Брахма Сахампати является одним из Махабрахм — Великих Брахм. Он следит за тем, что происходит в мире людей и часто вмешивается в их дела. Это высший бог брахманизма, являющийся персонификацией брахмана ср.р., то есть высшего принципа, содержащегося в ритуале и хранимого в тайне жрецами-брахманами. Кстати, состояние освобождения от страданий, по брахманизму, достигается как раз прозрением сущности брахмана. Легенда о том, что Брахма спускается со своих небес, Брахма-локи, чтобы уговорить Будду проповедовать свое учение, призвана была подчеркнуть превосходство буддизма над брахманизмом. Поднимаясь по ступеням перерождения, человек может достичь статуса Брахмы, но и здесь он не найдет успокоения, ведь и этот статус зависит от специальных усилий по его поддержанию. Стоит только Брахме чем-то «проштрафится», он может лишиться своего высокого положения —В.Л.]
6. И вот за такое же время, которое требуется сильному человеку, чтобы вытянуть согнутую назад руку или вытянутую руку согнуть назад, Брахма Сахампати покинул мир Брахмы и предстал перед Благословенным.
7. Накинув одежду на одно плечо и опустившись на правое колено [поза, выражающая наивысшую степень почтения — В.Л.], Брахма Сахампати склонился перед Благословенным, и приветственно сложа руки так сказал Благословенному: «Да проповедует Благословенный учение! Да проповедует благой учение! Есть люди, умственный взор которых лишь чуть запорошен пылью. Но не слыша проведи учения, они приходят в упадок. Они-то и смогут постичь учение.
Так сказав, Брахма Сахампати произнес вот еще какие гатхи:
Ученье, что было прежде у магадхов [1],
нечистым было, измышленное нечистыми.
Отвори, совершенный, эту дверь «бессмертной» (нирвана),
пусть слышат ученье, постигнутое безупречным.
видит людей во всей округе,
Также о ты, мудрый, всезрящий,
взойди в высокий дворец ученья!
Взгляни, беспечальный, на объятых печалью,
рождением и бренностью побежденных,
Восстань, о герой, одолевший в битве,
пройди по миру, вожак каравана!
Да возгласит Благословенный ученье,
найдутся такие, что его услышат!
[Иными словами, Брахма как бы гарантирует Будде, что его учение будет услышано некоторыми людьми, не слишком ослепленными неведением. И тут Будда ему объясняет, почему он не хочет этого делать — В.Л.]
8. Когда он произнес эти гатхи, Благословенный так сказал Брахме Сахампати: «Вот какие мысли пришли мне, о Брахма: «Я овладел этим ученьем, глубоким, трудным для понимания и т.д. И вот, Брахма, пришли мне на ум не слышанные прежде гатхи: «То, что с трудом постиг я … и т.д.». И когда, Брахма, я задумался над этим, ум мой стал склонятся к бездействию, к тому, чтобы не проповедовать ученье».
9. Во второй раз Брахма Сахампати так сказал Благословенному: «Да проповедует Благословенный учение! Да проповедует благой учение! и т.д. Найдутся такие, что его услышат».
10. В третий раз Брахма Сахампати так сказал Благословенному: «Да проповедует Благословенный учение! Да проповедует благой учение! и т.д. Найдутся такие, что его услышат».
11. Внимая уговорам Брахмы, Благословенный, преисполненный сочувствия ко всем живым существам, оглядел мир своим оком просветленного [то есть Будда использовал одну из сверхординарных способностей — сверхвидение, которые он обрел в результате просветления — В.Л.]. И оглядев мир своим оком просветленного, Благословенный увидел существа, умственный взор которых лишь чуть запорошен пылью, и существа, чей умственный взор покрыт густым слоем пыли; увидел существа с острой восприимчивостью и с восприимчивостью вялой, существа, имеющие благоприятную форму и имеющие неблагоприятную форму, существа, легко поддающиеся внушению [в сущности, здесь приведены разные характеристики только двух категорий существ — тех, кому будет легко постигнуть Дхарму и тех, кому это трудно — В.Л.], а также увидел существа, пребывающие в страхе перед иным миром и в страхе перед грехом.
