ни сказали или ни сделали, я буду учиться у вас». Однако помните о том, что это не армейские взаимоотношения рядового-новобранца с генералом: «Слушаюсь, сэр! Что я должен делать? Скажите мне. Отдайте мне приказ. Да, сэр! Я сделаю это», – это нечто совершенно другое.
Шестая сессия: следующие два вопроса – переход в буддизм и счастье
Мы обсудили ряд сложностей, которые встречаются многим людям в работе с буддизмом. Мы убедились в важности реалистического отношения к этому вопросу. В связи с этим один из советов, который часто дает западным людям Его Святейшество Далай-лама, состоит в том, чтобы быть очень осторожными в вопросе смены религии. Его совет поднимает тему: если мы следуем буддийскому пути, означает ли это, что мы поменяли религию, перешли в буддизм и теперь вместо крестика носим на шее красную нить?
Я считаю, что во многих отношениях не очень полезно думать о наших обязательствах к буддийскому пути как о переходе в буддизм. Если мы заявляем, что перешли в буддизм, то это, несомненно, очень сильно отчуждает тех людей, которые придерживаются нашей национальной религии, будь то христиане, иудеи и особенно мусульмане. Уход из национальной религии не встречает особого энтузиазма в наших семьях и в нашем обществе, не так ли? Они рассматривают это как личное неприятие по отношению к ним. Поэтому Его Святейшество постоянно говорит о том, что нам необходимо быть осторожными и очень деликатными в этом вопросе, и я думаю, что помимо социальной точки зрения семьи и общества мы можем понять это и с психологической точки зрения.
Очень важно сложить все части нашей жизни в единое целое, чтобы они гармонично сочетались. Тогда нам становится комфортно со всей историей нашей жизни. Комплексное видение нашей жизни позволяет нам быть более уравновешенными. Иногда, когда люди переходят в другую религию, они начинают крайне отрицательно относиться к тому, что они делали прежде. Понять это помогает известный механизм, описанный в психологии. У людей существует основополагающая потребность быть преданными своим предкам, или своей семье, или своему окружению, для того чтобы иметь чувство собственного достоинства. Эта потребность, или стремление, быть преданными, чтобы как-то подтвердить наше собственное достоинство, зачастую оказывается бессознательным. В результате мы отрицаем наличие каких-либо положительных аспектов нашего прошлого – скажем, религии, или семьи, или национальности, – а потом, бессознательно стремясь сохранить преданность нашему прошлому, мы бессознательно чувствуем преданность к его отрицательным аспектам. Это разрушительная форма преданности.
Разрушительные формы преданности
Хороший пример разрушительной формы преданности – опыт, который пришлось пережить некоторым жителям бывшей Восточной Германии. Во время объединения с Западной Германией обстановка в Восточной Германии была такова, что практически вся ее политическая культура была отвергнута и объявлена «неправильной» и отрицательной. Получилось так, что вся предыдущая система была выброшена на свалку и люди остались с ужасным чувством того, что они были глупыми и потратили всю свою жизнь на нечто отрицательное – особенно если они были политически активны в поддержке государства. Очевидно, что это способствовало очень сложному психологическому состоянию.
Затем некоторые люди из Восточной Германии бессознательно почувствовали потребность быть преданными своему прошлому, чтобы иметь какое-то чувство собственного достоинства, и поэтому они перенесли свою преданность на отрицательные аспекты своего прошлого, такие как тоталитаризм. По этой причине у нас появились скинхеды и неонацизм. Неонацизм представляет собой очень сильную ненависть к иностранцам и прославление себя и своей расы. Такая нетерпимость по отношению к другим людям была характерна для восточногерманского общества. С другой стороны, если люди смогут обратить внимание на положительные аспекты своего прошлого и признать их, это позволит им быть преданными этим аспектам, что гораздо больше способствует объединению их жизни в единое целое. В восточногерманском обществе было много положительных аспектов. Один из примеров – это сердечные, теплые взаимоотношения между некоторыми людьми – теми, кто мог сочувствовать и доверять друг другу. Из-за того что людей сильно контролировали извне, они смогли установить теплые взаимоотношения, находясь в надежном кругу друзей. Это было очень положительно.
Та же проблема разрушительной формы преданности часто возникает при смене религии. Если мы думаем: «Моя прошлая религия была глупой и ужасной», – и после этого бросаемся во что-то новое, например в буддизм, то затем, опять же бессознательно, мы испытываем стремление быть преданными своему прошлому. В таких случаях мы остаемся верными скорее отрицательному, чем положительному. Например, если мы были христианами, то мы можем обнаружить, что стали очень догматичны, или что мы слишком сильно боимся ада, или что мы руководствуемся мышлением «что я должен делать» и «чего я не должен делать», а также мы можем стать довольно фанатичны. Чтобы избежать этого, очень важно признавать положительное в нашей национальной религии, – религии нашей семьи, так же как признавать положительное в нашей культуре – положительные аспекты того, чтобы быть немцем, или итальянцем, или американцем – каким бы ни было наше наследие.
Безусловно, есть очень много положительного в христианском наследии с его акцентом на любви и благотворительности, особенно помощи бедным, больным и нуждающимся. Это очень хорошо. Это никак не противоречит буддийской практике. В некотором смысле мы можем быть и христианами, и буддистами, поскольку нет необходимости отказываться от этих положительных аспектов нашего христианского наследия. Я не думаю, что с точки зрения буддизма существует проблема в том, cчитаем мы себя буддистами или нет. Это никогда не было проблемой, как в средневековой Европе: «Какого вы вероисповедания?» – и мы должны назвать свое вероисповедание перед инквизицией. Это не буддийский путь.
