о самости (саткая-диттхи) — основной формой неведения;
2—3 санкхары-санскары обусловливают винньяну-виджняну (шесть сфер сознавания — сознавание объектов зрения; слуха, обоняния, вкуса, осязания и манаса — Будда говорит, что виджняна определяется по условиям своего возникновения: если ее обусловливает орган зрения и объект зрения, то она является осознаванием зрения (точно так же, как мы называем пламя по его топливу — «древесное пламя», «травяное пламя» — «Махатаньха-самкхаясутта» М. 1. 256 и далее );
3—4 винньяна-виджняна обусловливает нама-рупу (рупа — тело; нама — ведана, санджня, четана. контакт органов чувств и объектов, манасикара, или внимание). Иногда в рубрику «намы» включается и сама виджняна, но не в данном случае, ведь тогда получится, что виджняна обусловливает самое себя, что с буддийской точки зрения невозможно (иначе получится нечто вроде ведантийского абсолютного сознания). Фактически нама-рупа — это психосоматический индивид, или аттабхава — индивидуальное существование. Обусловливание действует в обоих направлениях: сознавание обусловливает нама-рупу, а нама-рупа обусловливает сознавание (Д. I. 62);
4—5 нама-рупа обусловливает шесть аятан — чувственных сфер: зрительную, слуховую, обонятельную и т.п., включая манас. Эти шесть сфер зависят от соответствующих объектов: материальных форм для зрения, звуков для слуха или мыслей для манаса;
5—6 шесть аятан обусловливают пхассу-спаршу: контакт органов чувств и соответствующих им объектов зрения, слуха и т.п.;
6—7 контакт обусловливает ведану: контакт органов чувств, манаса и их объектов порождает ощущение приятного, неприятного или не приятного и не неприятного;
7—8 ведана обусловливает жажду: желание звуков, запахов, вкусовых и тактильных ощущений, желание ментальных объектов. Даже неприятное ощущение тоже обусловливает жажду — жажду приятною.
8—9 жажда обусловливает привязанность (упадана). Выделяется четыре типа привязанности: привязанность к чувственному удовольствию (кама) функционирует и как ведана и как санскара — кармически «заряженный» обусловливающий фактор, привязанность к ложному мнению (диттхи) и как санджня и как санскара, привязанность к добродетели или обетам (брахманской дхарме) — тоже и санджня и санскара. То же касается и привязанности к атгаваде, которая выделяется в отдельную разновидность ввиду ее особой значимости. И привязанность и жажда — универсальные и взаимообусловливаюшие факторы, придающие набору скандх характер индивидуальной жизни:
9—10 привязанность обусловливает становление (бхава). Становление — это не просто переход из одного состояния в другое, а факт пребывания в сансаре;
10—1 1 становление обусловливает рождение;
11 — 12 рождение обусловливает старость и смерть.
В этом тексте, как и в других ему подобных, связь обусловливающих друг друга факторов дана не только в режиме возникновения, но и в режиме прекращения: если не будет незнания, то не будет и санскар (факторов обусловливания), если не будет санскар, то не будет виджняны, если не будет виджняны, то не будет психосоматических явлений, если не будет психосоматических явлений, то не будет и шести чувственных сфер, если не будет шести чувственных сфер, то не будет и контакта, если не будет контакта, то не будет и жажды, если не будет жажды, то не будет привязанности, если не будет привязанности, то не будет становления, если не будет становления, то не будет рождения, если не будет рождения, то не будет старости и смерти.
