с некоторым предубеждением — ту дилемму, перед которой стоят США. До какой степени следует оказывать России экономическую помощь, которая неизбежно приведет к усилению России как в политическом, так и в военном аспекте, и до какой степени следует одновременно помогать новым независимым государствам в их усилиях по защите и укреплению своей независимости? Может ли Россия быть мощным и одновременно демократическим государством? Если она вновь обретет мощь, не захочет ли она вернуть свои утерянные имперские владения и сможет ли она тогда быть и империей, и демократией?
Политика США по отношению к важным геополитическим центрам, таким как Украина и Азербайджан, не позволяет обойти этот вопрос, и Америка, таким образом, стоит перед трудной дилеммой относительно тактической расстановки сил и стратегической цели. Внутреннее оздоровление России необходимо для демократизации России и в конечном счете для европеизации. Однако любое восстановление ее имперской мощи может нанести вред обеим этим целям. Более того, именно по поводу этого вопроса могут возникнуть разногласия между Америкой и некоторыми европейскими государствами, особенно в случае расширения ЕС и НАТО. Следует ли считать Россию кандидатом в возможные члены в обе эти структуры? И что тогда предпринимать в отношении Украины? Издержки, связанные с недопущением России в эти структуры, могут быть крайне высокими — в российском сознании будет реализовываться идея собственного особого предназначения России, — однако последствия ослабления ЕС и НАТО также могут оказаться дестабилизирующими.
Еще одна большая неопределенность проявляется в крупном и геополитически неустойчивом пространстве Центральной Евразии; эта неопределенность доведена до предела возможной уязвимостью турецкого и иранского центров. В районе, граница которого показана на карте X, она проходит через Крым в Черном море прямо на восток вдоль новых южных границ России, идет по границе с китайской провинцией Синьцзян, затем спускается вниз к Индийскому океану, оттуда идет на запад к Красному морю, затем поднимается на север к восточной части Средиземного моря и вновь возвращается к Крыму, там проживает около 400 млн. человек приблизительно в 25 странах, почти все из них как в этническом плане, так и в религиозном являются разнородными, и практически ни одна из этих стран не является политически стабильной. Некоторые из этих стран могут находиться в процессе приобретения ядерного оружия.
Этот огромный регион, раздираемый ненавистью, которую легко разжечь, и окруженный конкурирующими между собой могущественными соседями, вероятно, является и огромным полем битвы, на котором происходят войны между национальными государствами, и зоной (это скорее всего), где царит затянувшееся этническое и религиозное насилие. Будет ли Индия выступать в качестве сдерживающего фактора или же воспользуется некоторыми возможностями, чтобы навязывать свою волю Пакистану, в большой степени скажется на региональных рамках возможных конфликтов. Внутренняя напряженность в Турции и Иране, вероятно, не только усилится, но значительно снизит стабилизирующую роль, которую эти государства могут играть во взрывоопасном регионе. Такие события, в свою очередь, возможно, затруднят процесс ассимиляции международным сообществом новых государств Центральной Азии, а также отрицательно повлияют на безопасность в Персидском заливе, в обеспечении которой доминирующую роль играет Америка. В любом случае и Америка, и международное сообщество могут столкнуться здесь с проблемой, по сравнению с которой недавний кризис в бывшей Югославии покажется незначительным. (См. карту на стр. 70.)
Частью проблемы этого нестабильного региона может стать вызов главенствующей роли Америки со стороны исламского фундаментализма. Эксплуатируя религиозную враждебность к американскому образу жизни и извлекая выгоду из арабо-израильского конфликта, исламский фундаментализм может подорвать позиции нескольких прозападных ближневосточных правительств и в итоге поставить под угрозу американские региональные интересы, особенно в районе Персидского залива. Однако без политической сплоченности и при отсутствии единого по-настоящему мощного исламского государства вызову со стороны исламского фундаментализма будет не хватать геополитического ядра и, следовательно, он будет выражаться скорее всего через насилие.
Мировая зона распространения насилия
Карта X
Появление Китая как крупной державы ставит геостратегический вопрос крайней важности. Наиболее привлекательным результатом было бы кооптирование идущего по пути демократии и развивающего свободный рынок Китая в более крупную азиатскую региональную структуру сотрудничества. А если Китай не станет проводить демократических преобразований, но продолжит наращивать свою экономическую и военную мощь? Может появиться Великий Китай, какими бы ни были желания и расчеты его соседей, и любые попытки помешать этому могут привести к обострению конфликта с Китаем. Такой конфликт может внести напряженность в американо-японские отношения, поскольку совсем необязательно, что Япония захочет следовать американскому примеру в сдерживании Китая, и, следовательно, может иметь революционные последствия для определения роли Японии на региональном уровне, что, возможно, даже приведет к прекращению американского присутствия на Дальнем Востоке.
Однако достижение договоренностей с Китаем потребует своей собственной цены. Признать Китай в качестве региональной державы не означает простого одобрения одного лишь лозунга. Такое превосходство на региональном уровне должно иметь и сущностное содержание. Откровенно говоря, в каком объеме и где готова Америка признать китайскую сферу влияния, что необходимо сделать в качестве составной части политики, направленной на успешное вовлечение Китая в мировые дела? Какие районы, находящиеся в настоящее время за пределами политического радиуса действия Китая, можно уступить в сферу влияния вновь появляющейся Поднебесной империи?