Положение буддистов-мирян в традиционном индийском обществе
Я думаю, что мы можем понять это на примере Древней Индии. В Древней Индии, где возник буддизм, не существовало достаточно четкого разделения между буддистами и индуистами. Мы заблуждаемся насчет того, что буддизм в Индии не имел ничего общего с кастами и что Будда был против кастовой системы. На самом деле это относилось только к посвященным сообществам. Каст не существовало для монахов и монахинь, но не для последователей Будды среди мирян. Некоторые надписи на руинах древних стен буддийских монастырей гласят, что «такое-то количество денег было пожертвовано монастырю брамином таким-то и таким-то». Подобные надписи всегда содержат информацию о касте человека, бывшего благотворителем. Это ясно указывает на то, что буддисты-миряне не представляли собой сообщество, отдельное от индуистов; они были частью индуистского общества. Это означает, что в Индии не существовало отдельных буддийских церемоний бракосочетания и подобных ритуалов. Фактически индийские буддисты-миряне в подобных вещах следовали индуистским обычаям.
У этого были как положительная, так и отрицательная стороны. Положительная состояла в том, что большинство людей в Индии были частью единого общества и вместе с тем каждый человек следовал своей собственной школе и духовному учителю. Не было большой разницы в том, следовали ли вы буддийской школе или какой-либо форме индуизма, поскольку общество гармонично включало в себя каждого, и не было необходимости в строгой манере заявлять: «Я индуист», – или: – «Я буддист». Конечно же, если вы становились монахом или монахиней, то это, очевидно, предполагало серьезную готовность присоединиться к отдельному сообществу. Это другое. Сейчас мы говорим о положении мирян в традиционной Индии.
Отрицательная сторона состояла в том, что в Индии перестали действовать буддийские монастыри. Большинство буддистов были легко поглощены индуизмом, особенно после того, как индуизм признал Будду формой индуистского Бога Вишну. Благодаря этому было очень легко искренне верить в Будду и быть вполне хорошим индуистом.
Можно ли следовать буддийскому пути и продолжать посещать церковь
Очевидно, что нам необходима уравновешенность, для того чтобы не впадать в крайность упрощения буддизма или в крайность: «Я перешел в буддизм, и теперь мне запрещено посещать церковь». В действительности возникает вопрос: «Что означает церемония принятия прибежища и означает ли она, что теперь я стал буддистом в том же смысле, как это происходит при обращении в христианство, например в баптизм?» Я не считаю, что это равноценно обращению в баптизм. Мне не кажется, что полезно относиться к этому подобным образом.
Я уверен, что духовный путь, которому мы следуем, должен быть чем-то очень личным. Если мы ходим повсюду с грязной красной нитью на шее – особенно если на нас коллекция из тридцати таких нитей, – то это выглядит действительно странно: немного похоже на африканцев Убанги с металлическими кольцами вокруг шеи. Если нам хочется держать эти нити при себе, мы можем хранить их, никому не показывая, например носить в кошельке или другим похожим способом. Нет необходимости демонстрировать то, чем мы занимаемся. Нет причины считать, что нам запрещено посещать церковь или что посещение церкви каким-то образом угрожает нашему обязательству по отношению к буддизму.
Когда люди только обращаются к буддизму, зачастую такие вещи их настораживают. Это происходит оттого, что они пока еще не уверены и не чувствуют себя комфортно. Поэтому, для того чтобы обосновать свой выбор духовного пути, мы психологически чувствуем: «Я не могу пойти в церковь и не могу думать о своем прошлом положительно». Это большая ошибка. Несомненно, если мы искренне следуем буддийскому духовному пути, то нам необходимо прилагать к этому все наши силы. Однако это не противоречит практике христианской любви и способности быть вдохновленными великими христианами, такими как Мать Тереза, и пытаться оказывать помощь нуждающимся подобно тому, как это делала она. Это абсолютно не противоречит буддийскому пути. Как такое может противоречить?
Если мы практикуем медитацию и другие буддийские практики, то нет оснований для того, чтобы чувствовать себя неловко по поводу посещения церкви, если возникают обстоятельства, в которых необходимо это сделать. Это не проблема. И когда мы в подобной ситуации идем в церковь, то на самом деле не будет полезно сидеть там и чувствовать себя под угрозой, так что мы вынуждены все это время читать мантры. Нет ничего плохого в том, что мы посещаем церковь, будучи буддийским практикующим. Важно наше отношение во время пребывания в церкви.
Далее, очевидно, что в любой форме организованной религии мы можем найти нечто привлекательное и нечто, не являющееся столь привлекательным. Поэтому, если мы оказываемся в ситуации, в которой наши родители говорят: «Это особый праздник; пойдем в церковь – это Рождество, – или что бы они ни сказали, то ответ: Я не собираюсь идти с вами в церковь, я буддист», – действительно их обидит. Они воспримут это на личном уровне как неприятие. Поэтому лучше пойти на рождественскую службу с нашими семьями. И вместо того чтобы обращать внимание на стороны христианства, которые могут нас раздражать и к которым мы могли быть критично
