я был
В цветущей южной стране.
На службы был взят с малых лет.
Верною службой
Рыцарства я достиг!
Но на первом турнире,
Кознями злыми обманут,
Рыцаря плохого подлым ударом
Был выбит я из седла!
Он наступил мне на грудь,
Но замка того госпожа,
Графства владычица,
Дама моя,
Махнула платком,
Чтоб пощадил он меня!
О, как горел я стыдом
И гневом напрасным!
И просил я мне сердце пронзить!
Но жизнь оставили подлые мне,
Жизнь — не на радость, на муку!
С той поры
Никто мне проходу не дает,
Все издеваются они надо мной,
Лишь она одна,
Которой верен я сердцем моим,
Она не смеется одна![18]
Но так далек я от нее,
Как бедная травка от розы пышной,
Как жалкий пес ото льва,
И взор благосклонный раз в год
Мне дороже всей жизни моей!
Глупые злые люди
Смеются над тобой!
Но сам я сейчас испытал
Силу твоей руки
И пламень ударов твоих!
Подлое, низкое время,
Когда рыцарей лучших не ценят своих!
Но зачем же прибыл ты
С юга далекого к нам
Я — посол моей госпожи.
Она велела мне, тайну храня
Пуще жизни моей,
Рыцаря отыскать,
Что песню сложил,
От которой не спится ей!
Где же песню эту слыхала она?
Пел ее в замке заезжий жонглер,
И с той поры
Покоя не знает она!
<…>
Странное чувство!
Верю, что можешь
Ты мне помочь!
Словно сам бог
Послал мне тебя
Многое знать хочу о тебе я,
И сердце предчувствием бьется,
Что ж, начинай свой рассказ!
Ты видишь, я стар,
Но все же прекрасна она;
Много подвигов я совершил,
Сто рыцарей пало
От этой руки,
И в туманном озере фея меня
Держала долгие годы,
И бранный доспех
Розовым сменился венком.
Посмотри, как седа голова,
И лицо — в рубцах от меча.
Но все еще жду чего-то,
Не все еще я испытал
И в жизни туманную даль
Со взором надежды гляжу,
Не все свершилось,
Синеет вдали,
И в черном сосновом лесу,
Вечно бьет
Серебристой струей, —
Давнее мне вспоминается,
О шири жизни беспредельной,
О радостной мира пустыне,
Словно у предка, слух мой открыт,
И помню великие я
Начала,
Которые вам
В годы глухие,
В дальние дни,
Древний и зеленокудрый
Друид завещал:
Единая сущность,
Бесцельная необходимость,
Ничего позади,
Ничего впереди,
Не жди, не надейся,
Очи смежи,
И слушай, и слушай
Музыку светлых ключей,
Поющих в сосновом лесу…
Так завещал
Предкам моим
Друид в зеленых кудрях.
Странные речи,
Мечтанья твои необычны!
И странно мне слушать,
И чудно мне верить!
Радостью дикой
Душа загорелась!
Имя скажи мне твое!
В лесу слышен беспокойный голос рога. Второй рыцарь встает и трубит ответно.
Радостный отзыв находит во мне
Рога твоего!
Несколько рыцарей выходит из лесу. Они бросаются к второму рыцарю.
Один из рыцарей
Так здесь ты…
Мы долго искали тебя!
Первый (радостно встает)
Ты ль это….
Второй (смеясь)
Какою радостью, брат мой,
Сияет твое лицо!
Оттого ли, что ты
Нашел меня скоро?
Иль еще отчего?
Брат мой названый, прости!
Прости мне радость мою!
Лучше сказать откровенно
Причину ее!
Радуюсь я тому,
Что ты стар,
Тому, что моя госпожа
Будет лучше слушать песню твою,
Не смущаясь низкой мужской красотой,
Внемля только песне одной!
(Плачет.)
Мой доблестный брат,
О чем твои слезы?
Прости.
Плачу от радости я,
И оттого,
Рыцари!
Тот, кого видите вы,
Рука его так же тверда,
Как благородно сердце его!
Ему имя …
Рыцари склоняются перед …
Рыцари, почестей таких
Я недостоин,
Но, если …
…… … …
Брат …
Твоя госпожа
Ждет нас к себе!
Так в путь, не будем
Терять минут золотых!
Дорогой скажу я тебе
Условья мои,
Теперь же — в путь!
(Уходят в лес.)
Конец третьей (второй) картины.
<Действие третье>
В руках у графа — огромный ржавый ключ. Голова у графа взъерошена, как у черта на картинке (Flamenca, 347). Лицо его в огне, а сердце сжимается от холода. Все его мысли перевернуты. Порою читает он «обезьяний Отче наш», бормоча никому не понятные слова. Он иногда улыбается по-собачьи, показывая только зубы.
Алиса. Милостивый граф, посмотрите на себя, на что вы похожи! В два месяца переменились вы так, что вас не узнать!
Граф. Дорогая Алиса, я знаю, что делаю. Напрасно теряет труд тот, кто не припрячет молодую жену в такое место, где никто ее не найдет, кроме мужа и сторожа.
Входит Изора — в глубокой печали.
Граф. Милостивый боже, у кого на свете такие светлые волосы! Они блестят, как тончайшие золотые нити! Да, да, я знаю все ваши тайные уловки — все взгляды, вздохи и рукопожатия! Если бы я был действительно строгим мужем, я бы отрезал ваши прекрасные косы!
Изора. Вы все еще не исцелились от вашей болезни, мой повелитель? Не знаю, какое я вам причинила зло, что вы вот уже три месяца держите меня в этой тюрьме.
Граф. Что вы мне сделали? Разве вы не читали романов вместо молитвенника? Разве вы не встречались с рыцарем Блуа?
Изора (плачет). Когда вы поправитесь, вы увидите сами, что я невинна и вы напрасно терзали меня. Но будет уже поздно: смерть моя послужит вам достойным уроком!
Граф (смягчаясь). Ну, не плачьте. Как знать, может быть наказание уже исправило вас и вы еще увидите самый пышный праздник!
Изора (плачет). Кто так жестоко оклеветал меня перед вами! Молодость моя проходит напрасно!
Граф. Потерпите. Вы знаете, что мне видеть ваши слезы не легче, чем вам плакать. Утешьтесь, может быть, я придумал уже кое-что, что развеселит вас.