Почему именно неведение стоит в начале классической цепочки пратитья-самутпады? Если буддисты считали его основной причиной процесса взаимообусловливания, составляющего сансарный опыт индивида, это может значить, что она была и своего рода первопричиной — ничем более не обусловленной? Но такое толкование вступило бы в противоречие с буддийским пониманием обусловливания. Оно. как мы знаем, считалось многофакторным. Нет такого явления, которое было бы порождено одной единственной причиной. В основе любого явления — множество причинных факторов, или точнее — условий. Кроме того, буддисты отрицали и возможность первопричины (ади-карана). Они представляли обусловливание не как линейный, а как циклический (кругообразный) процесс. «Первоначало неведения неизвестно [в том смысле, чтобы об этом можно было бы сказать.] «До этого неведения не было, а в какой-то момент неведение возникло»… но то, что неведение обусловлено, — это известно» (А. 113). Но ведь и в циклическом процессе нужно с чего-то начать. А тот факт, что началом служит именно неведение, можно объяснить значимостью для достижения нирваны — правильного знания (самма диттхи), опыта пробуждения (бодхи), знания реальности как она есть (ятха-бхутам), знания-прозрения (ньяна-дассана) и мудрости (пали паннья, санскр. праждня). Если причина освобождения от сансары — истинное знание, то вполне естественно, что причиной закабаления в ней должно быть нечто противоположное — неведение.
Давая оценку пратитья-самутпады, классики буддологии Г.Керн, Л.де ла Валле Пуссен, Э.Томас, Ф.И.Щербатской, Э.Конзе и многие другие подчеркивали прежде всего то, что она объясняла механизм возникновения и прекращения дуккхи (3 и 4 благородные истины). Хотя это бесспорно и подтверждается текстами, все же были у этой концепции и другие цели. Подтверждение тому — своеобразный контент-анализ проведенный Томасом Рис-Дэвидсом по тексту «Ниданы». Он отмечает, что из 93 сутт только одна шестая часть посвящена дуккхе, несколько большая часть имеет своим предметом «эволюцию предметов путем их естественного обусловливания», 7 сутт говорят о перерождении, 8 — о моральных усилиях по преодолению желания, и наконец 37, т.е. большинство, подчеркивает важность практического овладения принципом пратитья-самутпады (см.: Лысенко 1994. С. 271).
Думаю, что данная статистическая картина верно отражает удельный вес разных мотивов заинтересованности буддистов в пратитьясамутпаде. И не случайно на первом месте стоит сотериологическая функция этой концепции. «Правильное» (по-буддийски) понимание процесса перерождения не предполагает никакого перерождающегося субъекта. Это-то и указывает на практическую функцию пратитья-самутпады — она представляла последовательность умственных упражнений, которыми должны были заниматься монахи для переосмысления реальности в терминах нового деперсонализированного языка и для «воспитания» своих познавательных органов в соответствующем духе.
В знаменитом тхеравадинском комментарии «Висуддхимагга» («Путь очищения»), принадлежащем перу Буддхагхоши (5 в.), 12-член-Ная пратитья-самутпада названа «колесом становления» — бхава-чакра, ее ступицы — невежество и жажда, а обод — старость и смерть. В сарвастиваде и особенно в махаяне появляются иконографические изображения бхавачакры.
Бхавачакра
В поздней иконографии бхавачакра изображается в виде круга в пасти красного чудовища, символизирующего смерть. В этот круг вписано еще четыре круга, заполненные образами, символизирующими разные буддийские понятия. В центральном круге изображены три страсти, удерживающие человека в тисках сансары: сладострастие в образе синей курицы, гнев в образе зеленой змеи и невежество в образе черной свиньи. Во втором круге по черному полю следуют в ад грешники, а по белому — праведники устремляются в рай. В третьем кругу изображены шесть миров сансары: мир богов (вверху), ад (внизу), справа или слева — мир людей и мир претов (духов умерших), слева или справа — мир асуров (демонов) и мир животных. Во внешнем круге 12 образов, символизирующих 12 нидан пратитья-самутпады: слепой (неведение), горшечник (формирующие факторы — санскары): каждый «лепит» свою будущую жизнь, как горшечник — свой горшок), обезьяна (сознание, которое способно только подражать), человек в лодке, плывущий по океану (нама-рупа; тело и психика человека уже сложились, но он не умеет ими управ-лять)’, дом с запертыми окнами и дверями (сферы органов чувств пока не действуют), обнимающиеся мужчина и женщина (контакт сознания и органов чувств), человек, в глаз которого попала стрела (ощущения — приятные и неприятные), человек с чашей вина (желание), человек, срывающий плоды с дерева (привязанность к объектам желания), курица, несущая яйца (зарождение будущей жизни), рожающая женщина (рождение), старик, несущий на спине мертвеца (старость и смерть).
