подобным образом. Мы смотрим на буддийскую этику с точки зрения правил, что я «должен» и чего «не должен» делать: «Я не должен убивать. Я должен ежедневно выполнять практику рецитации (прим. пер.: повторения текстов или мантр). Если я ее не выполняю, то я плохой и мои гуру не будут больше меня любить. Они будут недовольны и перестанут любить меня».

Во время обеденного перерыва кто-то сказал, что иногда очень сложно на практике следовать учениям, которые дают нам наши гуру. Но все же мы хотим быть хорошими учениками; мы хотим нравиться и угождать нашему учителю. Поэтому вместо того чтобы следовать тому, чему учит нас наш учитель, мы создаем по отношению к нему своего рода интеллектуальный культ, основанный на мышлении: «Мой учитель лучше, чем кто-либо другой». Мы чувствуем, возможно, бессознательно, что это понравится нашему учителю. Вместо того чтобы быть преданными нашему учителю, применяя учения на практике, мы думаем, что преданность означает поклонение учителю. Так что мы совмещаем идею «должен» и «не должен» с идолопоклонничеством учителю, и это подобно культу. Мы поступаем так потому, что следовать Дхарме, которую преподает нам учитель, очень сложно.

Буддийская этика

Западная этика в действительности представляет собой сочетание библейского и древнегреческого подходов. В греческой версии вместо законов, данных высшей властью с небес, существовали законы, принятые законодательным собранием граждан. Граждане собирались вместе и принимали законы на благо общества. Опять же речь идет о: «Соблюдайте их – и все будет хорошо; если вы нарушите их, вы будете брошены в тюрьму и наказаны как плохой гражданин».

Западное общество интересным образом объединило библейскую и гражданскую этические системы, но ни одна из них не имеет отношения к буддийской этике. В буддийской этике главное заключается не в том, чтобы выяснить, каковы законы и можем ли мы их ясно понять, после чего от нас требуется лишь соблюдение этих законов. Это очень далеко от буддийской этики. Будда не говорил о том, что мы «должны» или «не должны» делать. Будда говорил: «Если вы поступаете так, последствия будут такими. Если вы поступаете этак, последствия будут другими». Другими словами, мы сами решаем, что мы хотим делать. Мы выбираем сами. Если мы продолжаем биться головой об стену, мы будем продолжать причинять себе боль. Если мы перестанем биться головой об стену, мы сможем быть счастливыми. Будда не говорил: «Вы должны прекратить биться головой об стену». Он лишь говорил, каков будет результат, когда вы бьетесь головой об стену и когда вы не делаете этого.

Распознавать ли это и делать ли выбор – остается на усмотрение каждого из нас. Если мы хотим прекратить страдание и прекратить создавать проблемы самим себе, тогда мы тем или иным способом изменим наше поведение. Если нас это не волнует, то и дело с концом. Не меняйтесь. Это не относится к вопросу о том, что хорошо и что плохо. Это лишь: «Если вы хотите продолжать страдать, то это ваш выбор – это ваше право. Если вы хотите перестать страдать, тогда вам надо изменить ваше поведение». Это не отрицает необходимости определенных законов для общества. Нам по-прежнему надо помещать преступников в тюрьму, для того чтобы они не продолжали убивать людей. Буддийская этика не противоречит этому.

Что касается индивидуального развития, мы совершенствуем себя, развивая то, что называют «распознающим осознаванием» или «мудростью». Нам необходимо распознавать, что полезно и что вредно для нас и для окружающих. Намного сложнее узнать, что может причинить ущерб другим, поэтому мы уделяем особое внимание воздержанию от того, что может причинить ущерб нам самим. Например, мы можем подарить кому-нибудь розу, намереваясь порадовать человека, а у него случится приступ аллергии. Очень трудно знать, что действительно может помочь кому-то другому. Поэтому особое внимание мы уделяем распознаванию того, что вредно и что полезно для нас, – это определить легче. Это не связано с отношением: «Я должен делать это или я не должен делать то». Однако вместо того чтобы осознать это, мы зачастую относимся к нашим учителям с позиции: «Скажите мне, что я должен делать. Как я должен практиковать? Что я должен делать?» Это не принесет пользу.

Работа со страхом наказания

Участник: Однако после того как я открыл для себя этот аспект кармической причинно-следственной связи, я по-прежнему испытываю страх, когда совершаю вредные поступки: я боюсь наказания. Мне бы хотелось иметь действительно свободный выбор по поводу того, что делать, – свободный от страха. Я бы хотел принимать решения здравым образом, а не пытаться удерживать себя от вредных поступков из страха. Это по-детски, и мне это не нравится. Как я могу подготовить себя, натренировать себя, чтобы избавиться от такого чувства страха и вины?

Алекс: Страх основан на цеплянии за прочное «я». Мы думаем, что существует прочное «я», хотим одобрения для этого прочного «я» и боимся осуждения и наказания. Мы испытываем страх. Можно иметь подобное неправильное представление только лишь в отношении «я», а можно усложнить ситуацию и верить в существующую прочным образом авторитетную фигуру, которой это прочное «я» желает угодить и от которой оно хочет получать одобрение. Из-за этого ситуация лишь еще больше усложняется, так как мы боимся оказаться забытыми этой прочным образом существующей авторитетной фигурой.