12. Подобно тому как в пруду, заросшем голубыми лотосами, или в пруду, заросшем красными лотосами, или в пруду, заросшем белыми лотосами, одни лотосы, рожденные в воде, выросшие в воде, не поднимаются над водой, другие, рожденные в воде, выросшие в воде, стоят вровень с поверхностью воды, а третьи, рожденные в воде, выросшие в воде, поднявшись над водой, стоят так, что вода их не касается.
[Вода символизирует то же, что и поток — то есть машину закабаления в сансаре, а положение лотосов — разные градации духовной продвинутости существ. Три пруда, заросшие голубыми, красными и белыми лотосами, — возможно, три варны (варна изначально означает цвет). Можно быть уверенным в одном — белый цвет соответствует высшей варне брахманов, относительно корреляции других цветов у меня нет уверенности, да она и не имеет принципиального значения, поскольку мысль Будды сводится к тому, что во всех трех прудах (трех варнах) есть все виды лотосов — все градации продвинутости — В.Л.]
13. Также и Благословенный, оглядев мир своим оком просветленного, увидел существа, умственный взор которых лишь чуть запорошен пылью, и существа, чей умственный взор покрыт густым слоем пыли; увидел существа с острой восприимчивостью и с восприимчивостью вялой, существа, имеющие благоприятную форму и имеющие неблагоприятную форму, существа, легко поддающиеся внушению, а также увидел существа, пребывающие в страхе перед иным миром и в страхе перед грехом. И увидев их, Благословенный обратился к Брахме Сахампати с такими гатхами:
Широко открыта дверь «бессмертной» для тех, кто слышит.
Да отвратятся от шраддхи[2] !
Сознавая тяготы, не возглашал я, о Брахма,
средь людей ученья, ясного и высокого.
14. Тогда Брахма Сахампати подумал: «Благословенный дает мне понять, что он будет проповедовать ученье, и, поклонившись Благословенному, Брахма обошел Благословенного кругом слева направо и тут же исчез».
Итак, основной вывод, который мы можем сделать из этого отрывка — Будда осознал основное различие между людей не как различие происхождения (пруды с голубыми, красными и белыми лотосам ничем не отличаются друг от друга, так как наполнены одной и той же водой и все лотосы рождаются и растут в воде), а как индивидуальные различия в восприимчивости к духовному посланию. Это было принципиальным новшеством, отличающим буддизм в древности от брахманизма с его приверженностью социальной и духовной иерархии варн — социально-профессиональных групп (высшие варны — брахманы, кшатрии и вайшьи, низшие — шудры), а в настоящее время — от всех национальных или этнических религий, считающих, что «правильная» вера зависит от принадлежности к «правильному» народу.
Приняв решение проповедовать Дхарму, Будда сначала ищет тех, чей взор «мало запорошен пылью», то есть тех, кому он может ее поведать с большой вероятностью быть понятым. Самыми достойными из всех известных ему людей он считает своих учителей йоги — Алару Каламу (санскр. Арада Калама) и Уддаку Рамапутту (санскр. Удрака Рамапутра). Но Брахма сообщает ему, что они уже умерли, и тогда Будда находит аскетов-отшельников, с которыми когда-то вместе странствовал и занимался аскетической практикой. К этой истории мы еще вернемся (см.: Тема 6. Образ Будды: философские импликации). Пока же нам важно отметить, что для первой проповеди Будда избрал людей, отказавшихся от социальной жизни, людей, занимающихся духовным самостроительством, выработавших в себе психические и волевые качества, позволяющие им подняться над природными склонностями (вспомним лотосы, поднимающиеся над водой). Однако это не значит, что другие категории людей считались совершенно безнадежными. Как показывает последующая история жизни Будды, он проповедовал Дхарму не только монахам и отшельникам, но и мирянам. Но ведь он же говорил, что такая проповедь бесполезна?