По прекращению авидьи, т.е. после того, как индивид реализовал четыре арийские истины, цепь пратиться самутпады начинает раскручиваться в обратную сторону: «Когда авидья и желания исчерпывают себя, ни кармически благоприятные, ни кармически неблагоприятные санскары больше не производятся, и таким образом никакое сознание не рождается больше в материнском лоне» («Нидана», 51). И далее: «Раз сознание не рождается в материнском лоне, разве могут возникнуть нама и рупа. Так же, как две связки тростника стоят, опираясь друг на друга, так нама и рупа поддерживаются сознанием» (Там же, 61).
Но самое важное, что происходит в человеке, познавшем пратиться самутпаду и перестроившем свое сознание на духовной основе, — это прекращение намерений (четана) — кармических заряженных импульсов. «Индивид, который знает и видит вещи такими. каковы они суть на самом деле (ятха-бхутам), не нуждается в намерении (четания): «Я стану незаинтересованным». Это в природе вещей, что индивид, который знает и видит, становится незаинтересованным» (ком. Буддхагхоши к «Нидане»). Иными словами, по достижении «знания-видения» (ньяна-дассана) индивид уже фактически не подвержен действию пратитья-самутпады, а вместе с ней и самой кармы. Все, что с ним происходит, случается без какого-либо усилия с его стороны, а чисто автоматически, «по природе вещей».
Проблема свободы выбора (откуда исходит инициатива)?
Хотя намерение в буддизме во многом отличается от понятия свободы личности в европейской культуре (прежде всего по причине отсутствия представления о неизменном субъекте), тем не менее, именно через него человек может радикально изменить свою участь. Разумеется, буддийский адепт не стремится к свободе и автономии личности в том смысле, как эти понятия трактуют на Западе. Его идеал — это не свобода для человека в его высшем религиозно-философском смысле, а свобода от состояния человека как такового. Выход за круговорот перевоплощений. Именно в сознательном выборе пути религиозного самосовершенствования и следовании ему проявляется личная инициатива (аттакара).
На доминирующую роль «сознательных» дхарм (четасика) указывают многие буддийские тексты. Например, о виждняне говорится как о скандхе, поддерживающей другие скандхи из группы четасика и даже пре-обладающей над ними. Напоминаю, что четасика — это скандхи, начиная с веданы. Однако если ведана, санджня, санскара — представляют разные виды или скорее функции сознавания, что виджняна — это вся их совокупность.
В первых строфах знаменитой буддийской «Дхаммапады» сказано: «Дхармы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с нечистым разумом, то за ним следует несчастье, как колесо за следом везущего… Если кто-нибудь говорит или делает с чистым разумом, то за ним следует счастье, как неотступная тень» (1.1.2. пер. В.Н.Топорова). Если выразить идею свободы воли на буддийском языке, то можно сделать это с помощью двух утверждений. Первое: дхармы сознания обладают свойством подавлять и направлять действие других дхарм. Второе — выбор своей участи является следствием намерения (четана) и условием для возникновения благоприятных дхарм (кусала дхамма) религиозной добродетели, или же, если выбор был сделан в пользу чувственной жизни, неблагоприятных дхарм (акусала дхамма), обусловливающих «омрачения». Свобода выбора представляет собой «объективное» событие, обусловленное разными другими внешними и внутренними событиями (ср. образ поля, на котором всходит семя). Индивид в буддизме, таким образом, не противопоставлен миру как субъект — объекту. Факторы его бытия не делятся на внутренние и внешние, он не имеет ни раз навсегда