Я знаю, что объяснил все это недостаточно точно, так как нам на самом деле необходимо гораздо глубже погрузиться в дискуссию о пустотности, чтобы не реагировать на эти сложные буддийские учения, думая: «Я плохой, я глупый, поскольку я не понимаю этого, – или обращаться к другой крайности и говорить: – Меня не существует». Итак, позвольте мне объяснить это.

Обманчивая видимость

В целом, ум заставляет вещи выглядеть не соответствующим реальности образом. Это происходит автоматически. Все мы знакомы с голосом в нашей голове, и наш ум заставляет это выглядеть так, как будто внутри нас кто-то говорит. Кажется, будто существует автор этого голоса, который говорит: «Что я должен теперь делать? Ох, нет. Это сейчас произойдет». Создается такое впечатление, и мы думаем, что автор этого голоса – «я», прочным образом существующее «я».

Когда мы говорим о так называемой «обманчивой видимости», речь идет об обычных видимостях, подобных этой, которые есть у всех нас. Наш ум создает видимость, как будто существует маленький человечек, «я», который сидит за пультом управления в наших головах. Вся информация поступает через глаза и уши, и затем этот «маленький я» говорит: «Ох, что же я должен делать? Возможно, я должен делать это, возможно, я должен делать то. Ох, я сделаю это…», – и нажимает на кнопку, которая заставляет тело говорить или делать что-либо.

Это именно та концепция прочного «я», в истинность которой мы верим. Это лишь способ, которым ум заставляет вещи выглядеть не соответствующим реальности образом, и это основа страха во всех этих моделях мышления: «Я должен делать это, – и: – Что я должен делать? – и: – Я хочу быть хорошим, – и: – Я не хочу быть плохим». Однако истина состоит в том, что прочной маленькой фигурки в наших головах не существует. Где же эта фигурка – тот, кто переживает проблему «я должен делать», и кто так боится сделать что-нибудь неправильно? Когда мы цепляемся за самих себя, действительно существующих подобно такому «я», – и слово цепляние не так легко понять, – тогда у нас появляется страх.

Цепляние

Давайте исследуем слово цепляние. Образ, который постоянно возникает у меня в уме, – это крыса, тонущая в бассейне с водой и старающаяся уцепиться за все, что проплывает рядом с ней, чтобы хоть как-то удержаться на поверхности и не утонуть. Мы говорим о цеплянии в тех случаях, когда возникает отчаянная ситуация и мы переживаем очень сильную неуверенность и неопределенность. Так что мы цепляемся за что угодно, подобно тонущей крысе, лишь бы как-то стабилизировать ситуацию. Например, когда у нас сложные взаимоотношения с другим человеком, мы цепляемся за все, что он или она делает, и думаем: «Ах! Это значит, что ты на самом деле меня не любишь, – или: – Это значит, что ты меня вообще не любишь».

Или мы находимся в сложных взаимоотношениях и другой человек постоянно ругает нас, поступает по отношению к нам бесчувственно и недоброжелательно. Тем не менее, мы на самом деле отказываемся это признать: мы боимся, что нас бросят, и поэтому цепляемся за что-нибудь. Скажем, мы занимаемся с кем-нибудь сексом, и, даже если этот человек просто пользуется нами для своего сексуального удовольствия, мы цепляемся и думаем: «То, что этот человек занимается со мной сексом, как минимум свидетельствует о том, что он меня на самом деле любит». И мы лишь крепче хватаемся за это, подобно тонущей крысе, поскольку боимся, что пойдем ко дну, если отпустим, – что о нас забудут.

Такова жизнь, и это ужасно. Мы не знаем, что делать. Это вносит путаницу. Нам хочется чего-нибудь стабильного, и поэтому мы цепляемся за некий миф, который сами создаем. Мы цепляемся за что-либо, что, как мы верим, даст нам чувство надежности и безопасности, даст нам чувство истинного, прочного существования. Мы цепляемся, например, за голос в нашей голове и думаем: «Это я!» Мы можем цепляться за что угодно: за наше тело, за нашу профессию, за нашу машину, за нашу собаку – за что угодно. Это очень сложный процесс; у нас на самом деле недостаточно времени, чтобы подробно обсуждать это. Тем не менее, сознательно или бессознательно, присутствует глубокое чувство: «Если я перестану за что-то цепляться, я потону».

Подобным же образом мы относимся к законам; мы цепляемся за то, что я должен и чего я не должен делать, поскольку чувствуем, что если у нас не будет такой структуры и мы не будем контролировать происходящее, мы потонем. Действительность заключается в том, что мы можем плавать; существует возможность плавать, и мы умеем плавать. Нам не надо хвататься и держаться за что-либо. Мы в состоянии справляться с жизнью очень непринужденно и открыто. Конечно же, пользуясь мудростью – распознаванием того, что полезно, а что вредно. Однако знание, что полезно и что вредно, не является знанием прочного набора правил, вырезанных в камне.

Словесное концептуальное мышление

У большинства людей концептуальная работа ума происходит в форме звучания слов. Согласен. Это так. Ничего особенного. Это не что-то из ряда вон выходящее. Несмотря на то, что это выглядит, как если бы существовала некая маленькая фигура внутри нас, произносящая эти слова, там нет ничего такого. Звучание слов в нашей голове – это просто