Что же изменилось в его отношении к людям? Что побудило его принять решение проповедовать свое «открытие»? Ответ тоже содержится в тексте — «сострадание» (каруна). Сострадание к тяжелой участи живых существ (не только людей, но и животных, насекомых, растений, а также богов, демонов, обитателей разных других миров) и заставило Будду искать и находить такие формы проповеди, которые соответствовали бы уровню духовной готовности его слушателей. Даже тех, кто совершенно далек от духовных исканий, людей, которых мы бы назвали «обывателями» или «мешанами». Но при одном условии — они должны были сами этого захотеть. В них самих должна была созреть потребность, оформиться вопрос. Трудно себе представить, чтобы Будда пришел в деревню, вышел на площадь и стал бы проповедовать свое учение. Будда никогда не навязывает себя, он лишь откликается на «запрос». Его проповеди, если судить по текстам, всегда приурочены к какой-то ситуации. Вот он, окруженный последователями, приходит в ту или иную местность, а затем кто-то из местных жителей или бродячих отшельников заводите ним разговор на ту или иную тему (предыстория возникновения этой темы тоже излагается).
Например, в «Велудвареяя-сутте».
Брахмане-миряне (домохозяева) деревни Велудвареяя попросили Будду: «… Преподай нам учение, в соответствие с которым мы могли бы жить, имея такие-то и такие-то привязанности, такие-то и такие-то надежды и такие-то и такие-то намерения, например «жить в окружении детей, пользоваться бенаресским сандалом, носить гирлянды, пользоваться духами и ароматическими растираниями, владеть золотом и серебром, возродиться в одном из раев, в небесных пределах после смерти тела».
Семейная привязанность, любовь к украшениям, к благовониям, инстинкт собственника, а также стремление к продолжению жизни в блаженных райских мирах — все это считалось в буддизме препятствием к духовному совершенствованию, то есть брахманы из Велудварейи откровенно объявляют о своей приверженности тому, что, с точки зрения Будды, является несомненным пороком, омрачением, но он тем не менее не осуждает их за это и не призывает отказаться от собственности.
Будда: Когда у тебя отнимают жизнь, это неприятно и нехорошо, из чего можно заключить, что также будет и для другого. «А раз нечто неприятно и нехорошо для меня, то как я могу поступать так с другими ?»
Так преподносится принцип ненасилия (ахинса). В том же ключе Будда говорит о других моральных принципах (шила): недопустимости воровства, семейной неверности, лжи, клеветы, пустой болтовни. Можно легко видеть, что этические нормы буддизма являются не «заветами», спущенными свыше, а некими утилитарными принципами человеческого общежития (золотое правило морали — не делай другому того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе), действенность которых люди познают в своем собственном социальном опыте. Лишь убедив домохозяев, что лучше жить, не совершая таких проступков, чем совершая их, Будда рассказывает им о возможностях, которые открываются перед теми, кто откажется от мирской жизни и встанет на буддийский Путь.
Никаких обличений и увещеваний, ничего туманного и непонятного, только то, что способно увлечь как реальная и доступная перспектива. В буддизме такая тактика получила название упая-каусалья или «искусные средства» (обращения людей в буддизм). Будда и его последователи внимательно относились к потенциальной аудитории буддийского послания и уделяли большое внимание классификациям типов личностей. В краткой сутте из Ангуттара никаи (А. II, 135) Будда делит людей, пришедших его послушать, на четыре типа: тех, кто понимает учение, лишь услышав его, тех, кто понимает после разъяснения или по зрелому размышлению, «ведомых» — тех, кто размышляют о нем, работают над ним. Четвертые называются «пада-парама» — «ставящими слова