В этом контексте сохранение американского присутствия в Южной Корее становится особенно важным. Трудно представить себе, что без него американо-японское соглашение в оборонной области будет существовать в нынешней форме, поскольку Япония вынуждена будет стать более независимой в военном плане. Однако любое движение в сторону корейского воссоединения, вероятно, разрушит основу для продолжения американского военного присутствия в Южной Корее. Воссоединенная Корея может счесть необходимым отказаться от американской военной защиты; это фактически может стать ценой, которую потребует Китай за то, что он всем своим авторитетом поддерживает объединение полуострова. Короче говоря, урегулирование США своих отношений с Китаем неизбежно непосредственным образом скажется на стабильности отношений в области безопасности в рамках американо-японо-корейского «треугольника».
И в заключение следует кратко остановиться на некоторых возможных обстоятельствах, которые могут привести к созданию будущих политических союзов; более полно этот вопрос будет рассмотрен в соответствующих главах. В прошлом на международные дела оказывала влияние борьба между отдельными государствами за господство на региональном уровне. Впредь Соединенные Штаты, вероятно, должны будут решать, как справляться с региональными коалициями, стремящимися вытолкнуть Америку из Евразии, тем самым создавая угрозу статусу Америки как мировой державы. Однако будут или не будут такие коалиции бросать вызов американскому господству, фактически зависит в очень большой степени от того, насколько эффективно Соединенные Штаты смогут решить основные дилеммы, обозначенные здесь.
Потенциально самым опасным сценарием развития событий может быть создание «антигегемонистской» коалиции с участием Китая, России и, возможно, Ирана, которых будет объединять не идеология, а взаимодополняющие обиды. Такое развитие событий может напоминать по своему размеру и масштабу проблему, которая однажды уже была поставлена китайско-советским блоком, хотя в этот раз Китай, вероятнее всего, будет лидером, а Россия — ведомым. Чтобы предотвратить создание этого блока, как бы маловероятно это ни выглядело, США потребуется проявить геостратегическое мастерство одновременно на западной, восточной и южной границах Евразии.
Географически более ограниченную, но потенциально даже более важную проблему может представлять собой китайско-японская «ось», которая может возникнуть вслед за крушением американских позиций на Дальнем Востоке и революционными изменениями во взглядах Японии на мировые проблемы. Такой блок может объединить мощь двух чрезвычайно продуктивных народов и использовать в качестве объединяющей антиамериканской доктрины некую форму «азиатчины» («asianism»). Однако представляется маловероятным, что в обозримом будущем Китай и Япония образуют такой альянс, учитывая их прошлый исторический опыт; а дальновидная американская политика на Дальнем Востоке, конечно же, должна суметь предотвратить реализацию подобных изменений.
Существует также возможность — хотя и маловероятная, но которую нельзя полностью исключить — серьезной перегруппировки сил в Европе, заключающейся или в тайном германо-российском сговоре, или в образовании франко-российского союза. В истории есть подобные прецеденты, и каждая из этих двух возможностей может реализоваться в случае, если остановится процесс европейского объединения и произойдет серьезное ухудшение отношений между Европой и Америкой. Фактически в случае реализации последней из упомянутых возможностей можно представить, что произойдет налаживание взаимопонимания между Европой и Россией с целью выдавливания Америки с континента. На данной стадии все эти варианты представляются невероятными. Для их осуществления понадобились бы не только проведение Америкой крайне неправильной европейской политики, но и резкая переориентация основных европейских государств.
Каким бы ни было будущее, разумно сделать вывод о том, что американское главенство на Евразийском континенте столкнется с различного рода волнениями и, возможно, с отдельными случаями насилия. Ведущая роль Америки потенциально не защищена от новых проблем, которые могут создать как региональные соперники, так и новая расстановка сил. Нынешняя мировая система с преобладанием Америки, снятием «угрозы войны с повестки дня» стабильна, вероятно, только в тех частях мира, в которых американское главенство, определяемое долгосрочной геостратегией, опирается на совместимые и родственные общественно-политические системы, связанные многосторонними рамками.
Глава 3
Европа является естественным союзником Америки. Она разделяет те же самые ценности; разделяет главным образом те же самые религиозные взгляды; проводит ту же самую демократическую политику и является исторической родиной большинства американцев. Прокладывая путь к интеграции государств-наций в коллективный надгосударственный экономический и в конечном счете политический союз, Европа указывает также направление к образованию более крупных форм постнациональной организации, выходящей за узкие представления и деструктивные эмоции, характерные для эпохи национализма. Это уже самый многосторонне организованный регион мира (см. схему на стр. 75). Достижение успеха в области политического объединения этого региона может привести к созданию единой структуры, объединяющей 400 млн. человек, которые будут жить в условиях демократии и иметь уровень жизни, сравнимый с тем, который существует в Соединенных Штатах. Такая Европа неизбежно станет мировой державой.
Европа также служит трамплином для дальнейшего продвижения демократии в глубь Евразии. Расширение Европы на восток может закрепить демократическую победу 90-х годов. На политическом и экономическом уровне расширение соответствует тем по своему существу цивилизаторским целям Европы, именовавшейся Европой Петра, которые определялись древним и общим религиозным наследием, оставленным Европе западной ветвью христианства. Такая Европа некогда существовала, задолго до эпохи национализма и даже задолго до последнего раздела Европы на две части, в одной из которых господствовало американское влияние, в другой — советское. Такая большая Европа смогла бы обладать магнетической привлекательностью для государств, расположенных даже далеко на востоке, устанавливая систему связей с Украиной, Белоруссией и Россией, вовлекая их во все более крепнущий процесс сотрудничества с одновременным внедрением в сознание общих демократических принципов. В итоге такая Европа могла бы стать одной из важнейших опор поддерживаемой Америкой крупной евразийской структуры по обеспечению безопасности и сотрудничества.
Рисунок. Европейские организации
Однако прежде всего Европа является важнейшим
